Maximus Rex: О.Р.Д.А

— Воу. Есть подруга?

— Я знакомую эскортницу попросила, одноклассницу, тоже в Питер перебралась. Мы договорилась предварительно.

— Неплохие у тебя знакомые.

— Что есть, — вздохнула Марина. — В общем, я собиралась в процессе чуть-чуть его пофотографировать и видео снять.

— А дальше?

— Константин многим обязан отцу своей жены, сам он никто, так что карьерный рост мне был бы обеспечен.

— Ты же сказала, что «закончила» с мутными заработками?

— Я-то закончила. Но этот мудак клеился ко мне весьма активно. И мне недавно передали, что я очень скоро могу пойти за ворота его стараниями. Так что мне нужно было выбирать — или ложиться под него или увольняться. Я выбрала несколько иной вариант.

— Но ты же согласилась, чтобы я тебя до дома довез.

— Ты предложил, я согласилась. Я же девочка, может мне просто молодой человек понравится?

— Аргумент, — покивал я.

— Так ты будешь о себе рассказывать, или это была игра в одни ворота?

Некоторое время помолчали, потом я все же начал говорить.

— Мой отец в конце девяностых стал, как это тогда называлось, успешным бизнесменом. Он работал в Москве, жили мы в Лондоне. До тринадцати лет я там жил и учился в частной школе.

— В Лондоне?

— Да.

— Частная школа прямо как Хогвардс?

— Нет, — хмыкнул я. — Хогвардсу почти тысячу лет, той школе в которой учился я всего пятьсот. Ну и моя школа только для мальчиков была, без смешанного обучения.

— А потом?

— Потом отец решил заняться политикой и неожиданно умер в СИЗО от сердечного приступа. Многочисленные родственники и друзья семьи как-то сразу потерялись, и я из Лондона оказался в Питере, у бабушки по матери.

— А твоя мама?

— Мама погибла, когда мне не было еще года.

— Максим, — осторожно произнесла Марина. — Я понимаю, что это такая тема, но…

Похоже она чувствует не только ложь, но и чувство внутреннего смятения, что ли.

— Официальная версия самоубийство. Я не знаю, что там было на самом деле, но бабушка была уверена, что к смерти матери напрямую причастен мой отец. Так что я не могу ничего точно сказать о маме.

— И бабушка тебя не сильно любила? — Марина не только чувствовала неправду, но и похоже почувствовала мои эмоции через интонации рассказа. Ее слова про потомственную ведьму уже совсем не казались мне похожими на заявления серьезных специалистов и экспертов о рептилоидах во власти.

— Бабушка до зубовного скрежета ненавидела отца. Считала, что тот виноват в смерти ее дочери. И эта ненависть частично передалась и на меня.

— И ты с ней жил?

— Мы практически не пересекались. Она оформила на меня опекунство, отдавала копейку с пособия, разрешала дома завтракать.

— Разрешала завтракать? А ужинать запрещала?

— Нет, просто когда висит густая ненависть и пассивная агрессия, кусок в горло не лезет. Я дома почти не появлялся. Но если сравнить с тобой, жаловаться грех, конечно. Закончил школу, поступил в институт, но почти сразу, так получилось, ушел в армию.

— Вот так просто?

— Просто, да, — я даже рассмеялся. — После элитной частной школы в предместьях Лондона пойти в общеобразовательную школу в Купчино, и за год держать в руках меньше денег, чем у меня до этого на пару дней карманных расходов было. В какой-то степени думаю можно назвать это «некоторыми сложностями».

— Шок?

— Ты знаешь, нет, наверное. Первое время в душе пустота была. Я и до этого как-то сам по себе был, поэтому настроение было все больше: неприятность эту, мы переживем… — даже напел я.

— Нет, ну если сравнивать элитную школу в Англии и нашу…

— Нерелевантное сравнение. Это как Сохо сравнивать не с Патриками, а с Бибирево, например.

— Что?

— Ну, элитный район в центре Лондона если сравнивать, то сравнивать надо с элитным районом в центре Москвы, как мне кажется. Так-то не думаю, что обычная школа условного Миллуола от обычной школы условного Купчино сильно отличается.

— Но проблемы у тебя были?

— Конечно. После частной школы мне в срочном порядке пришлось учиться дипломатии прямого действия.

— Это как?

— Это когда приходит понимание, что за неосторожное слово можно сразу в таблетку выхватить. В частной школе все это было… посложнее.

— Посложнее? — удивилась Марина.

— Да. Намного более изощреннее и более жестоко даже, но внешне гораздо красивее. Так что, в принципе, к новой школе я привык и даже освоился. Сильный, смелый, ловкий, умелый. Английский как родной, спортсмен и звезда школы, все девчонки мои, — невесело хмыкнул я.

— Все? — переспросила Марина. Точно, она же ведьма, чувствует.

— Была одна… неприступная.

— Но ты ее завоевал.

— Именно так.

— Молодец, — с неожиданной холодностью произнесла Марина.

— О да. Только уже поступив в институт я узнал, что все два года пока мы встречались она мутила с другими парнями. А меня держала рассчитывая на то, что после восемнадцати я доберусь до отцовских сбережений.

— И никто тебе об этом не рассказал?

— У меня друзей не было. Приятели да, но вот с друзьями как-то… не срослось. В общем я, когда узнал про девушку, немного с резьбы сорвался. В институте конфликт случился, пришлось бросать все и бежать за помощью к военкому. Пошел в армию, попал в автомобильную роту. Возил генерала на черной волге антикварной, — усмехнулся я.

— И вместе с ним на войну уехал?

— Нет. Случилась не очень приятная история, не хочу рассказывать. В общем, я помог знакомой его знакомой, и в благодарность этого после года службы я уехал в денежную командировку. Также, водителем — от Министерства Обороны, но по гражданскому контракту. Не всем же быть профессиональными убийцами человеков, кто-то же должен им еду и патроны подвозить.

— И где ты был?

— В Африке.

— В Африке боевые действия идут?

— В центральной Африке в нескольких странах гражданские войны идут годами, только это по телевизору не показывают.

— И там наши есть?

— Наши теперь много где есть.

— Страшно было?

— Ну, в Купчино мне иногда страшнее было, — засмеялся я. — В Купчино по мне стреляли два раза, в Африке по мне тоже стреляли два раза. Правда в Африке долбили из более тяжелого. В общем, денег я там заработал неплохо, вернулся в Питер. И узнал, что бабушка умерла. Она оказывается заболела сильно и попросила мне не сообщать, как все ясно стало. Только письмо оставила. В нем поспросила прощения и рассказала, что очень хотела бы, но просто не смогла меня любить из-за отца. Я на него очень похож.