MAYDAY

Добежав до красных стен, доктор обернулся. Шеренга солдат едва сдерживала толпу обезображенных, изуродованных вирусом существ. Именно существ, человеческого в них оставалось мало. По остаткам одежды еще можно было определить половую принадлежность особей, но их поведение безоговорочно свидетельствовало: теперь эти границы исчезли.

За линзами очков скрывался внимательный взгляд, который сейчас с точностью пробора фиксировал малейшие детали. Помимо кровавых язв, Док отметил резкие, хаотичные и какие-то нелепые движения зараженных. Все до единого периодически дергали головой, точно желали что-то стряхнуть. Руки со скрюченными пальцами прижимали к бедрам, а чтобы сохранить равновесие, они петляли и заваливались при беге, отчего казалось, что ими, как марионетками, руководит кто-то другой.

Но более всего поражали глаза. Красные, налитые кровью, они оставались совершенно неподвижными. Не моргающий, остекленевший взгляд был устремлен строго перед собой. И чтобы посмотреть в сторону, существам приходилось поворачивать голову.

На секунду мелькнула жуткая мысль: это не мутация вируса, а новый, неизвестный науке симбиоз человека и AVE. Резкий окрик заставил мужчину на время отложить наблюдения и рвануть вслед удаляющимся путникам.

Впереди высилась Никольская башня. И судя по траектории движения, их спаситель мчался именно к ней. Миновав Кремлевский проезд, солдат что-то быстро сказал в рацию и, ни на секунду не замедляясь, подскочил к воротам. Несколько быстрых ударов – и узкие, едва заметные двери отворились. Пропустив их вперед, солдат проскользнул последним и немедленно опустил засов.

Кремль.

После всего пережитого хотелось только одного – оказаться в тишине родного дома. Кристина равнодушно смотрела на пулеметы, мощную броню танков, вооруженных до зубов солдат в касках, и вдруг впервые осознала, что двери за их спинами закрылись навсегда. Привычного мира больше нет. Он уничтожен, превращен в прах.

Сжав зубы, девушка держалась из последних сил. Но ноги не слушались, увязали в расплавленном асфальте, тревогах, бессилии, будто пораженные нервным параличом. Мозг посылал отчаянные сигналы шагать дальше, но тело не реагировало замедляясь. Это усталость. А еще жар, страх и горе.

Нельзя, мне нельзя сдаваться, только не сейчас – твердила она себе. Но сколько бы ни уговаривала, кольцо вокруг горла сжималось все сильнее. Жар полыхал снаружи, полыхал внутри. В области солнечного сплетения набухал тугой комок чувств, готовый в любой момент развязаться. Тех самых чувств, которые она старательно высушивала и лентами сворачивала под сердцем последние месяцы. Перед глазами плыли лица родителей, друзей, знакомых. Неоплаканные, зарытые в братских могилах, исчезнувшие навсегда.

Чуть поодаль шла группа таких же напуганных людей. На секунду показалось, их ведут, как арестантов, наведя на спины оружие. Сообразив, Кристина медленно обернулась и поняла, что не ошиблась. Пока они глазели на танки, военный незаметно переместился назад, превратившись из спасителя в конвоира. И теперь его палец уверенно лежал на курке. Но вместо привычного страха девушка ощутила лишь пустоту.

Все это время Дэн пристально разглядывал спасенных. Мужчина и мальчик подозрений не вызывали. Несмотря на испуг, вели себя довольно смирно. А вот поведение девушки рождало сомнения. Глаза выглядели воспаленными, она держалась за правый бок и дрожала. За последние дни Данила увидел достаточно, а потому мгновенно насторожился. Когда вокруг творится полное безумие, любое отклонение от нормы – угроза. Продолжая наблюдение, принялся отсчитывать – одиннадцать, двенадцать…. Прикидывая, через сколько секунд нажать на курок.

– Нет, прошу вас, это всего лишь шок. – донесся голоса доктора. Мужчина сделал шаг к девушке и мягко выставил руку вперед, словно хотел защитить. – Не стреляйте.

Краем сознания Кристина понимала, происходит что-то нехорошее. Медленно подняв голову, она посмотрела на военного.

Поймав этот взгляд, полный надрыва, осколков страха и горя, Дэн на секунду замер. …двадцать пять, двадцать шесть…. тридцать. Дальше считать не имело смысла. Отведя автомат в сторону, он с удивлением отметил, что девушка никак не отреагировала. Просто стояла напротив и продолжала смотреть своим невозможно-прямым равнодушным взглядом. Все равно что в пропасть заглянул. Даже вытащи он сейчас гранату и откинь чику, это бы ее ни капли не тронуло. Вдруг Дэн понял, девчонка достигла своего предела – предела страха, сил, воли, разума. Бывает такое состояние, когда становится все равно. Тело, голова, чувства и инстинкты разом отключаются, требуя перезагрузки системы.

– Все в порядке, – сказал он, желая хоть как-то сгладить произошедшее. – Обычная мера предосторожности.

Мальчик бросился к девушке и обнял. Наверное, брат – подумал Дэн. Она слишком молода, чтобы иметь такого взрослого ребенка.

Прижимая к себе Кирилла, в этот момент Кристина молилась, чтобы все закончилось и их оставили в покое. Полыхала кожа, тяжело и гулко билось сердце.

– Следуйте за мной, – сказал Данила, и быстрым шагом направился в сторону соборов.

Ивановская площадь.

К Никольским воротам бежала группа солдат. Все как один в черной форме, защитных касках и с автоматами наперевес. Один из них отделился и подбежал к группе выживших. Широкоплечий, высокий, в каждом движении непоколебимая уверенность и стать. За блестящим пластиком виднелся холодный цепкий взгляд и упрямая линия широких бровей. Этот бы точно прикончил – пронеслось в голове у доктора. Из-под каски послышался низкий грудной голос:

– Вы из метро? Есть там кто живой? У меня приказ прошерстить станции.

– Ни в коем случае! Это верная смерть, – срывающимся голосом предупредил Док, – кроме трупов и… зараженных там никого не осталось.

– Так я и думал, – мрачно заметил солдат. И поднес к губам рацию. – Полковник, прием. У нас люди из метро, говорят, в подземке только визгуны.

Пошипев, рация выдала короткий приказ:

– Отступайте.

Солдат никак не отреагировал, будто только что своим приказом начальство не отвело от него руку смерти. Вновь обратившись к провожатому, он сообщил:

– Я за периметр, всем приказано отступать в лагерь. Пора с этим заканчивать.

– Шальной… – Данила чуть помедлил и все же добавил, – возвращайся.

– А как иначе?! – усмехнулся в ответ. Но через секунду вновь стал серьезен, – этих веди в отстойник.

Слово «отстойник» категорически не понравилось, но возразить они не успели. Воздух содрогнулся от мощных взрывов. Под ногами задрожала земля. Звуковые волны, вместе с облаками пыли, накрыли территорию Кремля, на некоторое время лишив ориентиров и зрения. Заметив, как сжалась девушка, незнакомец громко пояснил:

– Взрывают выходы с ближайших станций. Вы – последние, кто вышел оттуда живыми.

Взгляды Дока и Кристины встретились. Они выжили, а сотни других пассажиров навсегда остались в подземке. Везение, судьба тут совершенно ни при чем. Просто случайность, крошечная вероятность, которая почему-то сработала.

Санитарный пост.

Успенский собор опоясывал тройные ограждения из сетки и колючей проволоки. Здесь же стояли две наспех сколоченные из досок и обтянутые брезентом, кабинки. Солдаты, охранявшие вход, приказали раздеться до нижнего белья, сдать личные вещи и занять кабинки. Едва оказавшись внутри, Кристина почувствовала, как сверху, из душевой лейки на нее хлынула вода с острым химическим запахом. Кожу нещадно щипало, но приходилось терпеть.