Меч ангелов

Кроме того, дело приняло неожиданный оборот. Появились некие „другие”, которыми ведьма угрожала брату и сестре. Любители молодого человеческого мясца? Ведьмы? А может, всего лишь плод детского воображения? Как бы там ни было, этот след следовало внимательно проверить. Тогда, быть может, здесь и правда запылают костры... Но до этого было ещё далеко, ибо Господь в милости своей не наделил меня пороком чрезмерной поспешности суждений. Я хорошо помнил и широко известное (я слышал, что теперь его часто упоминают на лекциях в Академии) дело городка Дунхольц. Там неопытные братья из местного Инквизиториума приняли на веру байки детей из детского дома и сожгли половину городского совета, прежде чем Его Преосвященство епископ прислал опытного надёжного инквизитора, который, к облегчению достойных горожан, восстановил порядок. А началось всё – ни больше, ни меньше – всего лишь с запрета воспитанникам покидать стены приюта, который так разозлил добрых детишек, что они обвинили своих благотворителей в колдовстве и сговоре с сатаной.

Так что я не собирался поспешно принимать на веру бездоказательные обвинения. Тем более что я представлял себе, до чего могло бы дойти, если бы не моё неожиданное появление в деревне. Хор взаимных обвинений уже начался, и поверьте, любезные мои, что это была лишь вялая прелюдия тому, что произошло бы, если б не вмешательство вашего покорного слуги. Я знал ту слепую ненависть, которая по малейшему поводу могла вспыхнуть в сердцах простого народа. Я был уверен, что перед лицом столь серьёзных обвинений богобоязненные жители замучили и поубивали бы своих соседей, и, кто знает, не стали ли бы искать виновных в других деревнях. Я знал такие случаи, и они не были редкостью. Особенно в глухом захолустье, где народ жил по собственным законам и обычаям, мало уделяя внимания тому, что происходит за пределами их поселения.

– Давайте спать, – предложил Второй. – Устал я что-то, чёрт возьми!

– В могиле выспишься, – ответил я, и Второй сплюнул, чтобы отвести сглаз.

* * *

Оказалось, что крестьяне, хотя и сожгли саму ведьму, пощадили её хибару. Удивительно! Неужели ни у кого не оказалось при себе огнива, или же крытая дёрном крыша стала преградой для пламени? А может, она была столь бедной и неприметной, что её просто проигнорировали? Каковы бы ни были причины подобной доброты, вашему покорному слуге это было только на пользу. Ибо я мог досконально осмотреть место почти совершенного преступления. Конечно, мы не ждали, что нам удастся провести розыск в покое и одиночестве. Половина деревни поплелась вслед за нами, интересуясь, что такого инквизитор и его люди найдут в логове ведьмы. А искать было нечего. Хижина была небольшая, заполненная вонью сушёных трав, толстыми пучками свисающих с потолка. Лишь огромная печь, служившая одновременно кроватью, была здесь элементом выделяющимся, но при этом обыкновенным. На самом деле, в ней без труда мог поместиться ребёнок, если бы кто-то захотел его туда засунуть.

Я не заметил, однако, никаких признаков колдовской деятельности: изображающих людей кукол, ядовитых отваров, таинственных символов и черепов животных. Даже травы (а я исследовал их тщательно) в подавляющем большинстве совершенно безвредны или даже целебны. Да, некоторые из них, приготовленные должным образом и в высоких дозах, могли привести к болезни или смерти, но таковы уж некоторые травы, что могут быть использованы как в качестве лекарства, так и в качестве яда.

Курнос с близнецами сопровождали меня какое-то время, они осмотрели обстановку, а когда не увидели и не ощутили ничего подозрительного, вышли из хижины наружу, где на безопасном расстоянии собрались взволнованно переговаривающиеся крестьяне. Я, однако, не думал, что сегодня случится что-то, что они смогут вспоминать длинными зимними вечерами.

– Иоганн! – позвал я через порог. – Иди сюда, парень.

Он послушно подошёл, но мне пришлось почти затащить его внутрь, поскольку он остановился на пороге.

– Это та самая печь, правильно? – спросил я его.

– Да, господин, – прошептал он.

– А где кочерга?

Он посмотрел отчасти испуганно, отчасти беспомощно.

– Не знаю, –ответил он.– Я бросил её куда-то в угол, и мы убежали...

– Ты развязал верёвку на руках сестры или разрезал?

– Развязал, господин.

Я лишь покивал головой, поскольку, изучая ранее хижину, я не увидел никаких верёвок, которыми можно было бы кого-нибудь связать.

– Печь была нагрета, когда ведьма хотела сунуть туда твою сестру? В топке горел огонь?

Он посмотрел на меня, как будто не до конца понимая мои слова, и мне показалось, что в его глазах я вижу помимо страха проблеск враждебности. Но эта враждебность мгновенно исчезла, и глаза Иоганна наполнились слезами.

– Не пооомнююю… – захлюпал он.

– Ладно, парень. – Я выпроводил его из хижины. – Маргарита, дитя моё, иди ко мне, – позвал я.

Девчушка вцепилась в юбку толстой женщины, и та умоляюще сложила руки на груди.

– Простите, господин, не надо бы ей такое вспоминать, бедняжке.

– Здесь уже нечего бояться, деточка, – сказал я ласково. – Это всего лишь пустой дом. Можешь войти с ней, – разрешил я бабе, и она тут же воспользовалась моим разрешением.

Они вошли за мной в хижину, Маргарита продолжала прижиматься к юбке своей опекунши. Увидев печь, она отчаянно вздохнула.

– Видишь, это просто пустой дом, – повторил я успокаивающе. – Расскажи мне, милая моя, что случилось, когда твой храбрый брат ударил ведьму?

– Она крикнула, – зашептала Маргарита, не глядя в мою сторону. – И упала…

– А что стало с кочергой?

– Йони бросил её куда-то в угол и мы убежали… – ответила она немного погодя.

Я слегка нахмурил брови, но ничего не сказал.

– Ты была связана, правильно? А Иоганн разрезал верёвку ножом?

Она что-то сказала в юбку женщины так тихо, что я не расслышал слов.

– Повтори, пожалуйста.

– Развязал, – она говорила по-прежнему тихо, но на этот разя понял.

Баба ободряюще похлопала её по плечу и что-то нежно заворковала.

– Когда ведьма хотела сунуть тебя в печь, – после этих слов девчушка разразилась тихими рыданиями, и я терпеливо подождал, пока они прекратятся, – горел ли в ней огонь?

Она расплакалась ещё громче и с ещё большим отчаянием.

– Не пооомнююю… – ответила она сквозь всхлипы.

– Оставьте ребёнка в покое. – Я изумлённо посмотрел в сторону бабы, позволившей себе лишнего. – Не видите, господин, что малютка чуть жива?

– Ну хорошо, – ответил я. – Ещё один вопрос, дитя. Те другие, о которых говорила ведьма… Что с ними было?

– Там кто-то стоял… Мы видели только тень… – Она показала рукой перед хижиной. – А она хвасталась, что приготовит угощение для всех.

– Они не погнались за вами, когда вы сбежали?

Она ничего не ответила, лишь теснее прижалась к своей опекунше, а мне осталось только смотреть на её содрогающиеся в рыданиях щуплые плечи.

– Можете идти, – разрешил я, поскольку знал, что больше ничего не добьюсь.

Я вышел сразу после них и подошёл к близнецам и Курносу, которые лежали в траве под деревом и занимались содержимым бурдюка

– Мы возвращаемся, – сказал я.

– А с этим что? – Первый указал пальцем на хижину.

– Пускай стоит. Может, кому пригодится.

– Я кого-то почуял, – буркнул Второй, бездумно глядя в небо.

– Наверное, Курноса, - пошутил я, ибо от вони, исходящей от моего прекрасного товарища, спирало дыхание в груди.

– Кто-то за нами следил, Мордимер, – не смутившись, продолжил Второй, но так и не соизволил на меня взглянуть.