Майло Тэлон

Прерия, расстилавшаяся перед нами, казалась ровной, но на самом деле она постепенно поднималась к далеким горам. Мы скакали на запад, к низким холмам Хукер-Хилс.

— Они не смогут нас поймать, — успокоил я Молли. — У нас большая фора и отличные лошади.

— А как же индеец? Думаете, он догонит нас?

Индеец исчез. Выстрелов я больше не слышал, но беспокоился намного сильнее, чем делал вид. Индеец мог бы помочь нам, поскольку лучше меня знал местные горы, но теперь ему не догнать нас. Это, однако, была наименьшая из моих тревог. Преследователи скоро нападут на наш след. Если за нами гонится команда Ролона Тейлора, то она давно изучила округу, так как ездила по ней годами, и легко сведет на нет достигнутое нами преимущество.

Мэгги упомянула Прайда Хоуви. Он скрывался где-то рядом. Хотя я не знал, каким образом Хоуви причастен к делу, он наверняка хотел видеть Молли живой, а меня мертвым, так же как и Джефферсон Хенри. Хоуви слишком хитер, опасен, он все обдумает, оценит нашу скорость, вычислит возможное направление и выйдет нам наперерез.

Наш единственный шанс на успех — перехитрить его.

Мы оставили позади Хукер-Хилс и въехали в овраг, который вел к югу. По дну тек маленький ручеек, и мы пустили лошадей по нему, хотя я сомневался, что вода смоет наши следы, прежде чем подоспеют преследователи. И все-таки это был шанс, которым грех не воспользоваться.

Добравшись до Уэрфано-Ривер, мы двинулись по ее руслу, где оставалось очень мало воды, на юго-запад, в сторону каменистых холмов.

Холеные лошади в прекрасной форме давали нам шанс добраться до холмов. Но что потом? Нам не позволят скрыться и выйти из игры, где на кону стояло пять миллионов долларов и стоимость железной дороги. Мне-то эти пять миллионов не нужны. Возможно, я сумасшедший, возможно, когда постарею, поумнею, но все, о чем я мечтал, — это хороший конь, расстилающаяся передо мной земля и никаких преследователей сзади.

По-моему, нет ничего лучше, чем взобраться на высокий гребень и, сидя в седле, ощущать, как ласковый ветер приносит запах сосен из лежащих внизу долин, видеть, как сверкает солнце на далеких снежных вершинах. Мне ужасно хотелось попробовать студеной воды из неизвестных горных ручьев, половить рыбку в заводях горных речушек и оставить Свои следы на этой прекрасной, нехоженой земле.

Мы молча ехали по тропе. Я не люблю разговаривать, когда еду по тропе, и Молли, должно быть, почувствовала это или у нее самой было похожее настроение. Прежде всего, когда много болтаешь, не можешь прислушиваться к посторонним звукам. Узкая тропа не позволяла нам вести коней рядом. Не произнося ни слова, мы любовались сменяющимися пейзажами, наблюдая, как наливаются пурпуром холмы, как вытягиваются длинные тени в каньонах.

Никто лучше меня не знал, что горы легко становятся ловушкой. В одном горном хребте редко бывает больше двух-трех перевалов и нескольких троп. И уходить с проторенной дороги в горах рискованно. Тропа обязательно куда-то приведет, а если ее нет, то и идти некуда. Можно прошагать несколько миль по скалам, а потом вдруг выйти к пропасти высотой в тысячу футов или больше и проделывать весь путь обратно.

Я не сомневался, что нас с Молли хотели убить, особенно Молли. Если бы я смог увезти ее куда-нибудь, где она пожила бы в безопасности, тогда я попытался бы найти способ все поправить. Больше того, я выполнил свою работу. Я нашел Нэнси Хенри, или Альбро, или как ее там еще, и она оказалась той девушкой, которую я знал когда-то как Энн. Теперь я не считал себя обязанным защищать Энн. И она, и Джефферсон Хенри хотели запустить руки в один котел с золотом, они стоили друг друга.

Молли представляла для них угрозу, потому что знала о прошлом Энн. Но если Молли владела тайной денег Альбро, ее смерти хотела не только Энн.

Пабло говорил мне о старой, заброшенной тропе, огибавшей пик Сент-Чарльза, по которой я мог выйти к истоку Офир-Крик и объехать вершину Дир-Пик.

Уставшие до смерти, мы разбили лагерь у Офир-Крик, к западу от Дир.

Сварив кофе, я затушил костер, и мы проехали еще с милю. Напоив лошадей, я привязал их на небольшой поляне среди деревьев. Единственным живым существом, которое мы заметили, была сойка, прыгавшая по лагерю и подбиравшая упавшие кусочки пищи.

Никто из нас двоих не мог уснуть, хотя мы здорово устали.

— Майло? Я боюсь.

— Да, нас преследует подлая банда.

— Но Мэгги! Я почему-то думала…

— Когда в горшке столько меда, к нему всегда слетаются пчелы. Мэгги такая же, как все, у нее нет денег, чтобы жить, как ей хочется и где хочется. Вот она и старается их добыть. Пять миллионов золотом плюс собственность железной дороги! Когда речь заходит о такой сумме, никому нельзя доверять.

— Даже вам?

Мне? Прежде чем ответить, я подумал немного.

— Мне вы можете доверять, потому что у меня не хватает здравого смысла быть жадным до денег. Может, такое время и наступит. А сейчас я счастлив тем, что смотрю на эту землю с седла своего коня. Когда в долинах станет тесно, вот тогда придется думать о богатстве.

— Чего вы хотите от жизни, Майло?

— Поездить по стране, подыскать себе место для ранчо, как сделал Па. Встретить хорошую девушку, которая не станет бредить богатством. Жениться, растить детей, сажать цветы и разводить лошадей. Заготавливать сено и мясо, чтобы их кормить. Некоторым нужны огни городов, восхищение женщин и слава, которая приходит с успехом. А я мечтаю, чтобы передо мной бежала тропа, открывался красивый вид с вершины холма и пах смолой дым костра.

— Вам легко быть счастливым.

— Наверное. Иногда люди пытаются взять от жизни слишком многое. У меня есть брат. Он жаждет успеха. Старается пробиться наверх. И наверняка окажется там. Но есть другие радости. Я — за простые удовольствия.

— Вы думаете, нас будут преследовать?

— Ага. Точно будут. Они— постараются угадать, куда мы направляемся, а потом попытаются отрезать нас. Вот тут мы должны их перехитрить: сначала убедить, будто они правильно угадали наши планы, а потом уехать в другое место.

— Я начинаю ненавидеть их!

— Не надо. Не стоит, Молли. Я ни к кому не испытываю этого чувства и никогда не испытывал. Человеку кажется, что он делает то, что обязан, даже если ошибается. Сами поступки приведут его к тому или иному финишу, так что не стоит тратить силы на эмоции. Если необходимо, стреляйте в противника, но ненавидеть его нельзя.

— Вы странный.

— Не совсем. Я всего лишь предпочитаю ясность в отношениях. Если на меня нападают — защищаюсь. Если за мной охотятся — я считаю, что имею право открыть ответную охоту. Вот и все. Теперь пора немного отдохнуть. Перед рассветом встанем и поедем точно на север. Обогнем с запада Гобблерс-Ноб и последуем дальше мимо Хардскреббл-Маунтин. Я не очень хорошо ориентируюсь в этих горах, но там есть тропа, которая спускается по Оукс-Крик. Туда мы и направимся.

«Туда мы направимся, — сказал я себе, — но не поедем».

Соорудив ложа из сосновых иголок и травы, мы спокойно проспали всю ночь. Никто нас не побеспокоил. А хорошо выспавшись, перед рассветом отправились в путь.

Когда мы встали, было еще холодно и темно. Стряхнув с себя сосновые иголки, я оставил Молли заниматься утренним туалетом, отвязал лошадей и отвел их на водопой. Пока они пили, стоял, дрожа от ночной прохлады, и смотрел на исчезающие звезды.

Мой конь поднял голову, с его губ капала вода.