Меч и Крест
Шрифт:
— А почему, собственно, вы так уверены? — процедила она, с трудом маскируя гнев.
— Потому, дражайшая Катерина Михайловна, — ответил директор глухо, — что я знаю вас уже три года. Достаточно хорошо, чтобы понять: вы невероятно занятой человек и никогда не станете зубрить наизусть шестьсот страниц малопонятного текста только для того, чтобы посмеяться над таким стариком, как я!
— Это не ответ, — спокойно заметила Катерина.
— Что ж, я отвечу, — устало согласился он. — В описании этой книги у профессора Чуба значится, что истинная Киевица прочтет ее без труда, даже если по воле судьбы она родится в чужой стране и не будет обучена родному языку. — Он протянул ей разноцветную
— А что такое Киевица? — отреагировала наконец на незнакомое слово Катя.
— Киевица, — вежливо объяснил директор, — происходит от слова «Киев» и означает — ведьма. Я могу показать вам в словаре Даля…
— Не нужно, — медоточиво сказала Дображанская. — Я вам верю.
Сгусток бредового жара под Катиным лбом становился все мучительнее и гаже. И у нее появилось дурацкое чувство, будто именно голова и мешает ей думать.
Но она не сдавалась. Нет!
Все было спланировано тщательно и заранее! Они подкупили ее секретаршу или зама и были детально осведомлены о проблемах с конкурирующим супермаркетом. Ее подкупленный шофер специально проехал косметический салон. (А подкупленный булыжник, — иронично заспорил с Катей ее здравый смысл, — специально бросился ей под ноги, чтобы, споткнувшись, она уткнулась носом в обещание навести порчу на заклятых врагов!) Но Катя только решительно мотнула головой. Быть может, «Центр Старокiевскаго колдовства» был лишь одним из кусочков сыра в многочисленных мышеловках, расставленных на ее пути, и, не сверни она туда, завтра получила бы эту книгу по почте в виде наследства от покойной бабушки…
А затем, как Они и просчитали, бросилась бы все к тому же Арнольдовичу, который должен был вывести ее на следующего «игрока».
«Они что же, за дуру меня держат?!» — несказанно оскорбилась Катерина.
Но Катя дурой не была — и потому не стала орать, топать ногами и призывать в свидетели продавцов. Неведомый К. Д. наверняка ждал от нее именно этой реакции. Но она его разочаровала. И любезно согласившись с подкупленным директором, что ее бабушка — ведьма, а книжный текст способен мимикрировать на глазах, в зависимости от того, испытывает ли он к читающим родственные чувства, бесстрастно приняла предложение («учитывая вашу нужду в деньгах») остановиться на временном компромиссном варианте. И организовать ей встречу с неким проживающим в граде Киеве гражданином мира, которого может заинтересовать возможность переписать текст ее книги за пятьдесят (!!!) тысяч долларов.
Нет, не за дуру, — они держат ее за дуру из дур!
Неприятности, как обычно, липли друг к дружке — по дороге из центра Катино новенькое «вольво» вдруг громко чихнуло и заглохло. И пока она пыталась перегрызть шею шоферу Гене, обвинив того в безалаберном отношении к восьмидесятитысячной машине, ловила такси и торчала в непролазной пробке, расторопный Арнольдович успел позвонить ей на мобильный и бодро сообщить, что иностранец согласен и готов прийти хоть сейчас.
— А деньги он наличкой платить будет? — поинтересовалась Катя, сдерживая сатирический смешок.
— Могу сказать одно, — всерьез уверил ее директор, — вы получите их всенепременнейше. Господа, подобные ему, поднаторевшие на пактах с дьяволом, никогда не нарушают сих кровных обязательств… Тем более, он уже знает, кем была ваша бабушка!
— Хрен с ней, с моей бабушкой! — выругалась Катерина. — Через полчаса жду вас у себя.
«Сейчас циркача мне притащит. И тот у меня на глазах превратит баксы в черепки», — морщинисто усмехнулась она.
Все их чудеса были шиты белыми нитками и рассчитаны исключительно на дебилов. Но масштабы этой игры пугали ее
все больше и больше. Она не понимала, чего Они добиваются. Зачем сводят ее с ума?Но было бы намного хуже, если ответ таится в самом вопросе и некий К. Д. решил последовательно довести ее до безумия.
Некто влюбленный или, что намного хуже, ненавидящий ее до сладострастия!
Некто, кого свела с ума она или, что намного хуже, взаправду умалишенный!
— Аня, — приказала Катя, добравшись до своего стола на Андреевском спуске. — Пригласите моего заместителя. И сами зайдите сюда на минутку. Нет, подождите… Все отменяется.
Она не собиралась рисковать!
Миновав свою скупленную оптом (?) приемную, начальница зашла в лифт, задумчиво погладила кнопки и, нажав одну из них, поехала на самый сумасшедший этаж, временно оккупированный пресс-центром известного музыкального фестиваля.
Там Катя оценивающе пошарила глазами в клоаке шоу-бизнеса и выудила из общего мусора и хаоса мелковозрастную жвачную девицу с красным рюкзаком за плечами.
— Можно вас на минуту? — обратилась к ней Дображанская. Девица задерганно кивнула и отошла в сторону.
— Вы журналистка? — На груди девицы висел запаянный в пластик «бейдж».
— Да, а что? — ответила та, прожевывая слова вместе со жвачкой.
— Вы здесь работаете?
— Нет, за аккредитацией зашла. А что?
— Хотите заработать сто долларов?
— Как? — уныло спросила журналистка. — Про кого писать?
— Нет-нет, — почти ласково объяснила ей Катя. — Мне нужно, чтобы вы поднялись ко мне в кабинет и высказали свое беспристрастное мнение об одной вещи. А то мои сотрудники… — Она презрительно махнула рукой, сопроводив этот жест соответствующим скептическим выражением. — Мне важно узнать свежий взгляд совершенно постороннего человека. Мой офис тут, на несколько этажей выше.
— И все? — довольно заулыбалась девица.
— Все.
Они не медля поднялись наверх. Причем жующая упрямо терзала зубами свою резинку и с интересом поглядывала на Дображанскую — было видно, что предложенная ей миссия показалась журналистке лестной.
Девушка высокомерно посмотрела на не удостоившуюся начальственного доверия секретаршу и, оказавшись в кабинете, приняла подчеркнуто серьезный вид.
— Идите сюда, — подозвала ее Катя к столу, на котором лежала «практически бесценная» подделка. — Вы можете прочитать, что здесь написано?
Девица старательно вгляделась и недоуменно наморщила лоб.
— Нет, — ответила она вежливо. — Тут по-старому.
— А вы попытайтесь, — беспокойно попросила ее Катерина. — Это же русский язык… Верно?
Журналистка удивленно дернула подбородком, деловито сплюнула жвачку в кулак и попыталась честно отработать обещанную сотню.
— «Он иже, видевши гибель ея от демона плакохуся зело», — с натугой прозапиналась она и вопросительно посмотрела на Катю. — Еще?
Вместо ответа та протянула ей красивую хрустящую бумажку и молча указала на дверь зажатой в руке сумкой.
Слов у нее больше не было. Чувств и умозаключений — тоже. Все, что составляло в совокупности Катино «Я», мгновенно объявило забастовку, отказываясь принять единственно возможный — совершенно невозможный вывод: эту случайную, выуженную ею наобум малолетку никто не мог вычислить и подкупить. А значит, книга действительно написана на языке Нестора и действительно только она одна… И прав, выходит, Арнольдович…
Но этот неумолимо возвышавшийся в конце нехитрых логических заключений вывод так и остался за воротами Катиного сознания, осажденного угрожающим здравому смыслу рядом фактов. И она не собиралась сдавать им крепость, даже если у нее кончится пища и вода и придется есть собак и крыс.