Мечь и перо (Часть 1)

Хозяин дома, поклонившись, вышел.

Атабек Мухаммед опять принялся мечтать о Гёзель. Предстоящий трудный поход на Гянджу был забыт. Занимательный рассказ хозяина также не выходил из головы. Атабеку не терпелось узнать, что написано в записке, которую жители этой деревни хранят как зеницу ока.

Немного погодя в комнату вошел Джанполад.

– Элахазрет, аксакалы явились.

– Пусть пожалуют!
– обрадованно сказал атабек.

Он представлял себе, что аксакалы такой необычной деревни одеты как-то по особенному, но на них были самые обыкновенные крестьянские платья.

Аксакалов было четверо. На их поклоны атабек ответил радушным приветствием, затем сказал:

– Садитесь, уважаемые аксакалы!

Поставив перед хекмдаром шкатулку, завернутую в кусок Шелка, они сели. Старший аксакал развернул материю.

– Шкатулка сделана руками самого чабана Гая, - сказал он, открыл крышку и извлек содержимое - завернутые в красный шелковый платок золотые монеты и драгоценные камни.

Затем старик протянул атабеку кусок сафьяна, на котором было что-то написано.

Атабек Мухаммед прочел:

"Обращаемся к тебе, о человек, подобравший этого младенца! Халиф погубил его отца и весь его род. Сейчас люди халифа возвращаются в Багдад, где свершится жестокая казнь. Мы оставляем в горах этого мальчика, надеясь, что он продлит свой великий род. Нам хочется спасти его от рук убийц. Жаль, если этот младенец станет добычей волков, но, возможно, его подберут добрые люди и воспитают. Золото и драгоценности, которые мы оставляем на теле ребенка, помогут взрастить его.

Он сын Бабека, последняя память об этом великом человеке".

Атабек Мухаммед с любопытством разглядывал золотые монеты к драгоценности. Судя по чеканке, деньги были времен халифа Мамуна и халифа Мутасима. Он завернул все снова в красный платок и вернул старшему аксакалу.

– Вы владеете большой исторической ценностью!
– сказал он.
– Берегите это.

Старший аксакал спрятал "святое наследство" в шкатулку.

– Мне хотелось поговорить с вами об одном важном деле,- продожал атабек.
– Я хочу породниться с этой знаменитой, благородной семьей. С девушкой и ее отцом я уже говорил. По здешним обычаям, разрешение на замужество девушки даете вы, аксакалы.

Один из стариков поднялся и, низко поклонившись, ответил атабеку:

– Хекмдару принадлежат наши жизни и все наше добро, но он не должен нарушать наших древних обычаев, доставшихся нам от отцов и дедов. Мы можем брать невест из других деревень, можем и свою девушку отдать за чужака, если уверены в том, что он станет жителем нашей деревни. Однако крестьяне ни за что не разрешат Гёзель покинуть родные места. Это невозможно!

Атабек Мухаммед повторил то, что он сказал отцу Гёзель:

– Я уже поклялся жизнью Гёзель, и никогда не нарушу своей клятвы. Я не увезу девушку из родной деревни! Пусть она верит мне. То же самое вы может отметить в брачном договоре.

Аксакал добродушно улыбнулся.

– Пусть элахазрет знает, у нас нет закона - составлять брачный договор. По нашему обычаю, невеста должна поклясться в верности этим "святым наследством", а жених - жизнью невесты. Если кто из них нарушит клятву, брак считается расторгнутым. Если жених и невеста согласны с этими условиями, то аксакалы не возражают. Позовите девушку, а отец пусть подтвердит свое согласие.

Джанполад сказал, что он согласен отдать дочь за атабека. Послали за Гёзель. Вскоре она пришла, облаченная с головы до ног во все белое и, поклонившись, встала у двери. Старший аксакал спросил у нее:

– Ты согласна, чтобы этот человек нз другого края стал жителем нашей деревни?

– Согласна, если он поклянется не нарушать наших народных обычаев, ответила Гёзель, взглянув на атабека.

Аксакал обратился к хекмдару:

– Пусть элахазрет потрудится встать рядом с девушкой. Атабек подошел к Гёзель и вслед за аксакалом повторил слова клятвы:

– Клянусь в том, что, пока я жив, никто не будет обижен ни моей рукой, ни моим словом, ни моей мыслью! Никогда не нарушу местных обычаев! Свято исполню все обещания, данные Гёзель! Клянусь в этом ее жизнью!

После этого Гёзель подошла к шкатулке, в которой хранилось "святое наследство", опустилась перед ней на ковер и сказала:

– Клянусь памятью нашего великого предка быть верной женой и уважать мужа, пока он хранит верность своей клятве!

Гёзель поднялась и опять встала рядом с атабеком, ожидая решения старейшин.

Старший аксакал вынул из шкатулки, в которой лежало "святое наследство", небольшую тетрадь и записал на одном листе ее слова клятвы Гёзель, а на другом - атабека Мухаммеда.

– Я поставил здесь также дату вашей женитьбы, - сказал он. Постарайтесь, чтобы ниже не появилась дата вашего развода.

– Обещаю не нарушать клятвы!
– сказала Гёзель.

– И я даю слово!
– торжественно промолвил атабек.

– Желаем счастья!
– сказали в один голос аксакалы.

Гёзель протянула атабеку руку. Он взял ее, не зная, что будет дальше. Она прильнула к нему и поцеловала в губы. Он понял, что так положено по обычаю.

Аксакалы собрались уходить. Атабек, вызвав катиба Кичик-Бугу, велел выдать каждому из них по сто золотых.

Старики поблагодарили хекмдара, однако от награды отказались.

– Желаем элахазрету долгих лет жизни, - сказали они.
– Но деньги мы взять не можем, не велит обычай.

Аксакалы удалились.

Атабек Мухаммед отдал катнбу распоряжение подготовить свадьбу.

Джанполад возразил:

– Уже все кончено, элахазрет! У нас не принято справлять свадьбу.
– И он вышел из комнаты.

КЛЯТВА

Пошел второй месяц пребывания атабека Мухаммеда в деревне Джанполад. Осенние дожди прекратились.

Однажды под вечер хекмдар получил от аранцев письмо. Они опять предлагали ему отказаться от похода на Гянджу, вернуться в Хамадан и назначить к ним нового правителя,

"Хекмдар, неразумно проливать напрасно кровь!" - писали они.

Гёзель была рада посланию. Она верила, что атабек не станет воевать с ее соотечественниками.

Действительно, атабек уже не помышлял в походе на Аран, решив, что с азербайджанским народом лучше жить в дружба. Разместив свое большое войско в станах, он с незначительным отрядом отправился в Гянджу повидать Низами и договориться о мире.