Меч и Крест
Шрифт:
— Наш парень с кольцом. Тот самый!
— Наш парень? — сощурилась Чуб. — Но это уже полная хрень! Он во-още не похож на «Демона»! И зовут его во-още Ян!! Я не рассказывала, было не до того. Но я встречалась с ним сегодня в клубе. И он мне все, абсолютно все объяснил! У него папа — крутая шишка и заставляет его в мэрии работать. А в рабочие он пошел ему назло. И понятно, что не навсегда.
— Но я видела его.
— Кого ты видела?! — взвыла Даша. — Когда?! Сто лет назад? Да мало ли похожих людей!
— А кольцо…
— И похожих колец — валом! Ты все время
— Я могу поклясться!
— Лучше не надо. А то поссоримся! — угрюмо пригрозила Землепотрясная, глядя на нее глазами человека, готового немедленно вычеркнуть собеседника из своей жизни. — Запомни раз и навсегда, Маша, — это закон: никогда не гони на парня своей подруги! До тех пор, пока она сама не начнет на него гнать. Потому что, когда дело упирается в парня, подруги кончаются!
— А разве он уже твой парень? — погасла та.
— Уже! — грозно рявкнула Чуб. — Короче, — демонстративно сменила она тему, — дело к ночи, и мы в полном тупике. Зря наряжались! Только взопрела под этим мотлохом вся. Единственная полезная информация — моя. Про палицу. И про клад. Он до сих пор там! Но от этого ничего не меняется. Спасибо, хоть время остановилось… И тебе предложение сделали. Мир твой, выходит, по боку? — бурчливо уточнила Даша.
Маша наморщила губы и слезно затрясла головой сначала отрицательно, потом согласно.
— Я знаю, это плохо… Сначала с одним, потом с другим. Так некрасиво получилось. Нужно было ему сразу сказать, что я его не люблю… Но я так привыкла, что люблю его, и у меня не было ни секунды, чтобы подумать, что я не люблю его на самом деле. И если он действительно меня любит, то… Права была мама, я проститутка конечная!
— Конченая, — миролюбиво поправила Даша. — И никакая ты не проститутка. Тебе до нормальной проститутки еще расти и расти. Если хочешь знать, он…
Но ее уже дозревшее признание в преступлении «по неосторожности» прервал невежливый черный телефон. И к Машиному ужасу и стыду, глухой голос преданного ею Мира попросил ее спуститься за ним в подъезд.
— Мамочки… — заскулила испуганная Маша.
— Ладно, — окончательно успокоилась Даша. — Готовься. Я за ним схожу. — И добавила примиряюще: — Для чего еще нужны подруги?
— Стой… — заискивающе пискнула Ковалева. — А как ты думаешь, Миша мне предложение по-настоящему сделал? Он же ее любил… А я так, просто подвернулась? — слезно спросила она, моля об опровержении.
— И в голову не бери! — немедленно доказала свою дружбу Даша. — У него к ней была психопатологическая любовь, — безбожно исковеркала медицинский термин она. — От такой сейчас лечатся! Эта Прахова ему совершенно не подходила! Он же дерганый, ломаный — таким только в вате лежать. А ты и есть — вата!
— Правда? — обрадовалась сомнительному комплименту Маша.
— Поверь, я знаю, что говорю! — заверила ее Даша Чуб.
Мир даже не спросил о происхождении Дашиного монашеского балахона, лишь скользнув по нему запертым черным взглядом. Учитывая, что первый раз он увидел Чуб в рванье, а второй — закутанной
во флаг, он, верно, успел смириться с ее вызывающей экстравагантностью в стиле «гегемон вульгарис».Впрочем, на Машу, встретившую его уже в цивилизованной одежде, прибывший тоже не взглянул. Зашел, опустился на диван, разом опустив голову, плечи и безвольные руки, и уставился в пол, не произнеся ни слова.
— Что с тобой? — придушенно спросила Маша.
Мир медленно пошевелился, исподлобья взглянул на Чуб. Без прошлого презрения, бесцветно и бесчувственно, так, словно этот взгляд был лишь рудиментом его прошлой жизни — исчезнувшей без следа.
Но та все равно взъелась:
— Не хочешь при мне говорить, могу и уйти!
— Нет, — качнул он повисшей рукой. — Не важно.
— А что важно? — поинтересовалась Чуб, помолчав и так и не дождавшись последующего продолжения.
— Мы узнали номер Митиного отца.
— Телефонный?
— Машины. Он приезжал его проведывать. А номер запоминающийся.
— И можно узнать, чья эта машина? — оживилась Землепотрясная.
Рыжая Пуфик, с пришествием гостя лишившаяся Дашиных колен, но оставшаяся в комнате, дабы их караулить, просительно потянулась к ним передними лапами. Но хозяйка невежливо отстранилась.
— Можно, но не нужно. — Мир снова смотрел в пол с видом человека, погрузившегося в самого себя и утонувшего там. — Эта машина у вас под домом. Я на ней приехал…
— Это твоя машина? — неуверенно нахмурилась Даша.
— Это машина моего отца. Митя — мой брат. Дмитрий Красавицкий.
— Вот тебе и К. Д.! — потрясенно ахнула Чуб. — Сочувствую! Честно! — внезапно прониклась она человеческими чувствами к нему: теперь, когда его присутствие больше не грозило Маше разочарованием, а ей ужасным разоблачением в колдовстве, Даше стало искренне жалко красавца. — Внебрачный? И отец ничего не говорил, да? Боже, ужас какой — узнать о себе такое! Представить только, я сейчас выясняю, что у меня есть сумасшедшая сестра…
— Выходит, — ужаснулась одновременно с ней Маша, — для того, чтобы оправдаться, тебе нужно обвинить родного брата?! А что же твой отец? Он такого не выдержит!
— Я никого не собираюсь обвинять, — еле слышно сказал Мир. — Я пойду в милицию. Я скажу, что это я.
— Дурак, — кинулась защищать его от него самого Даша. — Твоему брату ничего не будет! Он же сумасшедший! Переведут на более жесткий режим. И правильно сделают! Если бы не этот ваш влюбленный врач, позволявший ему все на свете… Пустил маньяка в огород!
— Он и принял нас потому, что думал: это пришел твой отец! То-то он испугался, увидев тебя. Он же знал, что ты не знаешь про брата, — затормозила на предыдущей теме Ковалева.
— Нужно немедленно сообщить следователю! — решительно резюмировала Чуб. — Пока он никого еще не убил. Клад-то, как выяснилось, до сих пор там.
— Клад. — Мир печально вздохнул, словно бы говоря «это пустое», но сказал непонятно: — Будь проклята эта любовь! Чтобы любить, нужно быть сильным — слабый на любовь не способен! А я — сильный. По крайней мере я сильный…