Меч

— Тебе что-нибудь от меня требуется, Мост Элисон? — весело спросил он.

— Спасибо, — произнесла я одними губами и выдохнула, позволив себе рухнуть обратно на гору шёлковых подушек.

Улыбнувшись, он поклонился и покинул моё общество.

Свернувшись на толстом матрасе, я закрыла глаза.

Долго ждать не пришлось.

Через считанные секунды он вновь скользнул вокруг меня, желая знать, что он пропустил. Я пересказала ему, насколько это позволял ошейник, вздрагивая от его разрядов, всякий раз парализующих мой свет на несколько секунд. Я ощущала от него лишь проблески — веселье из-за моего отпора Вой Пай, вспышка злости на Рейвен, достаточно личной злости, чтобы я понимала, что он откуда-то её знает. Я ощутила укол ревности прежде, чем осознала причину.

Я не расслышала его ответ, когда он послал какое-то ободрение.

От него выплеснулось ещё больше вспышек раздражения, когда он не мог разглядеть, что я показывала, когда он хотел знать больше о моем местоположении.

Я также ощущала там желание, густую тягу, которая вновь начинала влиять на меня даже без учёта пережитого только что стресса.

Когда она усилилась, я позволила ему почувствовать силу той боли.

Его свет вздрогнул вокруг меня. Поначалу он казался опешившим — может, из-за моей открытости.

Затем его свет вновь скользнул вокруг меня, пытаясь дотянуться до меня накатывающими вспышками жара. Мне пришло в голову, что меня должно нервировать то, что он так ясно меня ощущал. Учитывая то, где я находилась — в оплоте Лао Ху — он вообще не должен быть в состоянии приблизиться ко мне.

Его свет сделался осторожным, и я осознала, что это он тоже почувствовал.

— Ты идёшь, не так ли? — пробормотала я.

«Скоро», — ощутила я его ответное бормотание.

«Где ты?»

Молчание. Однако его свет оставался тёплым, близким.

«Пожалуйста, не убивай моих друзей. Пожалуйста, Ревик. Я знаю, ты злишься…»

Я уловила от него больше шепотков — образы Джона, Касс. Я увидела лицо Джона, сердито кричавшего на Балидора, и осознала — Ревик показывает мне, что он знает: ни один из моих друзей детства не был в курсе плана Адипана. Он знал, что Джон и Касс оставались в неведении, тоже думали, что я умерла. Я кивнула про себя, но всё равно нервничала.

Он не включил в этот список много имён.

И всё же я хотела его здесь. Я даже уже не могла притворяться, что не хочу этого.

Эмоции закружили вокруг меня, когда я ощутила его реакцию на это.

Положив голову обратно на подушку, я закрыла глаза. Когда моё тело начало расслабляться, меня застала врасплох сильная волна тоски, такая мощная, что у меня сдавило горло, ладони сжались, затем стиснулись челюсти. Я осознала, что это исходит от меня, из моего собственного света.

Я вновь ощутила реакцию — очередное вздрагивание.

Затем меня затопил поток жидкого жара.

В этом рывке содержалось так много, что я лежала на спине и тяжело дышала, моя кожа жарко раскраснелась. Его эмоции плыли через меня — любовь, от которой сдавливало грудь, и я почти забывала, где нахожусь. Я по-настоящему притягивала его и ощущала, как усиливается его желание, и вот он уже пытался пробиться сквозь ошейник, когда тот сработал и вызвал уже другую боль в моем свете.

В итоге мы оба сдались.

Я ощутила, как он отстраняется, и во мне на мгновение полыхнуло раздражение, прежде чем он опять ласково скользнул вокруг меня и отстранился.

Лёжа там, я ощутила очередную вспышку нервозности из-за того, как близко он ощущался даже с ошейником — и уж тем более вопреки конструкции военного образца, в которой я должна находиться, учитывая, где мы. Что-то в ранении и том факте, что мы оба едва не умерли, снесло между нами все стены. Теперь уже не важно, где я. Или даже с кем я.

Но я знала, что во мне тоже что-то изменилось.

Быть с ним уже не казалось чем-то гипотетическим вроде голубой мечты. Не думаю, что когда-либо хотела его так сильно. Может, это окончательное знание, что нас на самом деле нельзя разделить. Может, это даже что-то биологическое, какая-то примитивная нужда после такого долгого отсутствия его в моем свете.

В любом случае, в этом признании жило чувство вины, почти стыда.

Это ничего не меняло. Он все равно был Сайримном. Но моему свету становилось всё более и более безразлично.

Однако я не уверена, что в остальном мне было всё равно.

В любом случае, теперь я могла признаться себе. Балидор был прав по поводу меня, когда говорил, что мне нельзя доверять в отношении Ревика.

При нашей следующей встрече я совершенно точно не буду связно мыслить.

Глава 24 Посредники

Джон попытался успокоить свои опасения, выходя из комнаты, где разместилась Элли.

Она всё ещё выглядела не очень. Её кожа казалась чрезмерно бледной, даже учитывая то, сколько времени они за последние несколько недель провели в помещении — в поездах, под землёй и далеко от солнца. Её щеки казались впалыми, и это беспокоило его не меньше, чем худое как у манекенщицы тело — и он не подразумевал под этим комплимент.

Она также казалась отстранённой.

Это могло быть вызвано ошейником, в котором, как известно Джону, Балидор выставил более суровые настройки, пытаясь удержать Ревика на расстоянии.

Однако Джон сомневался, что всё объяснялось ошейником.

В последние дни она всегда казалась слушающей, словно часть её находилась в другом месте. Он замечал и в Балидоре нечто схожее, но не хотел слишком задумываться о том, что это означало.

Он также уловил намёк той пугающей видящей, Вой Пай. Они находились в саду, когда она отпустила шуточку про то, что «только дурак», и все они это слышали. Все они также видели, как она адресовала этот комментарий Балидору, когда они вошли внутрь.

Теперь он невольно задавался вопросом… а вдруг Вой Пай права?

Вдруг между Элли и Балидором что-то было?

Если так, то она чертовски хорошо молчала об этом. Они, казалось, уже давно были довольно близки, по крайней мере, пока не наорали друг на друга под Старым Домом в Сиртауне. Даже теперь, когда он едва не убил её, она перешучивалась с ним и бросала взгляды, напоминавшие какое-то секретное общение между ними.

Однако Джон никогда не замечал ничего большего. Даже их секреты казались им больше военными делами, нежели чем-то личным.