Мажор. Недетские игры
Шрифт:
Язык чешется спросить, а следом подколоть. Ее язвительные ответы – отдельный вид удовольствия. Что-то вроде безвредных наркотиков, но привыкание вызывает нехилое.
Короче, не решился ее тревожить. Белинская груженая какая-то.
Останавливаю и включаю аварийку. Здесь стоять нельзя. Лисица, как назло, медлит. Всматривается в людей у входа и нервничает. Конкретно так нервничает.
Облизывает накрашенные губы, теребит сумочку, часто дышит. До меня долетает ее мятное дыхание, и становится холодно, не по себе.
Сердце
– Расскажешь, зачем я здесь? – низко спрашиваю и не узнаю свой голос.
Странно, мне кажется, лис сейчас выйдет из машины, и все. Я был для нее что-то вроде такси. Это порежет меня на лоскутки, хотя раньше бы только посмеялся над этой затеей.
– Да. Я встречаюсь вон с тем парнем, – указывает она на какого-то чувака с красной ромашкой в руке, – ты подожди меня здесь, пока не вернусь.
Каждое слово острее охотничьего ножа. Бросает его в меня профессионально, увернуться не успеваю.
Больно, черт возьми.
– Значит, я привез тебя на свидание?
– Именно.
– И я должен буду ждать, пока ты нагуляешься и вернешься?
– Да, Стас. Все так.
Охренеть.
Запускаю пальцы в волосы и провожу по ним несколько раз, очень стараясь снять скальп и пошевелить мозги.
Если это ее месть за вызванное после секса такси, то она справилась на ура. Оскар вручить нужно этой лисице. Или какая там самая высокая награда за лучшую игру и задумку?
Жму на кнопку и опускаю стекло. Дурнота горячим воздухом давит на грудную клетку, ошпаривает. Кожу проедает до костей.
– Ты в своем уме?
– Вполне. У нас договоренность, Аверин.
– Да мне по хрен. Пока ты там сосаться с ним будешь или еще что, я, типа, тебя должен ждать?
Стараюсь сдерживаться, но злость на Белинскую скручивает, как внезапная болезнь. Ломит суставы, жжет мышцы. Глаза слезятся от гнева. Я сам – воплощение гнева.
Лисица тоже дышит часто и глубоко. Щеки краснющие, губы поджаты. И, несмотря на всю напряженность, что висит над нами, я хочу притянуть ее к себе и поцеловать.
К другому она приехала. На свидание!
Твою ж мать.
– Я тебе не послушный, влюбленный мальчик. Выйдешь из машины, твой ромашковый тебя обратно повезет. Ясно? – говорю грубо, пряча руки. Трясет их знатно.
– У него герберы.
– Да хоть васильки. Либо со мной остаешься, либо к нему валишь. Выбирай!
Белинская озадачена. Взгляд бегает, девчонка растеряна.
Вот он момент!
Жми на газ и вали отсюда, Аверин. Отвезешь лис куда-нибудь. Главное – не оставлять ее с этим цветочным олухом.
Горло шкрябает наждачкой. Я как холодный воздух огромными потоками вдыхал в распаренное тело.
Живот сворачивается в рулон, и кишки на вентиль наматывает от происходящего безумия.
– Я вернусь через два часа. Не скучай.
Дарит мне улыбку и быстро выбегает из машины.
Наверное, у меня какие-то мазохистские наклонности, раз я смотрю, как лисица
красивой походкой идет к ромашковому и принимает от него цветы. Хотя бы не целуются.Придурок подставляет ей локоть, и Белинская, опираясь на него, вышагивает к торговому центру.
Я остаюсь сидеть в машине с заведенным мотором и полной кашей в голове.
Какого хрена она себе позволяет?
Достаю с заднего сиденья неоткрытую бутылку минералки и осушаю ее в два глотка. Уши горят, через тело как ток пропустили. Я в полной прострации и не имею понятия, что делать дальше.
Идти на поводу и ждать эту хитрую рыжую заразу?
– Да пошла ты на хер, – шиплю под нос и, выключив аварийку, возвращаюсь на шоссе.
Она мне еще свои условия будет диктовать.
Чувствую себя подожженным фитилем. Кровь льется по венам со скоростью света, в мозгу пульсирует от адреналиновых скачков.
Включаю радио. Через минуту выключаю.
Все бесит.
Она же и правда с ним целоваться может. Мне назло. Упрямая, неуравновешенная лисица. Терпение иссякает. Будто во мне дыру пробили, и оно стремительно выливается.
На ближайшем развороте перестраиваюсь и еду обратно.
Сам пока не понимаю, что творю.
Паркуюсь и, как законопослушный гражданин, оплачиваю два часа.
Лис выходит снова под руки с Васильком. Улыбается, а у меня в грудине от ее улыбки раскуроченные ребра. Как косой вскрыли, не вздохнуть теперь.
Убить готов.
Белинская встает на носочки и оставляет поцелуй на щеке этого малохольного.
Отворачиваюсь, но поздно. Въелось. Не картинка – а кислотные брызги прямо по сетчатке. Ничего больше не могу разглядеть, кроме ее огненных волос около довольного лица Ромашки.
Легкой походкой она подбегает к моей машине, распахивает дверь и усаживается, бросив подаренный веник на заднее сиденье.
Довольная, радостная.
Что не скажешь обо мне.
– И как свидание? – не моргая, уставился на спидометр со стрелкой на нуле.
– Превосходно. Миша очень милый парень.
– Который дарит цветные ромашки. Я помню.
Мне теперь кажется, что она пахнет чужим мужиком.
Прячу лицо в ладонях и провожу по нему несколько раз.
– Не ромашки, а герберы. Я, кстати, очень люблю их. Особенно красные, – мечтательно говорит и прикрывает веки.
Он ей понравился. Парень этот.
Жилы в теле в жгуты превращаются и сдавливают, разрывая на куски.
– Поехали, – завожу двигатель и со свистом вылетаю на шоссе под звуки клаксонов.
Глава 26. Саша
Глава 26. Саша
Хочется залезть к нему в голову и узнать, о чем же он думает.
Саша.
Стас едет вперед на довольно большой скорости. Взгляд устремлен на дорогу и ни на градус не сдвигается. Напряженный. Даже злой.