Меч ангелов
Шрифт:
Священник разложил рядом со мной свой пергамент и убедился, что его перо хорошо заточено. Затем посмотрел в мою сторону и улыбнулся немного обеспокоенной, немного испуганной улыбкой.
– Ну, начнём. – Сфорца потёр руки, а потом обвёл взглядом влажные стены. – Принесите нам бутылочку водки или какого-нибудь вина и кружки, – приказал он здоровякам, которые уже стояли у двери и тупым взглядом смотрели на обвиняемого. – Нужно немного набраться сил. – Он подмигнул настоятелю, и Ламбах засмеялся, как по команде.
Искоса я наблюдал за элемозинарием, который с явным удовольствием переводил взгляд с
–Не достанется вина тебе, брат, но у Гаспара есть, что тебе дать –
почти пропел Весёлый палач, и раскачивающимся шагом потрусил в сторону Матиаса Литте. В защищённых перчатками руках он нёс горшок, над которым поднимался пар.
–Погляди, дружок, тут в горшке кипяток. В горло нальётся, и палач посмеётся! –
Он наклонился над столом и заметил, что обвиняемый смотрел на него выпученными от страха глазами.
Однако Весёлый Палач не привёл своей угрозы в жизнь, а просто плеснул кипятком на колени и бедра Матиаса Литте, а потом поставил горшок разогретым дном на его голый живот. Литте пронзительно заверещал и дёрнулся, но верёвки держали его крепко. Он не сумел сбросить с себя тяжёлый горшок, хотя сосуд закачался на его животе. Весёлый Палач прижал его, напевая себе под нос что-то, что на этот раз я не понял. Литте кричал всё время, страшным, охрипшим, полным боли голосом. Слишком часто я участвовал в допросах, чтобы это могло произвести на меня впечатление, но я заметил, что лицо настоятеля становится всё бледнее. Сфорца, между тем, улыбался, и, казалось, всё происходящее его забавляет.
– Гаспар, ещё рано, – сказал он мягко. – Сначала вопросы.
–Хе-хе-хе, хе-хе-хе,
Брат вопрос задаст тебе, -
петушиным голосом запел Весёлый палач.
Он взял горшок правой рукой и снял его с живота Литте. Но не успел я понять, что происходит, он с размаху врезал трупоеду железным дном прямо по сломанному носу. Одновременно он проехался грубой рукавицей по и так уже обожжённой и отстающей от тела коже бёдер. Пытаемый завыл и забился в путах.
– Прекрасно, – произнёс я. – Интересно, как его теперь допрашивать.
Весёлый Палач неосторожным движением оторвал кусок кожи, приставший к его рукавице.
–Был Гаспар сейчас неправ, слишком падок до забав–
произнёс он почти извиняющимся тоном.
– Подними его, – проворчал явно недовольный Сфорца. – Только аккуратно.
Палач из Тианнона извлёк из-за пазухи какую-то коричневую бутылочку, откупорил её, понюхал содержимое, громко потянув носом, и от души чихнул.
–Когда Гаспар чихает, Кто здоровья пожелает?–
Он оглядел нас узкими прорезями маски.
– Долгих лет тебе, Гаспар, - отозвался брат Сфорца, а настоятель пробормотал что-то невразумительное.
–Дол-го бу-дет Гас-пар жить, на кус-ки лю-дей пи-лить. –
В этот раз Весёлый Палач ещё и радостно притопывал ногами в такт. Я заметил, что отец Ламбах впился ногтями в столешницу, а глаза его становятся всё больше.
Надо признать, что попытка Палача из Тианнона привести Маттиаса Литте в сознание увенчалась большим успехом, нежели пытки. Вскоре я услышал
стон, прерванный жалобными всхлипами. Плечи трупоеда дрожали как в лихорадке от боли и ужаса.– Нет, нет, нет, – забормотал он, как только увидел над собой золотую маску. – Чего вы от меня хотите?
–Ты правду должен нам сказать, чтоб страшной боли избежать…
Весёлый Палач похромал к очагу; я заметил, что он вынимает из огня разогретые докрасна клещи.
– Враз тебе раздвинем губы, с корешками вырвем зубы. Во все стороны кровь льёт, и веселье настаёт!
– Может, всё же зададим обвиняемому вопросы? – предложил я.
– Ну, вопросы так вопросы… – лениво отозвался Сфорца и сцепил пальцы в узел. – Какие заклинания ты хотел сотворить, мерзкий чернокнижник? – внезапно прогремел он, и я был откровенно поражён, насколько сильный у него голос.
Он вскочил из-за стола, за которым мы сидели, и быстрым шагом приблизился к пытаемому. Его ряса развевалась.
– Говори, Литте, гнусный чародей! Кого ты хотел убить? Кто тебе помогал? Кто тебя обучил заклинаниям и ритуалам? Где вы сходились на шабаши? Где предавались дьяволу и его отродьям?
Матиас Литте смотрел опухшими и слезящимися глазами в лицо брата элемозинария, и я был уверен, что он мало что понимает из его вопросов. Он наверняка немногое бы из них понял, даже если бы не был ошеломлён болью и страхом.
Весёлый Палач тут же защёлкал своими клещами, которые успели уже остыть и перестали светиться красным.
–Раз не хочешь отвечать, стану зубы тебе рвать–
запел он. –
Зуб за зубом, красота, вылетают изо рта!
Трупоед ошеломлённо всматривался в золотую маску, и я был уверен, что он не помнит не только о вопросах, заданных Сфорцей, но даже о его присутствии. Весёлый Палач резко наклонился, почти оттолкнув элемозинария, схватил Литте за нижнюю челюсть и глубоко сунул клещи ему в рот. Рванул мощно и ровно, и под оглушительный крик вытащил зажатый в железных щипцах окровавленный зуб.
–Следующий, следующий! –
Не то запищал, не то захрипел палач с явным волнением в голосе, даже не заботясь о том, чтобы придумать рифму. Кровь забрызгала белые гофрированные оборки на рукавах его дублета. Одна капля попала на золотую маску.
– Довольно! – крикнул Сфорца и оттолкнул палача.
Он склонился над задыхающимся от боли и ужаса Матиасом.
– Говори, и мы избавим тебя от страданий, – сказал он с неожиданной кротостью в голосе. – Кто был твоим сообщником?
– Фё фкафу, - выдавил Литте, и из его рта потекла кровь.
Я встал, отодвинув с грохотом стул.
– Я видел достаточно, - сказал я.
– Вам не нравится, что мы движемся к раскрытию истины, а? – Сфорца повернулся и посмотрел на меня злым взглядом.
– Нет, конечно. Я впечатлён вашими методами, – ответил я и вышел.
Не скрою, я действительно был под впечатлением от допроса, в котором я имел несчастье участвовать, и я решил поделиться своими впечатлениями с Курносом. Я старался говорить коротко и лаконично, но так было трудно передать весь тот странный, зловещий и отвратительный ритуал, который проводил Весёлый Палач с одобрения брата Сфорцы. Однако, полагаю, мой спутник понял всё, что нужно было понять.