Мажор в деревне

******** ********

Вадим

Дядя Слава правильно на меня орал. Глупо было лезть в горящий комбайн. Как только стало ясно, что потушить своими силами мы его не сможем, я успел отогнать его в сторону от колосящегося поля. Выпрыгивал из горящей машины, тогда и получил ожоги. Бригадир за голову хватался. Владимир, да и другие мужики переживали. Им скорая не меньше, чем мне, нужна была. Ругали, но в глазах видел уважение.

Меня еще в больницу не привезли, а уже платную палату подготовили. Дядя Слава чувствовал свою вину, переживал. Мои заверения, что я все контролировал, слушать не хотел.

— Без году неделя комбайнер, все он контролировал! — зло мотая головой.

Я только просил деду не звонить, но разве он послушался? Виноватым себя чувствует, забывая о том, что я не пацан, а взрослый мужик. Влад и Лина тут же позвонили, их забота была приятна. Просил их не прилетать, потому что поводов для паники не было. Я собираюсь долго жить и мусолить им всем глаза. Они заверили, что будут рады. Закончив разговор с родными, я задремал. Каким же приятным было пробуждение…

Да… ее жених времени даром не терял. Пока мы пожар тушили, он запрыгнул в свою машину и исчез со скоростью света с поля боя, как оказалось, несся в полицию, чтобы успеть написать на меня заявление. Его поступок вызвал лишь одно желание – добавить ему синяков, чтобы не зря в медэкспертизу обращался.

Воробушек волновалась, я от этого ловил кайф. Ее присутствие лучше любой анестезии. Тут медсестра вовремя подрулила, вновь стала строить глазки, но меня интересовали другие глазки… те, в которых разгоралось пламя. Ревнует…

Я готов каждый день прыгать в горящий комбайн только ради того, чтобы наблюдать за сменой эмоций на ее лице. Эта девочка должна понять, что от меня не убежать. Воробушка интересовали подробности, а мне не хотелось здесь находиться без нее. Мне вообще не хотелось здесь находиться, но присутствие Лены отвлекало, помогало не думать о том, что я в больнице.

— С тобой? Здесь? — обвела она взглядом просторную палату.

— Уверен, что кресло раскладывается, но мы прекрасно уместимся и на постели, — будто не понял, что она не желает оставаться. — Медсестры, конечно, прибегут по первому требованию, но сидеть со мной не будут постоянно.

— Это ты просто не просил, — поджала недовольно губы и отошла к окну. Воробушек насупилась, нахохлилась. Все еще злится на медсестру?

— Терпеть не могу больницы, мне в них плохо… — решил надавить на жалость, но она не дала договорить.

— По тебе и не скажешь. Выглядишь довольным, засыпаешь прекрасно.

— Это все последствия травмы. У всех они протекают по-разному, — улыбнулся, надеюсь, обворожительно. — Сейчас кажется, что все нормально, но придет откат… а рядом нет близкого родного человека. Останешься?

— Я буду спать на кресле, — твердо произнесла воробушек.

Постарался скрыть, что доволен. Мое лицедейство вряд ли ее впечатлило. Значит – Лена хотела остаться. Почему? Я неотразим и нравлюсь воробушку. Хотя скорее она просто меня жалела. Не очень лестно для мужика, но отказываться не собирался. У нас какой-то коллапс в отношениях, нужно выруливать туда, где мы вместе и у нас все хорошо.

— Рассказывай, что произошло, — потребовала Лена, как только проверила, что кресло раскладывается.

Рассказ занял две минуты. Комбайн загорелся сам. Утырок напал, получил и сбежал.

— Ты можешь подробнее рассказать? — возмутилась Лена. Девочка, что с нее взять.

— Лен, больше нечего сказать. Я сказал правду, мужики подтвердят.

— Ты понимаешь, что на тебя заявление написали, Вадим? Это тебе не в лепеху ногой залезть, могут и посадить, если ты его сильно избил.

— Лен, прекращай беспокоиться, — я не стал говорить, что у нас целый отдел юристов, которые ее утырка в суде раскатают. Хотя раскатают его еще до суда. — Его здоровье не сильно пострадало, скорее гордость, вот он и побежал жаловаться.

— Семья Дагаровых…

— Не будем о нем говорить, — перебил воробушка. — Лучше иди сюда, мне нужна доза обезболивающего, — отодвинулся к краю, уступая ей место.

— Хочешь, чтобы я тоже блестела, как смазанная маслом лепешка? Ты себя в зеркало видел?

— Ты же поможешь мне все это слизать? — подмигнув. — На вкус не так плохо.

— Справляйся сам. Я тут только в качестве моральной поддержки, — улыбалась Лена. Ладно, пусть думает, что будет спать в кресле и не будет со мной целоваться. Дождемся ночи…

В дверь постучались, и почти сразу же появились стражи правопорядка. Матвей с подчиненным. Серьезные суровые мужики, а я тут в трусах перед воробушком сижу…

******** ********

Лена

— Ты что здесь делаешь? — одновременно с братом произнесли мы слово в слово. 

Матвей посмотрел на меня так, будто застал за какими-то непотребствами. Робнера совсем не смущало присутствие посторонних. Он вел себя так, будто лежит на пляже и загорает.

— Из-за ожогов его кожу намазали толстым слоем мази, одеваться врачи не позволяют, — принялась я оправдывать мажора, брови которого поползли вверх, а глаза нагло смеялись.

— Я понял, — буркнул брат. — Лен, подожди за дверью, нам показания взять надо.

— Матвей, можно тебя на минутку, — дойдя до двери, обратилась к брату. — Вы его не арестуете? — шепотом спросила, чтобы Робнер не услышал. Поймала себя на мысли, что готова была просить брата о должностном преступлении – закрыть дело, лишь бы Вадим остался на свободе.

— Его скорее наградят, — усмехнулся брат. — Мужики из бригады все как один на стороне Робнера, но показания мы взять обязаны. Ты на такси приехала или с Мариной?

— На такси, — сестре я ничего не сказала. Хотя удивительно, что соседи еще не донесли. 

— Обратно со мной поедешь, — как само собой разумеющееся.

— Эм-м-м… — Матвей уже хотел вернуться в палату, но мое мычание заставило его остановиться.

— И что это значит? — прежде чем я успела ответить, он продолжил: — Робнер не выглядит настолько плохо, что ему нужна круглосуточная сиделка, — повысил брат голос. Я стушевалась. Не привыкла спорить с Матвеем. Раньше для этого не было повода. — Если что – можешь позвонить, — уступил неожиданно брат.

Он ушел, а я еще долго приходила в себя. Как-то незаметно Матвей принял Вадима. Конечно, это не значит, что он не даст мажору в морду, если тот заслужит, но это будет равный мужской разговор. Своей внутренней спецназовской чуйкой разглядел в нем достойного мужика. Зауважал, перестал его оскорблять, не возражал против нашего общения. Придет время, Вадим уедет, но сейчас ведь я могу быть с ним вместе. Пусть это будет непродолжительный роман, но пусть он случится, потому что я этого хочу. Потому что чувства оказались сильнее доводов разума. В старости будет что вспомнить. Сидя в кресле-качалке с пледом на коленях и книжкой в руках, буду делать вид, что читаю, а сама предамся воспоминаниям. Пусть даже в конце меня ждет разочарование, я хочу попробовать…