Меч ангелов

Я всегда считал, что стоит послушать местные легенды, сплетни и слухи. Иногда это давало лишь немного легкомысленное развлечение, а иногда можно было благодаря им наткнуться на что-то значительно более важное, скрытое под целой кучей ерунды. Ведь нас - инквизиторов - учили смиренно слушать людей и отсеивать зерна истины от мякины лжи.

Наш новый товарищ грустно заглянул в опустевшую кружку, и я подозвал служанку.

– Принеси кувшин, - приказал я.

– Уже несу, – сказала она, оскаливая в улыбке редко посаженные желтые зубы.
– А коли вы, господа, чего другого пожелаете, то я и услужу вам как надо. – И будто неосознанным жестом провела опухшими пальцами по груди.

– Пока только вина, - пробурчал я.

– Видите ли, уважаемые господа, завёлся в городе, - тощий человек наклонился вперёд и понизил голос, - гулль. Вот!
– Он щёлкнул пальцами, чтобы придать больше значимости своим словам.

– Гулль? – переспросил я. – Значит, как я понял, кто-то трупы объедает?

– Ну. – Кивнул он.
– Трупоед, господа, чтоб мне сдохнуть. Разрывает могилу, вытаскивает покойничка, вырезает кусок мяса, а порой и целые ноги или там руки забирает, мать его так...

Девка принесла кувшин и со стуком поставила на стол. Подмигнула мне.

– Пей.
– Я указал местному на вино.
– И скажи, как тебя звать?

– Ахим Мышь, благородный господин. Отец был Ахим, дед Ахим, значит, и мне зваться Ахимом, как ни глянь...

Курнос дотянулся до кувшина, налил себе полную кружку напитка и принялся его медленно потягивать. Закрытого капюшоном лица по-прежнему не было видно, но я заметил, что Ахим поглядывает в сторону моего товарища. Ну что ж, думаю, он не будет в восторге, когда его любопытство окажется удовлетворено.

– Вырезает, говоришь?
– переспросил я. – А умный, однако, гулль, если тело не зубами и когтями рвёт, а ножом пользуется…

– Ну… и правда, умный...
– Поддакнул худой человек с сомнением в голосе.

Он высосал вино из кружки до дна и быстро налил себе следующую порцию.

– Пок-корнейше благодарю вашу милость з-за угощение. – Его язык уже начал заплетаться.

Видно, он был исключительно слаб на выпивку, ибо я не дал бы ломаного гроша, что кто-то сможет напиться допьяна этой слабой бурдой. Но так уж бывает, что люди, которые без меры дают волю греху винопития, с течением времени способны выпить всё меньше вина или пива. Конечно, бывают похвальные исключения, но Ахим Мышь со всей определённостью к ним не относился.

– И давно у вас такое творится?

Он уставился на меня с раскрытым ртом.

– Гулль. Давно завёлся? – пояснил я.

– Oooo! – Он махнул рукой. – Не соврать, с год, а может, – он задумался, – уже и с два.

Я посмотрел на Курноса, и он покачал головой.

– В Хез, Мордимер, – сказал он тихо, но твёрдо. – Едем в Хез.

Я пожал плечами, потому что и так знал, что он будет делать то, что я прикажу. В конце концов, именно я был вожаком стаи, и разводить демократию я позволял лишь тогда, когда её решения соответствовали моим планам. Теперь, правда, стая состояла из одного Курноса, но обычно мы путешествовали вместе с близнецами. В этот раз, однако, Первый и Второй остались в Хезе, и, насколько я знал, должны были срочно заняться долгами одного человека, у которого на пути к состоянию умершего отца стоял старший брат. Я не одобрял такого способа заработка, но и не было в нём ничего, что могло бы обеспокоить меня как инквизитора. В конце концов, обычные мошенничества и убийства не попадали в круг интересов Святого Официума. И действительно, у нас были более важные дела, чем заниматься запутанными семейными спорами. У меня, однако, складывалось непреодолимое впечатление, что благодаря близнецам, запутанная юридическая ситуация приобретёт неожиданную прозрачность, а юристам в этом деле останется не много работы.

– Поедем, Курнос, поедем, - произнёс я успокаивающим тоном.

И, по правде сказать, когда я произносил эти слова, я ещё в них верил, ибо поиски какого-то сумасшедшего трупоеда не казались мне занятием особенно интересным. Хотя, с другой стороны, человеческое мясо и кости могли ведь служить и для отправления мрачных ритуалов. Не раз и не два я был уже свидетелем того, что зло может завестись даже в самом захолустном городишке. А может, оно более охотно и укрывалось именно там, куда не достигал благословенный свет Инквизиториума. И, хоть мы и старались донести факел веры (что некоторые из моих братьев понимали излишне буквально) в каждый уголок мира, однако было нас слишком мало, чтобы искоренить всё возможное зло. Что ж, как сказано в Святом Писании:

жатвы много, а делателей мало.

– И что, занялся кто-нибудь вашим трупоедом?
– спросил я Ахима, который опустошил уже следующую кружку.

Он посмотрел на меня невидящим взглядом, и вино полилось ему на бороду.

– Ч-ч-чего? – Икнул он.

– Трупоед. Кто им занялся? – повторил я терпеливо.

– З-знаю! – ответил он радостно. – Настоятель написал к-кому-то. Едут. – Он важно покачал пальцем. – Едут к нам… едут к нам... – Он выразительно задумался. – Хтой-то едет, – удовлетворённо закончил он и снова потянулся за кувшином.

Очевидно, в дальнейших расспросах не было никакого смысла, и я немного отсел, потому что у Ахима слишком сильно раскачивалась в руке кружка с вином, и я не хотел, чтобы он облил мой плащ.

–Слыхал? – заговорил Курнос.
– Кто-то должен приехать в эту дыру.

– Едут, едут… - невнятно заверил нас Ахим.

– Куда написал настоятель? В ближайшее отделение Инквизиториума? И интересно, что? Так пойдём, расспросим его...

– Прощай, Хез, - произнес Курнос, и я удивлённо посмотрел на него, ибо он редко выказывал чувство юмора.

* * *

Священник, как всякий настоятель в маленьком городке, был сильно упитанным мужчиной средних лет. Открытое пухловатое лицо окаймляли солидные бакенбарды, а огромное брюшко тряслось за широким украшенным поясом. Двери в приход открыла грудастая девка с весьма смело вырезанным декольте и длинными светлыми косами. И в этом не было ничего удивительного, ибо всякий богобоязненный человек должен как-то скрашивать себе долгие вечера.

– Здравствуйте, - сказал я. – Меня зовут Мордимер Маддердин, я лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-Хезрона.

Курнос вдруг решил, что настало самое время показать своё прекрасное личико, и сбросил капюшон. Девка громко пискнула, потом покраснела и убежала в дом. У священника на минуту язык прилип к нёбу, и я не знал, была эта внезапная немота вызвана объявлением моей профессии, или же тем, что настоятель получил возможность подробно рассмотреть моего товарища.

– Добро пожаловать, мастер.
– Вымолвил он наконец, и я заметил, что его нижняя губа нервно подрагивает.
– Что вас привело в тихий Столпен?

Следовательно, городишко назвался Столпен. Ну и ладно. А поскольку настоятель так спешил уверить меня, что он тихий, становилось ясно, что дело требовало проверки.

–Всего лишь остановка в пути, - объяснил я и многозначительно посмотрел внутрь дома.

– О, прошу, прошу, сердечно прошу.
– Он махнул рукой.
– Что же я, Бог мне свидетель, за хозяин! Проходите, господа, чем Бог послал. Может быть, отужинаете? Или наливочки? У нас здесь прекрасные наливки, из сливы, чёрной смородины, бузины... Да и винца найдём, какого положено... Я не представился, что у меня с головой, Бог мне свидетель. Альберт Ламбах, к вашим услугам, мастер, я имею подлинную честь исполнять здесь, во славу Божию, обязанности настоятеля.