Меч Шаннары

Дарин оказался прямо на их пути. У него было еще время, чтобы укрыться за стенами, но эльф уже опустился на колено, натягивая ясеневый лук. Первый тролль рухнул в пятидесяти шагах от него, второй

— на десять шагов ближе, третий — в двадцати пяти. В атаку бросились легионеры, защищавшие стену; лучники с высоты Внутренней Стены отчаянно пытались остановить троллей. Вокруг эльфа воцарился хаос — тролли и легионеры бежали на него с разных сторон, сталкиваясь в яростном рукопашном бою. Массивные северяне продолжали наступать, и Дарин выпустил в их гущу все оставшиеся стрелы.

Затем он отбросил лук и впервые подумал о бегстве. Но времени уже не было, и он едва успел подхватить валяющийся на земле меч, как волна бойцов обрушилась на него. Он бешено отбивался, стараясь удержаться на ногах, его оттесняли к стене казармы. Прямо над ним навис огромный скальный тролль, черная башня дубленой шкуры и доспехов, и эльф отчаянно метнулся в сторону, избегая удара громадной булавы. В его левом плече вспыхнула слепящая боль, за ней последовало странное онемение. Он изо всех сил старался устоять на ногах, преодолеть новый поток боли, захлестнувший его хрупкое тело. Но он уже падал. Уткнувшись лицом в землю, он дышал слабо и тяжело. На него навалилась невыносимая тяжесть, и он почувствовал, что основная масса бойцов удаляется от него. Он попытался взглянуть на них, но это потребовало слишком больших усилий, и он беззвучно провалился в темноту, в которую чудовищными вспышками еще прорывалась боль.

Менион Лих склонил покрытое кровью лицо над неподвижным телом Генделя и осторожно поднял его на руки. Выверенными, механическими шагами он проложил себе путь среди тел павших противников, добрался до лестницы и медленно поднялся к открытой двери, осторожно, но не опуская глаз, перешагнув через обезглавленное тело, запутавшееся в полах красного плаща и нелепо растянувшееся поперек древней лестницы. Горец молча покинул погреб и двинулся по опустевшему дворцовому коридору, прижимая к себе безжизненное тело гнома. Он бесцельно брел по дворцу, глаза его были стеклянными и пустыми, лицо искажено страшным ошеломленным выражением, в безмолвной муке пытающимся вырваться на свободу. Он дошел до большого зала и здесь остановился, услышав в восточном коридоре гулкое эхо бегущих ног. Он нежно опустил свою ношу на сверкающий пол и стоял молча; рыжеволосая девушка остановилась перед ним, и по ее лицу внезапно потекли слезы.

— Ах, Менион, — чуть слышно прошептала она. — Что они сделали?

Глаза его блеснули, губы слабо зашевелились — он пытался заговорить, но слов не было. Ширль торопливо шагнула к нему, крепко обхватив его сутулые плечи, касаясь лицом его лица. В следующий миг его сильные руки обняли ее, и ужасная мука, таившаяся в глубине его души, беззвучным потоком вырвалась наружу и растаяла в молчании и тепле.

Стоя на укреплениях Внутренней Стены, Балинор завершил последнюю проверку полков Легиона и устало остановился над прочно забаррикадированными воротами. Северяне уже собирали войска для последнего штурма. Считанные минуты назад пала неприступная Внешняя Стена, и отважные солдаты Граничного Легиона были отброшены на вторую линию обороны. Балинор угрюмо взглянул на фигурки врагов, кишащие на исполинской стене, и так стиснул рукоять своего широкого меча, что костяшки его пальцев побелели. В жестоком сражении с троллями за ворота Внешней Стены его плащ и туника превратились в клочья. Балинор удержал центр фаланги Легиона, но оба ее фланга распались. Гиннисон погиб, Мессалайн получил тяжелое ранение, и сотни южан пали, защищая Внешнюю Стену, пока еще теплилась последняя надежда. Дарин тоже исчез в этой битве. Теперь король Каллахорна стоял в одиночестве.

Он резко махнул людям, подпирающим створки ворот еще одним бревном, и рукав его кольчуги ярко заблестел в тускнеющем свете, обнажив дюжину мест, где удары оставили в прочном металле царапины и полосы. На какой-то миг решимость уступила место отчаянию. Они подвели его — все они. Эвентин и эльфийские войска. Алланон. Весь Юг. Тирсис стоял на грани полного разрушения, а вместе с ним и все земли Каллахорна, но никто так и не шел им на помощь. Один Легион продолжал сражаться, пытаясь спасти их всех — последние защитники Юга. Чего они надеялись добиться?

Он опомнился и резко отбросил прочь сомнения и слабость. Нет времени упрекать других. Слишком много жизней предстояло спасти, и все они зависели от него.

Армия Севера выстраивала свои шеренги вдоль подножия Внешней Стены; в рядах нападающих виднелись знакомые штурмовые лестницы и веревки с крючьями. В ходе битвы за казармы Легиона отдельные группы скальных троллей уже взбирались на Внутреннюю Стену и врывались в сам город. На миг он задумался, что сталось с упрямым Генделем и Менионом Лихом. Очевидно, они обезопасили дворец от нападения с тыла, иначе город уже пал бы. Теперь его жителям ничего не грозит до тех пор, пока отдельные группы врагов не начнут преодолевать Внутреннюю Стену и прорываться к дворцу.

Гарь от клубящихся облаков маслянистого дыма жгла ему глаза, и он тер их, пока не потекли слезы. Он быстро окинул взглядом укрепления стены, но все вокруг тонуло в плотном сером мареве. Легион невероятным образом удерживал оборону, пытаясь остановить противника столь могучего, что потеря сотен воинов ничего для него не значила. Балинору вспомнилось, что сказал Гендель после смерти его отца и брата. Последний из Буканнахов. Родовое имя умрет вместе с ним, умрет, как умирает Тирсис и его жители. Из глоток северян громогласным эхом вырвался знакомый рев, и они, словно не думая о гибели, бросились на укрепления стены. Длинный шрам на щеке короля налился кровью, и он угрожающе поднял свой широкий меч.

В то же мгновение первые разбросанные кучки троллей, уцелевших после штурма, подступили к подножию Сендикского моста и остановились. Посередине широкой каменной арки стояла цепочка решительных легионеров, преграждая им проход к дворцу Буканнахов. Впереди стоял Янус Сенпре, по одну сторону от него обеими руками сжимал меч Лиха Менион, по другую сторону стоял Даэль, бледный, но решительный. За спинами скальных троллей клубился густой дым — это пылали городские дома. С шумом сражения у Внутренней Стены смешивались испуганные крики. Вдалеке на Тирсианской дороге суетились крошечные фигурки, разбегающиеся по своим домам. Воины молча глядели друг на друга; число троллей быстро росло, ибо их ряды пополняли новоприбывшие. Они рассматривали южан холодным взглядом опытных солдат, уверенных, что их отряду в подобных схватках нет равных. Защитников моста не насчитывалось и пятидесяти.

Внезапно дневное небо почернело, и над армиями сгустилась неестественная тишина. Откуда-то из горящего города до Мениона ясно донесся слабый детский крик. Даэль, стоящий чуть левее, ощутил, как с тихим шепотом, подобным вздоху, исчезает холодный северный ветер. Громадные тролли выстраивали перед ними свои порядки, небрежно помахивая чудовищными булавами; затем они единой группой двинулись вперед. Посередине моста последняя линия обороны готовилась отразить натиск северян.

Стоя на возвышенности к западу от города, Флик Омсфорд и маленький отряд конных эльфов беспомощно наблюдали за разрушением Тирсиса. Стоя между Эвентином и Джен Лин Сандором, и глядя, как орды исполинской армии Севера, не встречая сопротивления, рвутся в проломленные ворота Внешней Стены, юноша чувствовал, как гаснет его последняя надежда. Оборона города рухнула. Он в ужасе глядел на черные силуэты Носителей Черепа, гордо парящих над наступающим воинством, раскинув в темнеющем небе свои огромные крылья. Случилось самое страшное, что только предвидел Алланон. Повелитель Колдунов победил.

Затем всадник слева от него резко вскрикнул, и Эвентин торопливо тронул своего коня, нетерпеливо оттолкнув юношу в сторону. На пустынных просторах бескрайней равнины, во многих милях к западу, на серой полоске горизонта появилась смутная темная черта. Издалека донесся низкий стук грохочущих копыт, тающий в реве бешеного боя, кипящего в городе.

Темная черта быстро росла и вскоре превратилась в полки всадников, тысячи коней, яркие знамена и сверкающие железные копья. Громкое и чистое пение боевого рога возвестило об их приближении. Среди эльфов раздались радостные возгласы; огромное воинство всадников мчалось по равнине, с головокружительной скоростью направляясь к Тирсису. Заметив их приближение, арьергард армии Севера уже начал смыкать ряды, готовясь встретить надвигающуюся бурю. То летела через равнины эльфийская армия — на помощь защитникам Тирсиса, на помощь народам трех земель, на помощь всему человечеству и тому, что оно ценой своей крови отстояло в веках. Но, судя по всему, было уже слишком поздно.

Глава 33

Одним плавным беззвучным движением Шеа вытащил древний клинок из его потертых ножен. В слабом свете факелов металл блеснул тусклым синеватым отсветом; его железная поверхность выглядела безупречно гладкой, словно легендарный Меч не знал еще ни одной битвы. Он оказался неожиданно легким: тонкий уравновешенный клинок, выкованный мастером оружейного искусства, рукоять со знакомой четкой гравировкой — поднятая рука, держащая пылающий факел. Шеа настороженно поднял оружие, бросил быстрый взгляд на Панамона Крила и Кельцета, ища у них поддержки, внезапно испугавшись того, что предстояло ему. Его угрюмые товарищи стояли неподвижно, лица их были пусты и бесстрастны. Он крепко стиснул Меч обеими руками, резко взмахнул клинком и направил его вверх. Ладони его покрылись обильным потом, и он чувствовал, как во мраке камеры леденеет его тело. В стороне от него что-то слабо закопошилось, и с уст Орл Фейна сорвался тихий стон. Текли секунды. Шеа ощущал, как выпуклое изображение на рукояти вдавливает ладонь его напряженной руки. Ничего не происходило.