Маяк

– Репутация, – просто ответил Примм. – Репутация и капитал в политике дорогого стоит. Ей не столько нужен маяк, сколько земля на котором он стоит. Я даже не уверен, что маяк здесь будет стоять, если она вернет себе землю.

Неутешительные новости. Ну, во всяком случае, Руфь теперь поняла, зачем ее матери помимо денег еще и маяк. Поиграться в политического деятеля.

– Надо вывесить табличку, что маяк закрыт на капремонт. Поможешь мне?

– С удовольствием, – согласился Примм.

====== 7. История рассказанная на ночь. ======

15 лет назад. Маунт-Кросс.

Онтарио, Канада.

Округ “дождей”.

Облака плыли низко. Так низко, что казалось, еще немного и они заденут красивейшую гору округа “дождей” – Маунт-Кросс. На закатном солнце, вершина горы приобретала зловещий красно-коричневый оттенок “бладистоун”.

– Рекс Галлей, швейцарский пират, был другом моего деда. Они плавали на фрегате “Ленивый” и отбирали золотые монеты у испанских мореплавателей. Однажды Рекс решил, что они слишком мало золото получают с испанского флота и разработал план, вместе с испанским отступником Хесусом Грандэ, чтобы захватить большой галеон с золотом и драгоценностями у берегов нынешней Исландии, куда корабль и плыл. Галлей с другими пиратами барка “Могучий” расставил ловушку, в вижу брошенной шлюпки и четверых человек на ней. Именно этих моряков подняли на борт галеона “Санта-Моника”. Они даже не подозревали, что это не просто моряки, чье судно пошло ко дну, а пираты, которые играли роль моряков, – Скотт Авери перевел дух, осматривая детей, сидевших возле него кружком. Все затаив дыхание внимали каждому его слову и Скотт продолжил. – Под покровом ночи спасенные пираты “отблагодарили” большинство людей на судне, отравив их в страну вечной охоты раньше времени и подав знак Галлею и остальным, выпустив с галеона ворона. И вот, когда луна вынырнула из облаков, а звезды стали светить ярче, галеон “Санта-Моника” был захвачен пиратами. Из всего состава галеона Галлей сохранил жизнь только слепому на один глаз юнге. Мой дедушка очень привязался к слепому парнишке. Его звали – Грэм Шорт. Когда Галлей разграбил галеон, там было столько золота, что можно было купить целое побережье. Они сошли на берег, который еще не имел названия, именно там они схоронили часть сокровищ. А другая часть пропала бесследно. Пираты поговаривали, что их забрал Грэм Шорт, но мальчишка до конца жизни говорил всем, что не имеет отношения к пропаже второй части сокровищ. Так это и осталось тайной на многие годы и по сей день, – завершил свой рассказ Скотт Авери.

– Потрясающая история, – воскликнул один из ребят, сидящий рядом с Рут на камушке. – Может ваш дедушка припрятал сокровища, и не сказал никому?

– Моему дедушке они были не нужны, – просто ответил Авери. – Его манили только морские приключения и пиратские битвы. А золото его мало волновало.

– Ему было страшно, когда он убивал других людей? – задал неприятный вопрос Уилл, который был на пару лет старше остальных ребят, сидящих в эту ночь у костра.

– Не думаю, – расплывчато ответил Авери. – Мой дед считал, что они будто на войне, и сражаются за право быть свободными и делать то, что им хотелось бы.

– Убивать? – не унимался Уилл.

– Жить как им хочется. Убийство было ценой за свободоволие, сынок, – мягко пояснил Авери.

Тогда около горы Маунт-Кросс дедушка Рут рассказал ребятам ни одну историю про пиратов, во всех рассказах было много придуманного и выдуманного самим Скоттом. Он был хорошим рассказчиком и запросто мог написать книгу. Но все еще было недосуг. А потом дела маяка не дали ему возможности собрать настоящие сведения о том времени, и поговорить с оставшимися в живых людьми и их потомками.

Оказалось, что бывший шериф Корбин Сноу находится в больнице Святой Анны, в палате реанимации, в коме. Уже почти три месяца, как сообщила Примму медсестра. Его навещает только один человек – Тейлор Миддлтон, мэр Флорстоуна.

– Ты думаешь, что Миддлтон как-то связан с тем, что шериф Сноу больше не может выполнять свои обязанности? – интересовалась Руфь у Оливера, когда они пытались найти в “бортовом журнале маяка” какие-то записи относительно того, как закупалось и менялось оборудование на маяке.

– Медсестра сказала, что Миддлтон приходит два раза в неделю, с тех пор как Сноу впал в кому. Он интересуется у нее, не приходил ли тот в сознание и ничего ли не говорил. Это подозрительно, Руфь. Так делают люди, которые пытаются контролировать ситуацию вышедшую из-под контроля. Зачем Миддлтону знать о том, что скажет Сноу если очнется? Они не были друзьями, когда шериф был в строю.

– Ну, мэр ведь должен контролировать ситуации в городе, не так ли? Возможно, он это и делает.

Примм бросил копаться в коробках, где находились журналы по обслуживанию маяков, документация и книги по навигации судов. Присев на старый табурет, он пригладил редкие волосы и сказал:

– Внутренний голос говорит мне, Руфь, что Миддлтон следит за тем, чтобы пришедший в себя шериф Сноу не взболтнул лишнего. Корбин был другом твоего отца, они отлично ладили и работали. Скотт рассказывал мне, что предложил Сноу работу охранником у себя в маяке, когда Корбин только что вернулся из армии. Они были знакомы много лет, возможно Сноу знал то, что сейчас привело его на больничную койку. А может быть, он даже видел то, за что его хотели убрать, но он выжил. Весь вопрос: надолго ли?

Руфь уставилась на Примма, он говорил вещи, о которых она боялась думать, но думала. Она боялась, что у дедушки могли быть враги и его смерть не просто сердечный приступ, а тщательно спланированное убийство. Это значит... она может быть следующей.

– Мисс Авери, простите, – постучал в приоткрытую дверь охранник Айк Круз. – Там вас спрашивает некая Терранс Адамс. Она сказала, что это срочно.

Маяк был закрыт на ремонт, но иногда подобные таблички никого не останавливают. Особенно тех, чья профессия состоит в том, чтобы докопаться до интригующих историй и неприглядных фактов. Руфь не любила журналистов, они везде пытались сунуть свой нос и грязные руки и написать не о том, что действительно происходило, а сенсацию, в которой факты часто были изменены.

– Мисс Адамс, вы прочли табличку на дверях! – едва увидев девушку, разозлилась Руфь. – Маяк закрыт на капремонт. Все экскурсии отменены.

– Да я не на экскурсию, – улыбнулась она и из-за ее спины вышел Джимми Коберт-Джонс.

Пока Руфь и Примм слушали то, о чем вещала им Адамс, Джимми молча сидел рядом с ней на диване, лишь изредка поправляя ее. Идея навестить хозяйку маяка, которая была к ней добра пришла не сразу, только после того, как Джимми рассказал ей, что возможно его подставил тот, кто раньше работал у мистера Скотта Авери. Но дело в том, что за тридцать пять лет у Скотта Авери работало столько людей, что очень сложно сказать, кто из них мог подставить Джимми. Хотя Руфь почему-то подумала о том, что Терранс пришла в тот момент, когда ей самой нужна была помощь в разгадывании загадок прошлого. А кто может помочь лучше журналистки, которой нужна сенсация? Здесь стоило поступиться своими принципами и недоверием к журналистам, чтобы наконец найти истину, если она, конечно, существовала.

Хотя, признаться, Руфь верила Джиму еще меньше, чем Терранс. Но может быть именно это и было благом на данный момент. В конце концов, они же не жить вместе будут, а искать правду.

– Таким образом, мы с Джимми пришли сюда. Твой дедушка был педантичен, значит вел записи и документы на тех, кто у него работал, не так ли? Нам бы их посмотреть.

Терранс легко улыбнулась, но на лице ее отражалось обеспокоенность. Джимми и вообще был безэмоционален и казалось бы не заинтересован в разговоре.

– Это официальное расследование? – осведомился Примм, когда уже Руфь хотела сказать, что, вероятно, сможет помочь.

– Частное, – буркнула Адамс, поглядывая на Авери. – Мы с Джимми просто хотим уточнить кое-что.

– Ребята, – начал спокойно Примм. – Я не могу позволить вам или кому-то рыться в архивах без соответствующих бумажек, где говорилось бы, что это следствие по какому-то делу. Вы понимаете?

Повисла неловкая грузная тишина, которую нарушил уверенный голос Коберт-Джонса: