Мечь и перо (Часть 1)

Себа-ханум опять отдалась мукам творчества. Наконец, она обернулась к Гатибе.

– А теперь послушай, что у меня вышло. "Это письмо пишет несчастная рабыня по имени Дильшад герою, в любви и верности которого следует усомниться. Ты учил меня верности и преданности, а сам поступаешь вероломно. Ты начал сыпать к ногам других драгоценности, которые вынул из моего сердца. Мы часто были вместе, смотрели друг другу в глаза, и я думала, мне удалось постичь твою душу. Я уже собралась пригубить вино любви на ковре из весенних маков, но, едва я успела наполнить кубок, - весна миновала. Как забыть твои слова о любви?! Они налетают порывом ветра и раздувают пламя, охватившее мое сердце. Сердце ранено, не тревожь его! Не пристало герою бросать камни в птицу, у которой перебиты крылья. Я ошиблась, открыв свое сердце и признавшись тебе в своей любви. Оказывается, нельзя открывать дверь души перед людьми, которые не знают, что такое горе разлуки. Если такова любовь - лучше бы она не приходила. Если возлюбленный - это человек с каменным, как у тебя, сердцем, - лучше его не знать! Я не посмела написать о самом главном, что мне хотелось сказать. Не посмела излить все свои жалобы на тебя. Если тебе интересно, что происходит в моей душе, найди Себу-ханум, поговори с ней - и узнаешь от нее обо всем. Несчастная Дильшад".

Прочитав письмо, Себа-ханум свернула его и положила в карман.

– Теперь надо подумать, что мне говорить ему при встрече. Об этом я расскажу госпоже особо.

В дверь постучал хадже Мюфид.

– Девушкам надо спать. Уже поздно!

ПИСЬМО ХАЛИФА

– Наш блистательный зять!

Все события наших дней завершились в пользу нас, светлейшего халифа. Те, кто поднимал восстания и бунты против влияния халифа багдадского, перебив друг друга, выдохлись. В результате этого хекмдары Востока вынуждены опять признать духовную власть халифа и прибегнуть к его покровительству. Разногласия, возникшие в странах, где восходит солнце, также устранены благодаря властному голосу и приказу халифа, которому помогает сам аллах.

Я получил от эмира четыре письма. Однако события, следовавшие одно за другим, не давали возможности ответить на письма нашего блистательного зятя.

Неделю тому назад атабек Мухаммед вступил в Хамадан, одержав победу над Бахрам-шахом. Сегодня он прибыл в Дарюссалам67, дабы припасть к ногам светлейшего халифа. Сегодня я утвердил его назначение на пост атабека всего салтаната, его брата-Кызыл-Арслана - на пост правителя Тебриза, а нашего блистательного зятя - на пост правителя Аранского государства. В особом письме я напишу о том, как следует держаться с Ширванским государством. Я взял заверения у султана Тогрула и его брата атабека Мухаммеда относительно неприкосновенности Ширванского государства.

Особо следует отметить, что в результате событий и происшествий последних лет Казна Багдада полностью опустошена. Аран должен прислать в казну Дарюссалама дань за четыре года. Нам нужны рабыни, принадлежащие к расе белокожих, то есть не являющиеся арабками, которых мы будем посылать в качестве подарков вновь назначенным султанам, атабекам, эмирам и правителям. Имеется также большая нужда в здоровых, крепких рабах. Пришли по возможности больше красивых, рабынь и рабов. В одном из писем ты писал: "Я готовлю во дворце для повелителя правоверных двух прекрасных рабынь по имени Сюсан и Дильшад". Ты должен прислать их как можно скорее. Многие рабыни в моем дворце уже состарились и недостойны прислуживать в обществе иноземных послов и посланников. В Багдаде нет красивых рабынь. Даже в заведении Фенхаса, именуемом "Женский и девичий рай", трудно подобрать девушек и слуг, достойных нас, халифа багдадского. Ты должен непременно прислать рабынь, которых обещал. Их здесь подготовят и обучат в заведении Фенхаса, и тогда мы сможем взять их к себе во дворец.

Милость всевышнего аллаха через покровительство светлейшего халифа багдадского распространяется на нашего блистательного зятя.

Дарюссалам. Повелитель правоверных Халиф

Мустаришдбиллах".

Прочитав письмо, эмир Инанч чуть не сошел с ума от радости. Он тотчас вызвал к себе визиря Тохтамыша и прочел ему послание своего тестя.

– От души поздравляю хазрета эмира, - сказал Тохтамыш -- Это известие - высочайшая Милость всевышнего аллаха. Но эмир не должен никому показывать письмо и говорить о нем с посторонними, ибо содержание письма бросает тень на нашу политику в отношении независимости Арана.

Эмир признал мудрость слов Тохтамыша и спросил, что следует ответить халифу.

Тохтамыш решительно возразил:

– Я не советую писать ответ, потому что сейчас все дороги находятся в руках наших врагов. Письмо, которое мы пошлем халифу, может попасть в руки недругов, и тогда все наши действия приведут к нежелательному для нас результату.

Эмир не хотел соглашаться с Тохтамышем. Они заспорили,

– - Оставить без ответа письмо повелителя правоверных - это неслыханное оскорбление и дерзость по отношению к нему, - сказал эмир Инанч.

Тохтамыш продолжал упорно стоять на своем.

– Отсрочить посылку письма - вовсе не значит оскорбить светлейшего халифа. Ему самому хорошо известна обстановка в Азербайджане. К. тому же совершенно бессмысленно посылать халифу обыкновенное письмо. Надо ответить на вопросы, поднятые им. Разве не безумие - посылать халифу деньги в тот момент, когда страна находится в столь тяжелом положении? Каждая пядь земли от Гянджи до берегов Аракса находится в руках одного известного всем удальца. Мы сможем послать рабынь, деньги и письмо лишь после того, как войска атабека захватят страну и на дорогах воцарятся мир и порядок. Если наше письмо попадет в руки бунтарей-азербайджанцев, тебя обвинят в предательстве и измене идее независимости Азербайджана, обвинят в том, что ты обманываешь народ. Твоя жизнь окажется под угрозой. Сейчас народ слышать не желает имени халифа. Если все узнают, что ты поддерживаешь с ним добрые отношения, это может кончиться для тебя большой бедой. Сейчас не то время. Те, кто хотят обосновать и узаконить духовную власть халифа, опираясь на коран и религию, обманывают самих себя. Отныне влияние Мустаршидбиллаха можно сохранить лишь с помощью войска и мечей.

Эмир не пожелал согласиться со своим визирем. Он считал, что это дерзость - не ответить халифу, повелителю правоверных, и продиктовал Катибу следующее, письмо:

"Сегодня нам выпало счастье приложить к глазам и поцеловать благословенное письмо светлейшего халифа Дарюссалама, высокочтимого повелителя правоверных. Мы безгранично благодарим всевышнего аллаха за то, что повелитель правоверных не забыл своего слугу. Вот уже три года, как наша связь с Дарюссаламом прервалась. Но все это время мы сердцем и душой были накрепко связаны с волей и властью светлейшего повелителя правоверных.

Положение в Азербайджане довольно напряженное. Народ не желает признавать местную власть. Считаю, в первую очередь следует рассказать о тех отношениях, которые сложились между Ширванским государством и Араном.

Ширваншах, воспользовавшись временным безвластием у нас в салтанате, задумал присоединить Аран к своему государству. Стремясь к этому, он начал переманивать на свою сторону влиятельных людей Гянджи, одаривая их дорогими подарками, оказывая им милость и покровительство. Например, наш поэт Абульулла в настоящий момент живет во дворце хагана. Преданнейшие слуги повелителя правоверных, посчитав, что присоединение Арана к Ширванскому государству нанесет в будущем ущерб духовной власти и влиянию халифа багдадского, воспротивились и помешали этому. В наших действиях нам помогали патриоты Азербайджана.

В Северном Азербайджане назревало серьезное восстание против власти правителя. Распространялись мысли о необходимости изгнать из страны местное правительство, а вслед за ним отправить в ссылку всех проживающих здесь арабов, и так далее и тому подобное. Мы с успехом повели борьбу против этих вредных идей, посулив аранцам независимость. Если повелитель правоверных сочтет подобные действия своих слуг грехом против святой воли халифа, пусть он милостиво простит и оправдает нашу неразумность. Сейчас в Северном Азербайджане получила широкий размах идея народного братства. Народная интеллигенция во главе с поэтом Низами распространяет среди народа идею братства Ахи Фарруха из Зенджана. Смутьяны стремятся сплотить вокруг единой идеи народ, разобщенный различными сектами и верованиями. Их действия таят в себе большую опасность для нас.

Азербайджанский народ со времен Бабека привык поднимать руку на религию и власти. В этом отношении азербайджанцы самая опасная нация. В последние годы здесь начали открыто называть религию, секты, улемов68 и духовенство приспешниками властей. В Гяндже готовилось большое восстание против хатиба. Выдав бедняге изрядную сумму денег, я отправил его в паломничество в Мекку, а народу объявил, будто выслал его.

Святейший повелитель правоверных, возможно, будет гневаться, но я не могу скрыть от него еще одного обстоятельства.