Мажорный поцелуй

— Но ведь я ночью пробрался в палату — и ничего, никто меня не схватил.

— Ну, так то была ночь. Днем ты такой трюк не проделаешь — под больницей ходит куча народу. А у дежурного на входе наверняка уже есть на тебя ориентировка.

— Постой! А откуда ты знаешь, что я в розыске?

— Так ты же видел, у нас в отделении в коридоре висит телевизор. Хочешь, не хочешь — будешь в курсе всех новостей.

— А я могу как-нибудь загримироваться, чтобы меня не узнали, — не унимался Маркел.

— Послушай, я понимаю, что ты соскучился. Но согласись, что риск слишком велик. Не дай бог, ты попадешься и сядешь в тюрьму — потом всю жизнь будешь себя корить за этот поступок.

Отговаривая Маркела от легкомысленного шага, Маша вдруг почувствовала себя виноватой. С одной стороны, она понимала, что поступает правильно, что нельзя вот так, сломя голову, мчаться через весь город на поводу у своих чувств. Что это глупо и как-то даже по-мальчишески. Все пацаны — одинаковые. Им только дай лишний раз продемонстрировать свою смелость. Мол, мне все равно, я всех умнее и всех хитрее. Но с другой стороны, она чувствовала, что ее любовь к Маркелу разгорается все сильнее и сильнее. Что она не хочет отпускать его от себя. Каждая минута рядом с ним наполняла Машу каким-то, пусть и иллюзорным, но ощущением счастья и покоя. Она невольно представила на мгновение, что Маркел любит не Яну, а ее, что они живут вместе, что это обычный день, когда она готовит завтрак любимому человеку, что у них впереди — целая жизнь. После этих мыслей ее сердце взволнованно забилось, а на лице от смущения и стыда проступил румянец. Ведь получается, что в каком-то смысле она не дает увидеться любящим друг друга людям.

— Наверное, ты права, Маша, — наконец сказал Маркел после недолгого раздумья.

— Вот, держи.

Девушка поставила перед ним кружку с кофе и сахарницу.

— Когда допьешь, я посмотрю, как твоя рана, — сказала Маша и пошла принимать душ.

Маркел сидел за столом, попивая горячий кофе, и вдруг осознал, насколько привык за это короткое время к Маше. Она стала практически родным человеком. Маркел давно заметил, что отношение к новым знакомым у него складывается в первые пять-десять минут общения. Если человек тебе сразу неинтересен и неприятен, то как бы ты ни хотел с ним подружиться или как минимум поддерживать приятельский контакт — ничего не получится. Рано или поздно тебя начнет тяготить общение с ним. Совсем другая ситуация, когда даже случайный прохожий или попутчик, перебросившийся с вами несколькими фразами, вдруг кажется таким близким и давно знакомым. Маша была как раз из этой второй категории. Маркел чувствовал себя с ней легко и непринужденно, словно это была родная сестра, которая знает все про своего брата и которой можно доверить любые секреты и задать любые вопросы.

После душа Маша вошла в кухню и принялась мыть посуду.

— Ну, что, иди ложись. Сейчас домою, и будем тебе проводить медосмотр.

Маркел вернулся в зал и лег на диван. Через минуту девушка присела рядом и начала снимать с раны повязку.

— Терпи, солдат, генералом будешь, — с улыбкой приказала она, видя, как парень стиснул зубы от боли.

Посмотрев на шов, сделанный ею под руководством пьяного хирурга, девушка взяла ватку со спиртом и протерла рану.

— Ну, что?

— Все в порядке, края не воспалены. Значит, инфекции нет, понемногу заживает. Нужно купить кое-каких лекарств, антибиотики пропить обязательно. Это тебе не порез на пальце.

Маша осторожно наложила Маркелу чистую повязку.

— Ну, вот и все. Ты пока что отдыхай. Чувствуй себя как дома. А мне уже пора бежать в больницу. Заодно зайду в аптеку, нужно купить тебе кое-каких лекарств. Если хочешь, могу что-нибудь передать Яне от тебя.

— Скажи, что я скучаю и что скоро найду способ увидеться с ней. Да, и купи мне сигарет.

— Хорошо, если не забуду.

Маша быстро переоделась, сделала макияж и, поцеловав Маркела на прощание в щеку, выбежала из квартиры.

Глава 14

Следователь Горецкий после бессонной ночи вернулся в участок, будучи на взводе, с всклокоченными волосами и большими кругами под глазами. Последние сутки были похожи на ад кромешный. После того, как охранник ограбленной инкассаторской машины заявил, что ранил одного из налетчиков, в городе было прочесано и обыскано все, что хоть отдаленно было связано с медициной — больницы, поликлиники, пункты «Скорой помощи», ночные аптеки, — не заявлялись ли к ним подозрительные личности, не покупал ли кто таких-то препаратов. Даже ветеринарную клинику проверили — глухо. Результат никакой. Информации от осведомителей о том, что кто-то налево и направо сорит деньгами, тоже не поступало.

На проходной следователь молча кивнул дежурному и прошел в свой кабинет. Сев на край стола, он закурил, поднял телефонную трубку и набрал внутренний номер.

— Рыбин, зайди ко мне, срочно!

Через двадцать секунд в кабинет вошел полицейский.

— Значит, так, скажи всем — нужно выбить максимум информации из каждого, кто хоть каким-то боком может знать о личностях грабителей. Поднимай людей — пусть допрашивают своих осведомителей, всю уличную шпану, наркоманов — кого угодно. Нам кровь из носа нужно найти налетчиков, иначе все могут начинать искать себе новую работу. Сколько у нас сейчас в отделении в камерах сидит?

— Человек пятнадцать. В основном карманники.

— Я ими займусь. Все понятно?

— Так точно.

— Свободен. Да, и скажи кому-нибудь, пусть заводят одного в камеру для допросов.

Горецкий закатал рукава и вышел из кабинета следом за полицейским. Первым попался парнишка с черными злыми глазами.

— Пацан, времени у меня мало, так что перейду к сути. Сегодня ограбили инкассаторов. Что можешь сказать по этому поводу?

— А я-то тут при чем?

— Может, слышал от своих что-нибудь? Кто-то, возможно, собирался на такое дело? Кто мог бы подобное провернуть?

— Да ты же знаешь — я больше по карманам специализируюсь. Откуда я знаю про ваших налетчиков.

Следователь с размаху ударил ему кулаком в челюсть. Голова парнишки мотнулась от удара, из носа пошла кровь.

— А теперь?

Парнишка демонстративно вытер нос рукавом и ответил:

— Да бей, сколько хочешь! Вы, менты, совсем озверели. Хочешь на карманников налет повесить — пожалуйста, валяй. Вот только тебе даже судья не поверит. Если хочешь докопаться до чего-нибудь, то лучше бы прессовал беспредельщиков и тех, кто рэкетом занимается.

— Ладно, следующий.

Горецкий постучал кулаком по железной двери. Парнишку забрали и привели следующего задержанного. Горецкий пропускал через себя допрашиваемых одного за другим, словно на конвейере. Следователь использовал все методы, которыми овладел за годы работы в полиции. Одних он припугивал и шантажировал, других жестоко избивал и пытал, подозревая, что именно этот способ должен дать хоть какую-нибудь наводку, третьих пытался подкупить, обещал закрыть дело и освободить. Но ни один не смог сказать ничего вразумительного, кроме как — не там ищете, мы ни при чем, никого не знаем.

Тем временем по всему городу уже шли масштабные рейды и обыски по всем известным притонам и блат-хатам. Менты чуть ли не по алфавиту обходили всех занесенных в базу данных грабителей, вымогателей, барыг, спекулянтов. Наиболее агрессивным подбрасывали в машину или в карман наркотики. Получив от городского начальства карт-бланш, полиция не церемонилась с допрашиваемыми. Однако несмотря на все ухищрения, никто не знал и даже не слышал о подготовке к ограблению. Полиция зверела, но ничего поделать не могла — начальство требовало найти реальных налетчиков. Это было намного сложнее и непривычнее, чем выбить из любого попавшегося под руку чистосердечное признание. Подобная практика заведения дел под подставных виновных была настолько распространена, что многие уже и не задумывались над тем, насколько это законно.