Меченые злом

– Между прочим, найти тех, кто поизмывался над капитаном Гольцовой, – дело чести нашего отдела, – резко сказал майор. – Так же, как и разыскать убийц Завидонова.

– Не нужно давить мне на психику, – раздраженно отмахнулся Петр Каллистратович. – Вот станешь на мое место, тогда и посмотрим какой ты праведник. Всем кажется, что руководить проще простого. И я так, грешным делом, думал. Каюсь. Был тогда молод – относительно молод – и глуп. Эх, вернись то время!..

– Человек на протяжении всей своей жизни десятки раз наступает на одни и те же самые грабли.

– На что намекаешь?

– На неизбежность. Чему быть, того не миновать.

Полковник ответил ему долгим тяжелым взглядом. Артем смотрел прямо ему в глаза, не мигая. Пауза несколько затянулась.

Наконец Петр Каллистратович сокрушенно покачал головой и резко откинулся на спинку кресла.

– Ты неисправим, – сказал он металлическим голосом. – И прав, как Моисей, который сорок лет водил евреев по пустыне. Позиция у тебя железная. Ты сейчас в белых одеждах и на коне. А я – мелкая чиновная сошка, которая путается у тебя под ногами и мешает правосудию.

Артем молчал. Пека начал заводиться, а в таких случаях лучше рот держать на замке.

Запала полковнику хватало ровно на пять минут, затем он пил минералку, глотал какие-то таблетки и жаловался на жизнь, в частности – семейную.

Но, вопреки ожиданию, Петр Каллистратович удержал себя в рамках. Он миновал этап громоизвержения и сразу приступил к следующей фазе. Допив стакан, полковник крякнул и встал. Однако брюзжать не стал.

– Ладно. Ты получишь все, что тебе нужно. Но не раньше, чем я поставлю в известность генерала.

– Товарищ полковник!..

– Не перебивай! Да, я страхуюсь. Но тем самым и тебе даю надежный щит. Конечно, мне придется твои выкладки немного отшлифовать – чтобы придать им товарный вид. Черт побери! На что ты меня толкаешь! Я буду вынужден говорить неправду своему непосредственному начальнику. Ладно, ладно, пусть я немного сгущаю краски. Однако некоторые сомнительные моменты в твоих доводах мне точно придется доводить до нужной кондиции.

– Спасибо, Петр Каллистратович.

– За что?

– Мы снова в одной лодке. А это дорогого стоит.

– Ты еще и льстец… сукин сын! Не в лодке, а на скамейке с петлей на шее. И моли Бога, чтобы эту скамью никто из-под нас не вышиб. В крайнем случае, пусть веревка окажется гнилой. Знаешь, мне уже кажется, что я готов уйти на пенсию раньше положенного срока.

На хрен мне надбавки и прочие льготы, я вполне могу довольствоваться и минимумом. На худой конец буду на своей фазенде кроликов разводить, Говорят, это очень выгодный бизнес. Если, конечно, подойти к делу с умом.

– Лучше заняться птицеводством, – с невинным видом посоветовал Артем. – Яйцо, мясо, пух… Бабок будет – не меряно.

– В старые добрые времена плохим советчикам, как и доносчикам, полагался первый кнут.

Все, свободен, – сказал полковник. – Иди к себе и займись сочинительством. Мне нужны все твои выкладки в письменном виде и в двух экземплярах. А также дата и подпись. И поторопись. Я еще должен внести в твой рапорт соответствующие правки и побеседовать с шефом.

– Думаете, он даст добро?

– Так ведь ты сумел зажать меня в угол, – невесело ухмыльнулся Петр Каллистратович. – А я что, хуже своего бывшего ученика?

– Если так, то я уверен, что каша сварится.

– Ага. Нахлебаемся этой каши по самое некуда.

Артем не стал спорить, так как время действительно поджимало, и быстро направился в свой кабинет. Там уже сидел унылый и сонный Сипягин и рисовал на бумажных листках какие-то схемы.

– Развлекаешься? – спросил его майор.

– Никак нет. Готовлюсь к докладу. Можно начинать?

– Малюй дальше, стратег. Мне пока недосуг.

С канцелярщиной Артем возился не менее часа. Он до того издергался, занимаясь сочинительством, что по возвращению от Пеки, которому сдал свой пятистраничный труд, кипел словно самовар. У него просто в голове не вкладывалось, как это писатели могут часами сидеть над рукописями и при этом получать моральное удовлетворение. По крайней мере, так говорил один из них, достаточно известный прозаик, в какой-то телевизионной передаче. Это же нужно иметь железобетонную задницу.

Возвратившись от полковника, Артем, наконец, обратил свой взор и на несчастного старлея, который, похоже, страдал похмельем.

– Очередные именины? – едко спросил майор.

– Не-а. Телка классная подвернулась. До утра гудели.

Сипягин был сама непосредственность. Он смотрел на Артема такими невинными глазами, что майору захотелось дать ему в морду. Даже руки зачесались. Вот уж кому на Руси жить хорошо…

– Ладно, давай посмотрим твои художества, – сказал Артем и сел на свое место.

Старлей по заданию майора занимался старыми связями Бени Черного. Он должен был просеять через мелкое сито всех, кто входил в ближний круг общения Жереха. Для этого Сипягину пришлось поднимать архивные дела Черного и опрашивать его знакомых. В большинстве случаев у старлея получался облом, но кое-что выудить все-таки удалось.

Однако заняться делами помешал телефонный звонок. Поморщившись, будто только что проглотил лимонную дольку, Артем поднял трубку:

– Слушаю, майор Чистяков!

– Артем, это я…

Женский голос в трубке был невыразителен и прерывист. К стыду майора, он не узнал, кто на другом конце телефонного провода.

– Извините, плохо слышно! – соврал он, не моргнув глазом. – Говорите громче! Кто это?

– Завидонова. Теперь слышно?

– Маняша!? Здравствуй, дорогая! Прости, что сразу не узнал. Я зайду, как и обещал… наверное, завтра. Понимаешь, работа просто забодала. Скоро вообще переберусь в свой кабинет на постоянное место жительства.

– Артем, мне нужно тебя видеть. Срочно!