Майами

— То был фольксваген.

— Ну, какая разница? — засмеялась Криста.

— Нет, это важно. У фольксвагенов внизу меньше места, чем у джипов.

Теперь она уже улыбалась вовсю.

— Я думаю, что ты права, Криста. Нет никого и ничего смешнее старой дуры. Но это просто из-за того, что прежде я не встречала никого, кто бы походил на Роба, оттого мне кажется ужасно несправедливым, что я не могу владеть им, ведь у меня всегда было все, чего я только не пожелаю. Всю свою жизнь я получала то, что хотела. И я абсолютно пристрастилась к этому. Да, ты не можешь представить себе весь ужас, когда ты не получаешь то, что тебе причитается.

— Нет необходимости объяснять мне это, — угрюмо сказала Криста.

— Да, ты немножко похожа на меня в этом отношении, не так ли? Однако ты не такая прямолинейная, похитрей меня, у тебя больше обаяния. Но ведь разве не в этом соль… хотеть и иметь, иметь и хотеть? Быть, наслаждаться и иметь — эти слова просто не встают в уравнение. Глупо, правда? И ты не сознаешь, насколько это глупо, пока не встретишь такого парня, как Роб.

— Да, но подумай про все те вещи, от которых бы нам пришлось отказаться, если бы мы стали похожими на него. Власть, деньги, которыми ты покупаешь свободу, успех, слава. Ты говоришь, что у него есть ответы на все, однако он пешка во всем этом. Он просто не может контролировать события. Неужели тебе такое может понравиться? Как тебе это может нравиться, если ты любишь его и видишь, как он на глазах влюбляется в Лайзу? Неужели тебя устраивает такое унизительное ожидание своей очереди? Никогда я еще не видела тебя такой несчастной.

— Половину своего состояния я готова отдать ему, если бы он после этого смог полюбить меня, — произнесла Мери Уитни, и ее глаза снова подернулись туманом.

— Половину?

— Ну, четверть… может, десятую часть. Все равно это безумно большие деньги.

— Бедняга Роб. За одну секунду он соскочил с половины миллиарда до нескольких миллионов баксов, а ведь вы еще и не торговались.

— Что же мне делать? — с отчаянием спросила Мери.

— Да ничего. Возвращайся в Палм-Бич и бросайся с головой в свой бизнес. Найми себе в помощники нового парня. А слоняться тут вокруг съемок и сводить с ума себя и других просто неразумно.

— Я уж подумывала, не прекратить ли все это дело.

Криста застыла. Слава Богу, Мери сказала об этом в прошедшем времени.

— Почему, Мери? Зачем? Вредить своему бизнесу, и Робу, и мне, и Стиву? А также дать Лайзе повод для торжества? К тому же это ничего не решит, даже если ты и сделаешь так. И тебе прекрасно это известно. Впервые в твоей жизни самым правильным будет смириться, — заметила Криста.

— М-м, — согласилась Мери Макгрегор Уитни… но искренней не была.

По-настоящему ее никто и никогда не понимал. И это ей нравилось. О, все знали, что она крепкий орешек — блестящая интуиция, процветающая фирма, одна из самых успешных в Америке, потому что Мери управляла всем железной рукой. Она шутливо утверждала, что ей нравится идти собственным путем, ни на чей не похожим, и ее улыбки, смех и развитое чувство юмора маскировали правду о ней, то, что в душе Мери была беспощадной. Она не могла припомнить ни одного момента в своей жизни, когда бы действительно пережила крушение. И вот сейчас именно такой случай. Ну ладно, Роб — не сделка в бизнесе, но он желание, ее желание, а они — и это аксиома — должны исполняться. По каким бы там причинам она ни решила, что хочет его, теперь в ход пущен гораздо более важный процесс… удовлетворения потребностей Мери Макгрегор Уитни. Логика могла требовать от нее отступления в Палм-Бич, как советовала и Криста. Но логика бледнела перед священной необходимостью исполнения любой прихоти Уитни. Назовите это маниакальным состоянием, назовите безумием, как угодно назовите, но факт остается фактом. Она хотела Роба Санда, и ни одна преграда, ни одна душа не смели стоять у нее на пути.

46

Криста посмотрела на часы. Он скоро приедет. Входную дверь она оставила открытой, чтобы он вошел, стал бы ее искать и обнаружил здесь, у бассейна. Она надела просто убийственный купальник, разжигающий воображение. Лежа на спине в гамаке, она потягивалась как леопард. За эти два дня он должен был ее захотеть. Скоро он возьмет ее. Страсть таилась у нее внутри, подготавливая ее тело для него. Однако где же он? Проклятье! Ведь он не должен опаздывать, или должен? Или у несчастного автомобилиста кончился бензин на Семимильном мосту? Пожалуй, ей не стоит оставаться тут долго. Да и сколько способно ждать перегретое тело?

В ушах прозвучал клаксон. Она повернулась к воде. Прямиком к острову направлялась лодка. Проклятье, какой-то турист пытался пристать к берегу. Она приготовила слова отказа. А затем увидела его за рулем. Питер… Добрался по воде… Она вскочила, что-то ему крича. Куда девалась ее бесстрастность леопарда? Она прыгала, как влюбившаяся школьница, хотя и старалась сдерживать свои эмоции.

— Бросай мне веревку! — крикнула она.

— Нет, я сам справлюсь.

Лодка развернулась всем корпусом, проревела, двигаясь задним ходом, успокоилась и остановилась в половине дюйма от причала.

— Очень аккуратно, — проговорила Криста, улыбаясь ему. — Неплохо причалил.

Держа веревку в руках, он выскочил из судна и проворно завязал узел.

Затем очутился в ее объятьях.

— О, Питер, — прошептала она, тая от блаженства.

— Криста, ты колдунья, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею. Потом: — Мне надо покрепче привязать лодку.

— Привяжи покрепче меня.

— Веревкой?

— Свидетельством о браке.

— И ты хочешь провести остаток жизни с таким бимбо от бизнеса, как я?

Криста улыбнулась, уткнувшись ему в грудь.

— О, я скоро позабочусь об этом маленьком недостатке, — промурлыкала она.

Потом откинулась назад и поглядела на него. Да, похож. Удивительно, восхитительно похож на мужчину, которого она любила когда-то.

— Ты выглядишь чудесно, как греза, — сказал он.

— Как та самая, которую потом разрушает действительность? — Она улыбнулась, говоря это.

Он рассмеялся. Ничего не забыла.

— Та самая, которую потом подтверждает действительность. Мне пора выбрасывать свою книгу.

Губы ее растянулись в улыбке.

— Тебе пора выбрасывать всех моих соперниц. А можно мне влезть на борт твоей лодки? Устрой для меня экскурсию.

— Какую ее часть тебе хочется увидеть в первую очередь?

— Спальню.

— На судне это называется каюта.

— Пусть так. Короче, место, где ты занимаешься любовью.

Она почувствовала, как он вздрогнул. М-м! Это хорошо. Она нащупала его выключатель. Теперь она могла включать, когда захочет. Как сейчас. Как всегда.

Они вскарабкались на борт. Он прошел в кают-компанию. Она шла за ним следом. Он повернул к ней лицо, темно-коричневое после долгой дороги из Ки-Уэста. Майка цвета хаки и такие же шорты подчеркивали загар. Питер выглядел худым, жилистым и голодным. Его глаза шарили по ее почти голому телу. Улыбаясь, она наблюдала за произведенным эффектом, который отразился в его глазах.

— Тебе нравится? — прошептала она.

Он кивнул. Его глотка содрогнулась, когда он сглотнул. Она увидела, как твердеет его плоть. Шагнула к нему. Ее руки протянулись к ремню, что держал его шорты, однако он знаком попросил ее остановиться.

— Нет, — сказал он хриплым от желания голосом.

Она остановилась. Вздрогнула. Он взял инициативу в свои руки.

— Сними бикини.

Дрожащими пальцами она исполнила его просьбу. Трусики упали на тиковый пол каюты. Она заглянула ему глубоко в глаза, наполняя их любовью. Он смотрел вниз, на то место, которое она обнажила. Светловолосый треугольник сиял в муаровом свете каюты. Она выдвинула одну ногу вперед, другую отставила назад, и розовый цветок ее губ любви светился среди пушистых волос словно драгоценности в футляре. Губы уже разомкнулись, уже блестели, уже приготовились принять его. Ее рот открылся, она учащенно дышала, застыв на месте.

— Пойдем в спальню?

— Нет, здесь, — ответил он.

Его лицо оказалось совсем рядом, когда он шагнул к ней, протянул руку и положил ладонь на ее пылающее лоно. Провел указательным пальцем вдоль щели, скользнул внутрь, остановившись ненадолго на нежном узелке похоти. Нажал на него, осторожно, нежно, потом начал водить в разные стороны, а она повторяла его движения, мотая головой в страстном блаженстве.

— Оооооооо! — стонала она. Его палец задвигался проворней. Она прижималась к его руке, желала, чтобы Питер вторгся в нее своими пальцами, телом, своей любовью. Он услышал ее желание. Его губы прижались к ее рту. В следующий миг поцелуй оборвался. Питер опустился на колени, прижался головой к ее бедру. Рот оказался напротив ее ненасытного треугольника.