Майн Рид: жил отважный капитан
Шрифт:
Интересная подробность: оба издания («Лондон Сосайети» и «Пенни иллюстрейтед пэйпер»), с которыми тесно сотрудничал Майн Рид в 1871–1873 годах, принадлежали одному человеку — У. Ингрэму [120] , с которым, как утверждала вдова, писателя связывали тесные дружеские отношения. В январе 1873 года Майн Рид участвовал в избирательной кампании Ингрэма, ездил агитировать за него в город Бостон (Линкольншир [121] ) и выступал на предвыборном митинге с огромным успехом, что, по мнению Э. Рид, обеспечило избрание Ингрэма в парламент. Так это было в действительности или нет, судить трудно. Но то, что Рид на самом деле обладал незаурядным ораторским дарованием — факт бесспорный, еще Эдгар Аллан По, если помнит читатель, отмечал его. Бесспорно и то, что некие «особые» отношения между Ингрэмом и Ридом, видимо, действительно существовали. Но была ли это дружба? Честно говоря, трудно себе ее представить. На чем она могла основываться? На общности убеждений? Но Ингрэм, при всем своем либерализме, был очень далек от радикального республиканизма писателя. На общей любви к литературе определенных жанров и тематики? Но успешный издатель не может руководствоваться таким ненадежным критерием. На общем опыте, воспоминаниях, впечатлениях? Но Ингрэм не только являлся человеком другого круга, но был на 30 лет моложе Рида. Впрочем, что бы ни лежало в основе их «дружбы», эти отношения очень помогли писателю в нелегкий для него период, когда он отчаянно нуждался в деньгах.
120
Уильям
121
Линкольншир (Lincolnshire) — графство на востоке Средней Англии, у берегов Северного моря.
Конечно, Майн Рид пытался искать источники для пополнения доходов и помимо газетно-журнального «королевства» Ингрэма. Он вел переговоры с театральными антрепренерами с целью возобновить на британской сцене представления собственных пьес по романам «Квартеронка», «Отважная охотница», «Оцеола» и «Мароны». Писатель активно переписывался с американцем Ф. Т. Барнумом [122] об их постановке в США, но тщетно. В надежде заработать он даже собирался принять участие в затевавшейся тогда Британским географическим обществом экспедиции для исследования берегов и вод Калифорнийского залива, но жена отговорила его, да и он сам прекрасно понимал, что с нынешним состоянием его здоровья подобные путешествия для него остались в прошлом. Так обстоятельства настойчиво подталкивали его к тому, чтобы вернуться к основному занятию жизни, к тому, что он действительно умел делать хорошо — к сочинению романов.
122
См. примечание к разделу «Филадельфия: Эдгар Аллан По и другие» в части II настоящей книги на странице 97.
Первым по-настоящему «британским» романом 1870-х годов стала книга под названием «Сигнал бедствия» [123] . Рид начал писать ее в Лондоне летом 1872 года. В основу текста легли несколько первых страниц романа «Исчезнувший экипаж» (The Stricken Crew),который писатель начал сочинять в Америке для своего журнала «Вперед». Но это был совершенно новый роман, почти ничего общего не имевший с журнальной публикацией января 1870 года. Роман «юношеский» — о приключениях на море, о калифорнийской «золотой лихорадке», о любви, измене и преданности — Рид вновь возвращался в свою излюбленную стихию и делал это весьма успешно. Нет никаких сомнений, что книга имела совершенно определенного адресата — британскую молодежь. Прежде всего об этом говорит выбор положительных персонажей: безусловно, они — джентльмены. Причем настоящие джентльмены «высшей пробы» — офицеры военно-морского флота Ее Величества, люди без страха и упрека. Под стать офицерам и главный герой книги — обычный матрос по имени Гарри Блю, простодушный, не без вредных привычек (любит выпить), но честный, открытый и преданный. Он в одиночку противостоит бандитам, спасает от смерти капитана и пассажиров — двух прекрасных испанок — невест английских офицеров, а также их престарелого родственника. Спасает корабль от затопления, честь женщин — от поругания и (уж заодно!) — жизнь и душу двум беглым австралийским каторжникам. Гарри Блю хорошо знаком молодым читателям Рида по роману «Морской волчонок». Но если там он находится на периферии сюжета, то здесь — в самом его центре. Почему Рид решил «реанимировать» его? Да потому, что инстинктивно чувствовал, что именно такой герой нужен его читателю — старый добрый йомен, перекочевавший с английских равнин на просторы океана, — подлинное воплощение истинно британского характера в викторианском его понимании.
123
Более точным вариантом названия романа является «Флаг отчаяния» (в оригинале: The Flag of Distress: A Story of the South Sea),но поскольку в русскоязычной традиции закрепилось иное название — «Сигнал бедствия», будем пользоваться им.
Хотя Рид писал «юношеский» роман, он предложил его не одному из многочисленных британских журналов для детей, а «Журналу Чемберса», специализировавшемуся на «взрослой» литературе. Почему он обратился туда? Ответить на этот вопрос несложно — журнал хорошо платил своим авторам. Лучше, чем «юношеские» издания. Существовал и важный «формальный» момент. В романе присутствует любовная линия. Она совершенно целомудренна и не является центральной, но позволяет трактовать роман и как произведение для взрослых. К тому же Рид неоднократно печатался в журнале. Именно на его страницах появились в свое время и «Оцеола», и «Отважная охотница». Публиковаться в этом журнале было еще и престижно, а Риду необходимо было думать о престиже и восстанавливать свою литературную репутацию. За то время, что он отсутствовал и болел, «подросли» другие литераторы, которые весьма успешно выступали как в приключенческом жанре, так и в сфере «юношеского» романа. Журнал принял роман к публикации. Но тех денег, на которые рассчитывал писатель, ему не дали. Журнал выплатил аванс, когда рукопись была представлена в редакцию. Основную же сумму Рид получил много позднее — в августе 1875 года, когда книга начала выходить еженедельными «порциями» [124] .
124
«Сигнал бедствия» печатался в «Журнале Чемберса» с 7 августа по 25 декабря 1875 года. В общей сложности гонорар Рида, по уверениям его жены, составил 300 гиней.
Элизабет Рид, объясняя задержку с публикацией, называла причиной то, что наборщики не смогли прочитать рукопись романа — настолько неразборчиво она была написана! Казалось бы, что тут такого? В конце концов, миллионы людей имеют плохой почерк! Но в том-то и дело, что прежде, до болезни, у Рида был замечательный почерк — четкий, с округлыми буквами, почти каллиграфический. И это обстоятельство указывает, что заболевание Рида было связано не только с давней военной раной. Вероятно, в июле 1870 года писатель, кроме гнойного абсцесса и заражения крови, перенес инсульт [125] . Поэтому и почерк его изменился. Неизбежная ишемия сосудов головного мозга объясняет и временное «помутнение сознания». Видимо, инсульт не был обширным. Лечение доктора Рейнольдса, включавшее не только терапию настойкой индийской конопли, но и обильные кровопускания, способствовали ремиссии. Но полностью «вылечить» писателя не смогли. Изменение почерка об этом красноречиво свидетельствует.
125
Об этом, кстати, красноречиво свидетельствует и длительная икота (она может быть одним из симптомов ишемического инсульта), которая преследовала писателя в начальный период пребывания в госпитале Святого Луки. Вспомним, вдова писала: «У него появилась сильная икота, которая мешала ему дышать». В версию инсульта вполне укладываются и глубокий нервный стресс, в котором Рид пребывал длительное время — от финансового краха 1867 года до гибели журнала «Вперед» и отъезда из Америки.
К счастью, творческие способности Рида не пострадали, сохранилась и способность адекватно воспринимать окружающий мир. А она заставляла напряженно искать дополнительные источники дохода, задумываться о том, на какие средства существовать семье (видимо, Рид не очень рассчитывал, что сможет трудиться так же напряженно, как прежде), на что будет существовать супруга после его смерти. Осенью 1873 года писатель сообщал Ч. Олливанту: «Я сейчас веду переговоры, которые, если будут успешными, окажут мне серьезную услугу — возможно, дадут небольшой доход до конца дней для меня и для моей дорогой жены после того, как я умру. Сейчас я пытаюсь перекупить авторские права на свои романы». Элизабет Рид сообщала, что супруг преуспел в этом: к декабрю того же года ему удалось завершить переговоры и выкупить права на большинство собственных романов у их владельцев.
Письмо
Рида и информация его жены объясняют, почему они не покидали Лондон: во-первых, переговоры отнимали массу времени и сил, а во-вторых, потому что за права необходимо было платить. То были вовсе не астрономические суммы, но все же на их выплату уходила значительная часть доходов писателя. Эти расходы мешали Ридам вернуться к привычному образу жизни, не давали возможность покинуть Лондон и обосноваться на природе, как того очень хотел Майн Рид и страстно желала Элизабет.Но после благополучного завершения переговоров такая возможность у Ридов появилась: весной 1874 года они, наконец, покидают Лондон и перебираются в местечко под названием Грейт Малверн. Оно расположено к северо-востоку от Лондона, в графстве Уорчестер, поблизости от границы с Уэльсом. В XIX веке Малверн и его окрестности славились как курортная местность. Считалось, что здесь целебный воздух и чистейшая вода (кстати, королева Елизавета II пьет исключительно малвернскую воду). Здесь, как и в Мэтлоке, было множество «водных лечебниц». Супруги не собирались обосновываться там, жили в гостинице, пили воду, гуляли. В Малверне писатель переработал роман «Смертельный выстрел». Он расширил его, переписал некоторые сцены, добавил «экзотический» колорит. В предисловии к роману Рид писал, что «пересмотрел, почти переписал книгу». Сюжет остался прежним. Но автор надеялся, что изложил его лучше, чем прежде. Под предисловием стоит дата и место: «Сентябрь 1874 года, Грейт Малверн». В новой редакции роман вышел уже осенью того же года. Вот они — очевидные и бесспорные преимущества обладания правами на собственные произведения: Рид мог перерабатывать свои тексты и предлагать их издателям [126] !
126
Британское авторское право Викторианской эпохи довольно запутанно и противоречиво. Но в основном держателем прав на тот или иной текст являлся его первый издатель. Автор за оговоренное вознаграждение передавал ему не только рукопись, но чаще всего и все права на нее. Однако автор мог (по парламентскому акту 1842 года) выкупить у издателя права на собственное произведение. Майн Рид, выкупая права у издателей, рассчитывал (видимо, обоснованно), что его книги прошлых лет будут переиздаваться и он будет иметь с этого доход. Во всяком случае, обладая правами на издание книги, он мог заниматься ее продвижением — вести переговоры с издателями, заключать договоры и т. д. Как показывает практика, издатели — владельцы прав не имели особой мотивации заниматься переизданиями, предпочитая публиковать новинки. У автора такая мотивация была.
Литературные дела постепенно налаживались, а вот со здоровьем все обстояло ровно наоборот. Если в 1871 году «гидротерапия» в Мэтлоке просто не улучшила состояние Рида, то водные процедуры лета и осени 1874 года в Малверне, видимо, спровоцировали рецидив болезни. К счастью, не душевной, но физической: в старой ране на ноге вновь образовался абсцесс. Супруги срочно вернулись в Лондон. Майн Рида поместили в больницу, но лечение не помогало. Опять начался сепсис, и писатель впал в беспамятство. Состояние его стало настолько тяжелым, что были произведены приготовления к погребению (Элизабет Рид даже выбрала и купила место для могилы мужа [127] ), составлены некрологи, но… капитан Майн Рид и на этот раз сумел преодолеть болезнь и «выкарабкался». Правда, на этот раз выздоровление было очень медленным — писатель почти полгода не вставал с постели. А когда, наконец, поднялся, то уже не мог передвигаться, как прежде, — до конца дней неизменными спутниками Майн Рида стали костыли. Но и на них он встал не сразу — первое время на прогулки его вывозили в инвалидной коляске. К марту 1875 года, однако, пациент настолько окреп, что его выписали из больницы, и супруги переехали на квартиру, расположенную на Ширлэнд-роуд, в районе Мейда Хилл. Это был предпоследний лондонский адрес писателя.
127
На кладбище Кенсал Грин. На этом участке Майн Рид и был похоронен восемь лет спустя — в 1883 году.
Обитатель сельской глубинки
На Ширлэнд-роуд Риды прожили с марта по сентябрь 1875 года. Писателя каждый день вывозили на прогулку — обычно в Риджентс-парк. Кенсингтон-гарден, который был ближе к их квартире, почему-то не нравился Майн Риду; он предпочитал заказывать экипаж, усаживался в него, не торопясь ехал по лондонским улицам, разглядывая дома и прохожих. У входа в парк его пересаживали в инвалидную коляску и катили по аллеям парка. Ранее разговорчивый, теперь он больше молчал и был печален. Он почти не работал. За эти несколько месяцев он сделал необычно мало: правил корректуру романа «Сигнал бедствия» для «Журнала Чемберса», пересмотрел свои прежние сочинения (видимо, размышляя, как их можно переработать, с тем чтобы предложить издателям), впечатленный самоотверженностью, с которой в течение нескольких месяцев за ним ухаживали сиделки, сочинил очерк под названием «Медицинские сестры» [128] . Жена видела, что муж находится в депрессии и погружается в нее все глубже. Не будем анализировать ее причины — они и так понятны. Для такого деятельного человека, как Майн Рид, переход в «инвалидное» состояние не мог пройти бесследно. Приближалась зима, с неизбежными густыми туманами, сыростью и отсутствием солнца. Рид особенно не любил лондонскую зиму. Миссис Рид понимала, что она усугубит депрессию. Надо было что-то срочно предпринимать. И эта маленькая женщина, немного наивная и совершенно непрактичная, инстинктивно нашла решение: не советуясь с мужем, при поддержке верного Олливанта, который недавно вернулся из Америки, она снимает коттедж в небольшом городке Россон-Уай в графстве Герефорд [129] .
128
Очерк был опубликован анонимно в «Журнале Чемберса» в номере от 15 мая 1875 года.
129
Автор употребляет закрепившееся в русской традиции название Герефорд, хотя точнее его было бы произносить Херефорд или Хирфорд (ср. англ. Herefordshire).
Почему миссис Рид выбрала именно этот город почти на границе с Южным Уэльсом? В своей книге она не прокомментировала это решение. Но можно предположить, что они бывали там летом 1874 года, когда отдыхали «на водах» неподалеку — в Малверне, в соседнем с Герефордом графстве Уорчестер, и мужу понравились эти места. Пейзажи в том краю действительно живописные — город стоит в излучине реки Уай, к югу от него начинается большой лесной массив, кругом невысокие, пологие холмы с ухоженными полями и перелесками. Город очень древний, в нем много старинных зданий XIII–XVII веков, поблизости развалины замка, знаменитое Тинтернское аббатство, отовсюду в округе виден устремленный в небо узкий готический шпиль построенной в XIV веке церкви Святой Марии. Все это уже в годы жизни писателя превратило Росс-он-Уай в один из туристических центров Англии (что, вероятно, и самого Рида впервые привело туда). Но миссис Рид стремилась не к суете, а бежала от нее. Поэтому дом был снят почти в пяти километрах от города — там, куда не забирались досужие туристы. У дома было собственное имя. Он назывался «Чейзвуд». Впрочем, из этого не следует, что дом был большой, подобный тому, какой у них был в Джеррардз Кросс. Как позднее с иронией писал сам Рид, «по герефордскому обычаю, каждая ферма — даже самая маленькая, имеет собственное название». Напротив, он был совсем невелик — одноэтажное строение в несколько комнат, сложенное из местного песчаника под камышовой крышей. У дома — сад, но совсем маленький. Очевидно, аренда меблированного коттеджа на осень, зиму и весну не была разорительна для Ридов. Ведь местечко, где они собирались обосноваться, находилось далеко от Лондона, и туда невозможно добраться по железной дороге — от ближайшей к ним станции было добрых полтора десятка километров пути. Чейзвуд расположился рядом с проезжей дорогой, но все же стоял от нее в стороне. Неподалеку начинался лес, в полумиле несла свои воды река Уай, на западе лежали легко различимые горы Уэльса.
Хотя миссис Рид ничего не написала о самом переезде из Лондона в отдаленный Чейзвуд, можно догадаться, что он стал серьезным испытанием для хрупкой женщины. Если прежде всем распоряжался ее деятельный супруг, то теперь заботы легли на ее плечи: ей самой пришлось заниматься расписанием, билетами, договариваться с носильщиками и возницами, следить за грузом, давать распоряжения служанке и помогать мужу. Но все равно она была очень рада — уже в дороге настроение Рида стало меняться к лучшему. Поначалу безучастный, он начал посматривать по сторонам, задавать вопросы и отпускать замечания.