Меч Белогора

Стакан с водой трясся в Олиных руках, как при морской качке в утлом судёнышке.

На кухне я приготовил на горячем пару по своему фирменному рецепту, нежную яичницу-глазунью из двух яиц, сделал салатик из зелени и яблок, нарезал хлеба. Нашёл вилку, тарелки, поднос. Заварил чай. Потом поставил еду на поднос, взял салфетки и, как заправский официант, бодро понёс всё это в спальню.

В спальне, поставив поднос на стол, я приподнял лёгкое тело девушки, положил ей под спину две взбитые подушки и усадил поудобнее.

Оля ела с жадностью. Видно было, что и впрямь очень голодна.

Я терпеливо дождался, когда она закончит, потом вытер ей губы и унёс грязную посуду на кухню. По въевшейся многолетней привычке всё помыл и убрал на место.

После еды Любимовой стало получше, щёки её порозовели, и она успокоилась.

Я дал девушке немного отдохнуть и собраться с мыслями. Несколько минут мы молчали.

За окном весеннее солнце поднялось к зениту. Слышно было разноголосое чириканье воробьиной стаи, копошащейся в пыли во дворе. С окрестных садов в комнату просачивался пряный аромат цветущих яблонь, вишен, сирени.

Но размякать было нельзя. Происходящие вокруг события ставили меня в жёсткий цейтнот. Нужно обязательно разобраться в том, что произошло с Халиным, выяснить, что знает Ольга.

Я мягко попросил Любимову

– Расскажи мне всё, что ты помнишь. Ты приходила в воскресенье к Диме?

Оля задумчиво посмотрела на отрывной календарь, висевший напротив неё на стене. Календарь показывал дату – 12 мая, суббота.

– А какой сегодня день? – вдруг спросила девушка.

– Сегодня пятнадцатое, вторник.

Оля с ужасом уставилась на меня

– Вы шутите?

– Олечка, посмотри на меня внимательно. Разве по моему выражению лица можно предположить, что я тут дурака валяю? Ты думаешь, я забрался в твой дом через окно, чтобы пошутить?

Любимова смешалась

– Ну… тогда… я не понимаю… Я действительно в воскресенье была у Дмитрия Петровича, - Оля запнулась, - об этом мы договорились в субботу, на его дне рождения. В воскресенье я пришла около четырёх, мы поели, потом смотрели телевизор, читали новую главу из романа, потом…, - Оля опять покраснела.

Я постарался ей помочь

– Ты останавливайся на существенных деталях. Было ли что-нибудь необычное? Или, может, кто-нибудь приходил?

Глаза Любимовой расширились, и в них появился ужас

– Приходил… Сначала стало очень холодно, несмотря даже на то, что мы с Дмитрием Петровичем были под одеялом. По комнате будто пронёсся ледяной ветер, хотя на улице было тепло и даже окно открыто. А потом… Потом какой-то грохот. Кажется, упала входная дверь… Кто-то вошёл…

– Кто вошёл, Оля? Ты видела этого человека?

Любимова зябко передёрнула плечами

– Помню, что мне было очень страшно. Вошёл какой-то человек в чёрной одежде. У него были такие жуткие пронзительные глаза… Острые… Как два кинжала. Этот человек на меня посмотрел и…

Девушка замолчала

– И что дальше? – подтолкнул я её.

– Ничего, - она виновато опустила глаза, - я больше ничего не помню. Наверное, я отключилась. Мне только всё время было очень холодно и страшно.

Вот так дела! Подтверждается Димкин рассказ о том, как чёрный фантом зомбировал двух грабителей, напавших ночью на Халина. Видимо, этот призрак и с Олей сотворил нечто подобное. Заблокировал сознание, внушил команду идти домой на автопилоте и всё забыть. Она так и сделала. И она понятия не имеет, что Халина убили после её ухода. Слава Богу, что это чудовище хоть девушку отпустило.

Одна вот только несуразица получается. Фантомы, призраки, привидения – это всё нематериальные явления, насколько я знаю. Они, если и существуют, могут напугать живого человека, наслать какую-нибудь порчу, передать информацию. Но вот выбить двери, зарубить человека мечом, устроить погром в квартире – это уж вряд ли.

Это может сделать только объект из плоти и крови. Загадочный, жуткий, но вполне материальный. Вот из этого факта и надо исходить.

Между тем до Оли, наконец, начало постепенно доходить, что её непосредственный начальник, замглавредактора, неспроста залез незваным гостем к ней дом. И причины для такого поступка должны быть очень весомыми.

Девушка съёжилась и, уже предчувствуя плохое, спросила

– А где Дмитрий Петрович? С ним что-то случилось?

В первую минуту я не мог решить, что ответить. Нельзя же вот так, сразу человека обухом по голове… С другой стороны, а разве тут можно соврать или уклониться от ответа? Оле достаточно позвонить в редакцию и всё узнать. «Крутить динамо» бесполезно и… неправильно…

Судорожно пытаюсь вывернуться, найти меньшее из зол, как-то смягчить страшную правду.

Оля настороженно следит за моими глазами.

Не очень уверенно начинаю формулировать мысль

– Оленька, ты только не волнуйся, пожалуйста. Дело в том, что с Дмитрием Петровичем случилось несчастье.

Любимова побледнела

– Говорите же! Что с ним?

Все мои попытки придумать обтекаемый ответ рушатся.

– Дима погиб в воскресенье… Как это произошло, я пока не знаю. И никто не знает. Я думал, что ты могла что-то видеть…

В комнате наступила тишина. Грудь Оли тяжело вздымалась, она часто моргала и кусала губы, пытаясь не расплакаться.

Это у неё, конечно же, не получилось…

Мои неуклюжие попытки успокоить девушку ни к чему не привели. Ей надо было выплакаться.

Любимова рыдала долго и безутешно, как маленькая девочка, в первый раз потерявшаяся в гигантским муравейнике большого города.

Глядя на неё, мне тоже захотелось поддаться соблазну расслабиться, снять на какое-то время защитный кокон, в котором я прятался, сопротивляясь давящей на сердце, боли.

Опасное искушение… Я должен удержать злость и напряжение в сердце, чтобы контролировать себя, чтобы разобраться в случившемся, отомстить за Димку, защитить близких мне людей и ни в коем случае не отдать проклятому фантому этот удивительный артефакт – меч Белогора. После того, что произошло, это было бы предательством по отношению к Халину, да и просто трусостью.

А сейчас надо решить, что делать с Олей. В больницу её везти или вызывать скорую помощь, вроде, не нужно. Нет явной необходимости. С другой стороны, бросать её, оставлять одну в таком состоянии, тоже никак нельзя. Не по-человечески. Девушка слишком слаба, испытала сильное психологическое потрясение, да и неизвестно ещё, как аукнется гипноз фантома…Кстати, что там с её мамой?

– Оля, а где твоя мама?

Сквозь всхлипывания слышу

– У-у-е-х-а-л-а. К брату, в Липецкую область. Ы-ы-ы…