Майская гроза

Лжедмитрий хмурился и молчал. Марина всхлипнула еще раз и вдруг выпрямилась, заледенела:

– Я знаю, о чем шепчутся эти курицы, - она вздернула подбородок.
– Ну и пусть, мне плевать! Уволюсь на фиг. Вот сегодня же и уеду.

Она развернулась и удалилась походкой оскорбленной королевы. Маленький храбрый воробей, попавший в чужую стаю. К моему удивлению, Лжедмитрий не пошел ее утешать, вместо этого он раздобыл у Елены ключ и потащил меня в номер Яны Григорьевны.

– Вы не верите, что это самоубийство?
– спросила я.

– В полиции только что получили результаты токсикологического анализа. Она отравилась. Стрихнином.

– Боже мой!
– только и могла я выговорить.
– Но почему?

На первый взгляд, в номере со вчерашнего дня ничего не изменилось. Только одно сразу бросилось мне в глаза:

– Фотоаппарата нет!

– Полиция вчера забрала, - успокоил меня Лжедмитрий.
– Фотик, кстати, качественный, его Павел Сергеич подарил ей пять дней назад. Яна с ним не расставалась. С фотоаппаратом, в смысле. В полиции думают, может, на снимках найдется что-нибудь. К счастью, вчера, пока кое-кто предавался меланхолии, я успел наладить контакт с местными "пинкертонами", и они сбросили Янины фотографии мне на телефон. Хотите взглянуть?

Я фыркнула было, но, прислушавшись к себе, с изумлением поняла, что моя меланхолия и жгучая обида на весь мир действительно прошли.

Яна фотографировала часто и помногу. За вчерашний день набралось больше десятка снимков: с прогулки, из столовой, несколько селфи перед зеркалом в номере. Мне снова стало неловко. Обычно человек делает такие кадры, чтобы понять, как он выглядит со стороны. Вряд ли Яна Григорьевна намеревалась показывать эти снимки всем подряд.

Я поспешила вернуть телефон Лжедмитрию, который не терял времени даром и внимательно осматривал номер:

– Почему она заперлась на щеколду, да еще днем?
– пробормотал он.
– Разве одного замка недостаточно?

Сбитая щеколда вместе с щепками от косяка так и валялись на полу.

– Может, замок не работал?
– возразила я.
– Эти автоматические замки часто ломаются.

– Замок был исправен, - Лжедмитрий ткнул пальцем в выщербленный косяк.
– Его выбил я, когда вчера ломился в дверь. Замок и щеколду, хм...

Он еще раз цепким взглядом мазнул по комнате:

– Я же бухгалтер, Алина. Привык, что все должно сойтись цифра к цифре. А здесь что-то не сходится, шкурой чую...

Да, самоубийство с энергичной веселой Яной Григорьевной как-то не вязалось. С другой стороны, что мы о ней знаем? Мало ли какие несчастья могут быть у человека? Иногда так заманчиво представить, что ты просто перестаешь быть, и все твои сложности не имеют больше никакого значения...

– Может, у нее были проблемы со здоровьем, - я пожала плечами.
– Или нелады на работе. В полиции выяснили, кем она работала?

– Заведовала Центром детского творчества в Городе. Путевка в "Сосны" - подарок от благодарных родителей за победу детишек в каком-то конкурсе. Стойте-ка! Вчера на столе лежал ежедневник, бордовый, в твердой обложке.

– Наверное, его тоже ребята из ГУВД забрали.

Лжедмитрий снова схватился за телефон:

– Сейчас уточню. Если так, то нам нужны фотокопии последних страниц. Интересно, а это что? Яна собиралась на досуге заняться лепкой?

На тумбочке среди флаконов стояла керамическая мисочка с загустевшей зеленоватой массой. Я потрогала ее пальцем, понюхала содержимое.

– Это альгинатная маска, уже высохшая.

На лице Лжедмитрия не отразилось и тени понимания, так что я сочла нужным пояснить:

– Очень полезна для кожи. Продается в порошке, ее нужно развести теплой водой до сметанообразного состояния и нанести на лицо. Думаю, Яна Григорьевна собиралась навести красоту перед праздничным вечером.

Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Какая-то мысль давно настойчиво стучалась в подсознание, и наконец у меня хватило смелости произнести ее вслух:

– Она не покончила с собой. Никто не станет полчаса возиться с этой дурацкой маской, чтобы потом просто лечь и умереть!

– Значит, ее убили.

– Но как?

– Возможно, убийца заставил ее принять яд. Или подсунул стрихнин под видом чего-то безобидного, хотя это вряд ли, учитывая его горечь...

– А потом покойница встала и аккуратно заперла дверь и окно? Стрихнин действует быстро! Убийца не успел бы покинуть комнату!

– Мда, над этим нужно подумать, - согласился Лжедмитрий. И задумался.

А я тем временем собиралась с силами, чтобы еще кое о чем рассказать. Ох, как неприятно сознаваться в трусости, но делать нечего:

– Этой ночью кто-то входил сюда, - призналась я.
– Будь я посмелее, могла бы его увидеть, но... мне было слишком страшно.

Против ожиданий, Лжедмитрий не стал меня упрекать:

– Может, оно и к лучшему, что вы не выглянули. Человек, который однажды пошел на убийство, вполне мог бы сделать это снова. Нам нужно его найти! Желательно, до того, как Марина уедет отсюда в уверенности, что парой неосторожных фраз убила несчастную женщину. Автобус приходит в пять, значит, у нас есть примерно шесть часов.

Я не стала напоминать, что к вечеру отсюда уедет не только Марина, но и все остальные подозреваемые. Дело и так выглядело достаточно безнадежным.

***

Обед прошел в скорбном молчании. "Большой стол" без Яны Григорьевны как-то стушевался и потускнел. Госпожа Вострикова, которая вчера поджимала губы, теперь шмыгала носом и постоянно промокала платочком глаза. Не люблю лицемерных людей. Их так и хочется заподозрить в убийстве.

В довершение всего погода испортилась, небо наглухо затянуло тучами, а к концу обеда я расслышала первый отдаленный раскат грома.

– Автобус, поди, опоздает!
– пожаловалась Валентина Петровна, еще подурневшая со вчерашнего дня, будто тоже не спала ночь.

– Хотите, я отвезу вас в Город?
– предложил Павел Сергеевич.
– Я на машине.

– Что вы, Пал Сергеич, не нужно, - кокетливо заулыбалась Валентина.
– Да мне и не в город, я тут, в Клязино живу.

Поселок Клязино находился в десяти километрах от турбазы "Сосны".

После обеда я быстро собрала вещи. За окнами гремела настоящая майская гроза: небо потемнело, ливень хлестал в окна, деревья гнулись чуть не до земли. Залюбовавшись буйством стихии, я не сразу расслышала стук в дверь.