Майами

— К счастью, мы не в округе Палм-Бич, — ответила Лайза. — Там мы столкнулись бы с проблемами. Там не разбежишься, если у тебя не белая кожа.

— Ха! Ха! — засмеялся Абдул.

— Арабов они тоже не жалуют, — сообщила Лайза.

Теперь она улыбалась успокаивающей улыбкой сумасшедшего с острым топором. Только Роб был в безопасности. Она вложила свою руку в его ладонь, когда появилось шампанское.

Абдул был пуленепробиваемым. Он рассмеялся.

— Вообще-то, мой король владеет домом на Палм-Бич, — сказал он. Никто не потрудился справиться у него, кто его король.

Ресторанная беседа снова оживилась, сменив на этот раз тему. Теперь все говорили о Лайзе. Мужчины и красивые девушки считали, что в «реальной жизни» она выглядит лучше. Если уж ты красавица, то ты не должна никогда выглядеть уродом. Не очень красивые девушки нашли ее разочаровывающей, в то время как дурнушки сочли всякую беседу о моделях неинтересной и попросили сменить тему разговора на более увлекательную. Никто не остался равнодушным, все разглядывали ее и что-то бормотали насчет сгоревших родителей, мегабаксовых контрактах и о том, что это за парень с яйцами сидит рядом с ней и явно ее трахает.

Туристы были выдворены прочь. Столик приготовили в рекордно короткий срок.

— У кого-нибудь из вас не найдется кокаинчику? — спросила Мона.

— Не держу у себя такую дрянь, — резко ответила Лайза, больше для Роба.

Они прошествовали через зал словно свадебная процессия мимо респектабельной конгрегации. Официанты как шмели загудели вокруг столика. Компания уселась. Лайза и Роб, сидя лицом к залу, занимали ключевые позиции.

— Что скажешь, Роб? — Она положила под столом руку ему на колено.

— Скажу, что это обалденное место.

За соседним столиком назревал конфликт. Трое мужчин с медальонами, мачо с темно-коричневым загаром от путешествия на острова на своих «Сигаретах», сидели с четырьмя блондинками, которые охотно стали бы моделями, не будь слишком низкорослыми, мускулистыми, старыми и безмозглыми. Одна девица вскочила на колени к парню, который пытался что-то доесть в своей тарелке. По громкости ее речи было ясно, что она наркоманка. Потом она упала и сильно ударилась о пол. Она лежала там неподвижно. Никто за ее столиком и пальцем не пошевелил, чтобы ее поднять.

Роб вскочил. Рука Лайзы крепко схватила его и удержала.

— Сиди, — шепнула она. Действительно, через пару минут девица поднялась. Ее старания привлечь к себе внимание не удались. Она снова вскарабкалась на колени своего бугая и засмеялась, словно одолев Эверест. Единственной реакцией на ее возвращение стало то, что он переложил вилку в другую руку.

— Пожалуй, я не привык к таким местам, — сказал Роб, уныло улыбнувшись.

— Это в тебе самое замечательное, — ответила Лайза, и ее голос задрожал от отдаленных громовых раскатов страсти.

— А ты давно работаешь моделью? — спросила Мона у Роба.

— Нет. Вообще-то, я не модель. Все мне говорят, что у меня это получится. Я собираюсь участвовать в кампании Уитни, — сказала он.

— А для этого нужны какие-нибудь навыки? — поинтересовался Абдул. — Или достаточно красивой внешности? — Он ухитрился дать понять, что сам убежден во втором варианте. Лайза резко взглянула на него. О'кей, арабы начинают упаковку сразу с двух концов, ну погоди у меня, песочный скорпион. Не играй в Саддама Хусейна вокруг моего мальчика, или я расплющу тебя, уж будь уверен.

— Вот это меня и беспокоит. Но Криста говорит, что все будет хорошо. Я просто не знаю.

— Ты должен уметь двигаться и шевелиться, малыш, и камере ты тогда понравишься, она даже тебя полюбит. Не надо быть слишком робким. Не надо быть слишком скованным и скромным.

Мона засмеялась, чтобы замаскировать свои подбадривающие слова.

Роб продолжил:

— Криста…

Мона перебила его.

— Криста была о'кей в свое время, мой сладкий, но Кристе уже не семнадцать. Догадываюсь, что она сейчас скорее деловая сука.

— Не говори так о Кристе в моем присутствии, — сказал Роб, и его лицо вспыхнуло.

— О-го, — сказала Мона. — Послушай, я вовсе не хочу ее оскорблять. Это просто моя манера вести разговор. — Она улыбнулась, словно старатель, наткнувшийся на золотоносную жилу. Потом поглядела на Лайзу. Поглядела на Абдула. Знает ли супермодель, что ее игрушка неровно дышит к Кристе Кенвуд? Если не знала до этого, то теперь уже убедится.

Лайза действительно убедилась. Она покраснела, но ничего не сказала. Ее мозг бешено работал. Он явно втюрился. Но Криста не могла его поощрять. Дьявол, возможно, Роб даже сам не сознавал, что он чувствует. Это был пустяк, а память тела работала в ее пользу. Тут не было соперничества. Не было пота. Дьявол! Она почувствовала струйки пота в ложбинке между грудями. Что могло случиться во время пресловутой беседы Кристы с Робом, если они обсуждали обычные, глупые темы. Бог, правильно-неправильно и смысл жизни? Может, из подсознания прорвалось на поверхность скрытое влечение? Затронула ли их беседа подсознание. Вторглась ли она в реальность подсознания? Трудно сказать, но тут требовалась разведка. Криста была на грани того, чтобы замаячить в роли соперницы Лайзы Родригес, а это сделало бы жизнь очень интересной для неоперившегося агентства Кенвуд, для съемок Стива Питтса и кампании Мери Уитни.

— Где вино, Абдул? — рассеянно произнесла она. Ей требовалось выпить. Этот вечер должен стать событием повсюду, во всех местах, а он едва начался. Мммммм. Впрочем, все нормально. Ей требуется обострение ситуации, состязание. Простое для нее слишком просто. Трудности — вот что ей нравилось. Они приносят еще большее удовлетворение победе. Ее настроение улучшилось. Мери Уитни, миллиардерша и гуру в области моды, хотела бы затащить ее мальчика в постель. Криста Кенвуд, легендарная модель и паладин в агентстве, которое обещает быть мегабаксовым, вероятно, тоже гоняется за его телом. И еще существует Стив Питтс, который очень просто может сделать его звездой. Стив аж зашелся, когда его глаза-буравчики направились на Роба Санда. Не следует ей забывать и про маленького Абдулу, яхта которого, должно быть, отделана золотом и прочими непристойностями: маленький Абдул, беззвучный пердун, ночные трюки которого определенно заполняют диапазон от АС до ДС [13] , от удовольствий с телами девочек до восторгов с мальчиками. О, да, ставки на Роба Санда все полностью сделаны, но победит все равно она. Когда ворота откроются, там будет Лайза Родригес, чистокровка, которая начала первой; а когда флаг будет спущен, она первой и закончит, и тогда черт с ними, с теми, кто тоже бежал рядом.

13

Бисексуал.

— Мы можем заказать еще шампанского, — заявил Абдул, — и шардонне тоже выглядит неплохо. И потом нам действительно стоит заказать немного «Джордана», красного вина. И много «Перье».

Говоря это, он глядел на Лайзу, желал услышать одобрение.

— Как хочешь, — сказала она.

— Знаете, это место напоминает мне Челси в шестидесятых, — сказал Абдул. — Энергия, уверенность в себе, веселье. Там было место под названием «Альварос», и еще одно, «Аредуза». Все итальянские, шумные, полные красивых людей.

Его голос звучал мечтательно, когда он ударился в воспоминания.

— Ты был живым в шестидесятые, — с насмешкой сказала Мона.

— Кому-то надо было жить, — ответил Абдул с метафизическим спокойствием. Он, пожалуй, испытывал сожаление к Моне. Об этом говорила его мимика. Среда Родригес — Кенвуд представлялась ему гораздо более привлекательной, начиная с мальчика примечательной внешности, который носил свою невинность, как ослепительно-белую джеллабу.

— Знаете ли, — сказал Абдул, — я всегда был очень высокого мнения о Кристе Кенвуд. Мне бы хотелось встретиться с ней. Кто-то ведь сказал, что она сегодня возвращается в Майами?