Мажор. Сделаю тебя своей

Алена. Ольшанская. Или, если уж на то пошло, Исаева.

После случившегося мне было сложно общаться с подругой. Хотелось рассказать обо всем, но ее связь с Костей спутала мне все карты.

Я боялась, что правда по цепочке со временем дойдет до Аверина. Они ведь дружат. Или дружили. Теперь не в курсе.

И я молчала. Как и все эти годы. А Аленка ни о чем не спрашивала и не задавала никаких вопросов.

Может, подруга обо всем догадывалась, а может, не рискнула расспрашивать о том вечере, чтобы не вскрывать мои раны.

Цинично, но мне это было только в плюс.

– Звоню пригласить тебя завтра вечером к нам с Арсюшкой. Соскучилась, – голос такой, будто она уже тискает моего сына.

Это умилительно, вообще-то.

Ольшанская-Исаева сразу нашла общий язык с Арсением, хотя он не жаловал никого, кроме меня. Был капризным, крикливым и не спал по ночам. Первые два года я жила как во сне.

– Аверина же не будет? – выпаливаю и тут же зажмуриваюсь.

Я не хотела это спрашивать. Вырвалось.

– С чего он должен быть? – довольно ровно переспрашивает.

Но я слишком долго знаю этого человека, чтобы понять: Аленка нервничает. В эту самую минуту она закусывает губу, а взгляд мечется.

– Ну как же? Он в городе. Давно, причем.

Сама от нервов терзаю губы, съедая помаду. Сладость растекается по языку, но я хочу запить ее водой. Да и во рту пересохло. Из-за кофе ведь, да?

– Вы встречались? – спрашивает после длительного молчания.

Облокачиваюсь боком на пластиковый подоконник, взглядом шаря по толпе на улице. Там тепло, даже жарко. А меня холодная дрожь сковывает, голос каким-то простуженным слышится.

– Он тренирует моего сына. Бабушка записала в секцию, и вот – сюрприз!

Смеюсь. Но мне не смешно. Снова лихорадит, как при гриппе. Отвратительное заболевание.

– Пипец! То есть вот это совпадение! – искренне удивляется. И я ей верю.

Отдаю должное. Подруга и правда неболтливая. Если они с Исаевым обо всем догадывались, то ни словом не обмолвились Аверину.

Впрочем, Костя никогда не полезет в чужую семью без спроса. Для него это как нарушить закон в стране, где введена смертная казнь.

– Так, значит, его не будет?

Прикрываю веки. Все годы я жила спокойно, а за какой-то вечер все изменилось. И теперь что ни день, то я сталкиваюсь с прошлым, как на ринге.

Но драться я не умею…

– Нет.

– А вообще, он бывал у вас, да? Вы общаетесь? – тихо спрашиваю. Кто бы знал еще зачем?

«Чтобы обезопасить себя и своего сына от таких вот неожиданных и внезапных встреч!» – выкрикиваю мысленно.

– Саша, – строгий тон заставляет выпрямиться, – ты пять лет назад попросила тебе ничего и никогда не рассказывать о Стасе. Так вот, я ничего не говорю и на вопросы твои не отвечаю.

Упрямая и раздраженная. Заслуженный ответ. Признаю. На секунду стало стыдно.

– Не обижайся, прошу. Да и Костя мне запретил что-то рассказывать, – шепчет.

И да, дурная у меня подруга. По голосу слышу, как она улыбается.

– Ну так что, придете?

– Конечно. Какие вопросы.

Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.

Глава 7. Саша

Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями – не наш вариант.

Саша.

– Ничего себе ты вырос, Арсений. Еще немного, и перерастешь меня, – восхищается Аленка.

В руках держит очередного робота – подарок. Сын не отводит взгляда от коробки. Любит он, когда фигурки гнутся, сгибаются, руки превращаются в какие-нибудь пулеметы, а на голову надевалась маска. Мальчишка…

– Ты одна? – опасливо озираюсь. Мы всего лишь в коридоре, да и в квартире тихо, а мне неспокойно.

– Костя приедет чуть позже. Что-то срочное на работе. Впрочем, как всегда, – грустно добавляет.

Да, тяжело быть женой юриста, который только начинает карьеру. Терпению ее можно позавидовать, хотя подруга никогда особо им не отличалась. Что тут скажешь, любовь.

В груди покалывает от такой мысли. Я никого не жду после работы, да и мне никто не звонит спросить, когда я буду. Кроме мамы и папы, разумеется. Но это, как вы понимаете, совсем другое.

– Сейчас привезут пиццу. Твою любимую, сырную, – обращается к Арсению.

Закатываю глаза. У Ольшанской правило: раз ребенок у нее в гостях, значит, можно есть всякую фигню. Хотя пиццу она где-то очень вкусную заказывает.

– Вина? – тихо спрашивает меня.

Устало выдыхаю. День выдался тот еще. Да и не за рулем сегодня: отдала машину в сервис после нашей эпичной встречи с моим прошлым.

– Не откажусь.

Ольшанская-Исаева разливает соломенную жидкость по высоким бокалам и протягивает один мне. С первым глотком наступает желанное расслабление. Главное, следить за языком.

Кто бы знал, как хочется поделиться.

– Миша Корнилов меня в ресторан недавно приглашал.

Аленка вытягивает губы уточкой, но молчит. Знаю, она не в восторге от старшего следователя.

– Тоже мне новость…

– И позвал на день рождения какого-то его родственника.

Взгляд задерживается на сыне. Арсений вскрыл коробку и вовсю изучает робота. Страшные все же эти современные игрушки.

– С ночевкой? – спрашивает, не скрывая любопытства.

А я рада, что хоть этим могу поделиться.

– Это ничего не значит. Со мной будет Арсений.

– Звучит так, будто ты уже согласилась.

Задумываюсь. Я по-нормальному и не думала над предложением Корнилова. Но мне так хочется уже каких-то изменений в своей жизни, хоть волком вой.

Устала быть одной. Или, скорее, одинокой.

Пять лет назад после случившегося я не могла вообще смотреть в сторону парней. По понятным причинам. Потом роды, уход за новорожденным Арсюшкой, учеба.

– Возможно, и соглашусь. В конце концов, что я теряю?

Делаю глоток. Большой какой-то. Еле-еле сглатываю и начинаю изучать свой маникюр.

– Миша нравится Арсению, да и Корнилов вроде как неплохо с ним ладит… Так что да, я соглашусь. И вообще, решила дать Мише шанс.

Как-то слишком громко получается это сказать.