Меч с берегов Валгаллы
Шрифт:
В своей коммуналке Сима застала на кухне только полную румяную женщину, возившуюся у плиты. Тимофей, надо полагать, уже спал, сытый и довольный.
— Добрый вечер, а вы, наверное, Люся? — спросила Сима с опаской.
Кто знает, может, повариха разозлится, что Сима ест ее еду, или, еще того хуже, приревнует ее к своему Тимофею. Вон, Лидия же приревновала. Хотя при чем тут Сима, если он на этой Люсе женат?
— О, привет! — женщина всплеснула руками. — Пришла? Ужинать будешь?
— Ой, да я еще от обеда не отошла, — честно призналась Сима.
— Тогда чаю!
И тут же перед Симой была поставлена большая чашка горячего крепкого чая и целое блюдо свежеиспеченных
— Эклеров еще хотела испечь, — говорила Люся, — давно эклеров не делала, но это долго, так что только в выходной уж соберусь. Ты ешь, ешь! А то Тимофей сладкое не очень…
«Бежать, — думала Сима, с тоской глядя на выпечку, — бежать отсюда, иначе через какое-то время я просто не смогу выйти из этой квартиры, в дверь не пролезу».
Однако пришлось все же съесть и булочку и печенье, чтобы не обижать Люсю.
У себя в комнате Сима, отдуваясь, плюхнулась на диван и набрала номер Ленки Голубовской. Ленка ответила сразу, хотя и заныла тут же, что уже поздно и ей завтра на работу.
— Не тяни время, — посоветовала Сима, — говори быстро, что ты знаешь про Катьку Селиверстову.
Надо отдать должное Ленке, она не стала спрашивать, за каким чертом нужна Симе Катька Селиверстова в двенадцатом часу ночи, а добросовестно стала вспоминать.
— Ну, что я знаю… После школы пошла Катька работать, то есть не сразу, год еще проболталась. Родителям лапшу на уши вешала про курсы какие-то, а сама жила в свое удовольствие. В конце концов, отцу это надоело, он ее на работу устроил в офис. Только она там недолго проработала, не то сама уволилась, не то начальник ее выгнал за лень и хамство. Катька ведь за словом в карман не лезет, это еще со школы все помнят.
Ленка перевела дыхание и продолжила:
— Отец тогда матери не велел Катьке денег давать, так она по соседям занимала, а им потом отдавать приходилось. В общем, терпение у отца лопнуло, снял он Катьке квартиру, за полгода вперед заплатил и сказал, что все, дальше пускай сама. Ну, тогда она решила за счет мужиков устраиваться. Видела я ее с одним как-то. Морда наглая, но машина приличная. Да только не срослось у них, бросил он Катьку, пришлось ей на работу устраиваться продавщицей, больше-то никуда не брали. Так с тех пор вроде работала где-то, а уж подробностей я не знаю. Она, знаешь, с одноклассниками не очень откровенничает, хвастаться-то нечем. Хотя мы в школе не то чтобы дружили, но общались.
— Да ну? — удивилась Сима.
— Ага, даже отдыхать ездили в деревню к ее сестре двоюродной.
— А с Борькой Галкиным она как? — осторожно спросила Сима.
— С Борькой? — заволновалась Ленка. — Ты что-то знаешь? А мне говорили, что их вместе видели, но я не поверила. Борька же противный такой, а Катька вообще-то интересная… Хотя ты вот тоже с Борькой весь вечер…
— Ладно, пока, подруга, спасибо за информацию. — Сима поскорее отключилась.
Ночью она снова ворочалась на неудобном диване и просыпалась от ужасного скрипа пружин. Еще живот болел от обжорства, и Сима с тоской думала, что скажет ей завтра шеф по поводу прогула. Пришлось применить проверенное средство — бабушкину книгу.
На следующее утро, едва взошло солнце, Бард Драчун пришел на то место, где он собирался сразиться с Эгилем. Был он велик ростом и могуч, и лицо его было свирепо, как у раненого медведя.
Эгиль уже поджидал его, и в руках у него был меч по имени Серый Коршун.
— Ты и вправду хочешь сразиться со мной? — спросил его Бард Драчун насмешливо. — Нетрудной будет эта схватка, недолго она продлится. Послушайся моего совета: отступись, уходи прочь. Ты слишком молод, чтобы умереть. Оставь мне землю своего отца и жену своего брата, а я за это оставлю тебе твою молодую жизнь.
— Это было бы позором для меня, — отвечал Эгиль. — Не будем тратить слова попусту. Начнем битву.
Бард Драчун огляделся, увидел светлое небо над своей головой, увидел море вдали и проговорил:
— Хорошее утро для битвы!
— Хорошее утро для того, чтобы умереть одному из нас, — отвечал ему Эгиль.
Он бросился вперед и ударил Барда своим мечом. Бард встретил удар щитом, и щит выдержал этот удар, и меч Эгиля соскользнул, не причинив никакого вреда.
— Ты прав, — проговорил Бард. — Это хорошее утро, чтобы умереть. И недолго тебе осталось ходить по земле.
С этими словами он ударил Эгиля своим огромным мечом. Эгиль подставил под удар щит, и щит его раскололся пополам.
— Хороший удар, — похвалил Эгиль, отбросив остатки щита, и двумя руками схватил рукоять своего меча. — Мне будет легче сражаться, этот щит был чересчур тяжел!
— Битва будет совсем легкой, — сказал Бард и снова ударил Эгиля своим мечом.
На этот раз меч Барда скрестился с мечом Эгиля и отскочил от него с громким лязгом.
— Где ты взял такой хороший меч? — спросил Бард, отступая. — Он и правда хорош!
— Его имя — Серый Коршун, и скоро он отведает твоей крови! — отвечал ему Эгиль и бросился вперед.
— Какое бы имя ни носил твой меч, сегодня он поменяет хозяина! — воскликнул Бард и встретил удар Эгиля своим щитом.
И его щит тоже раскололся надвое, и обе половинки щита упали на землю.
— Вот я уже взял часть твоей земли, — сказал Бард, показав на землю, покрытую его расколотым щитом.
— Я подарю тебе еще немного, — отвечал Эгиль. — Как раз достаточно для того, чтобы похоронить твои останки.
И сражались они еще недолго, и Эгиль поразил Барда своим мечом, и тот упал на землю и умер.
И так Эгиль сохранил землю своего отца, а после он посватался к Турид, вдове своего брата, и женился на ней. И взял он в приданое за Турид имущество своего брата, и стал богатым человеком.
К утру Сима наконец заснула крепко, и, встав, как ни странно, свежей и бодрой, поняла, что нужно идти к капитану Щеглову.
Сказано — сделано. Соседи еще спали, даже кот не вышел в прихожую, а в кухню Сима не заходила. Капитан Щеглов Симу по телефону сразу же узнал и согласился принять. Она обещала ему рассказать, кто ограбил ювелирный магазин, возможно, он решил, что Сима хочет прийти с повинной.
В полиции все было как раньше, та же девушка оформила ей пропуск и уткнулась в книгу. В коридоре перед комнатой номер двадцать три стояли два пустых стула, но на этот раз никто не маялся перед дверью.