Меченый. Том 3. Жребий брошен

Главный вопрос теперь — не вызовет ли такая мягкая политика ФРС всплеск инфляции, которая и так достигла 7%, худшего показателя с 1981 года. Пока регулятор делает ставку на поддержку роста, но если нефть останется дорогой, а военные действия затянутся, инфляция может ускориться до двузначных значений. Когда это произойдет, ФРС окажется перед мучительным выбором: продолжить стимулирование экономики, рискуя раскрутить инфляционную спираль, или резко ужесточить политику, усугубив спад.

История учит, что мягкая денежная политика в условиях шоков предложения (как нефтяной кризис 1973 года) часто приводит к стагфляции. Пока ФРС надеется, что кризис в Заливе разрешится быстро, а цены на нефть стабилизируются. Но если этого не произойдет, ставки, вопреки нынешнему курсу, придется резко поднимать. Возможно нынешнему главе ФРС Полу Уокеру уже через полгода придется доставать свои конспекты десятилетней давности и вновь поднимать ставку на уровень 15%.

Пока же ФРС продолжает играть с огнем, и счет этой опасной игре может быть предъявлен уже в ближайшие кварталы.

А на улице — не очень. И вообще погода откровенно подвела. Перенос съезда на начало марта сыграл тут свою заметную роль. Всю первую половину месяца температура в столице болталась вокруг нуля, то и дело перепрыгивая через эту, отмечающую точку замерзания воды, отметку. Из-за этого оставшийся с зимы снег днем под лучами солнца таял, а ночью — замерзал, добавляя головной боли работником хозуправления Кремля. Короче говоря, было сыро, промозгло, постоянно дул ветер и вообще находиться на улице в такую погоду хотелось меньше всего.

А еще сам Кремлевский дворец раздражал. Ну вот кто эту коробку безвкусную додумался в Кремле всунуть? Ну почему нельзя было стилистику места сохранить хотя бы внешне? Нет, все же порой мне коммунистов с их желанием разрушить все и строить новое на пустом месте не понять.

— Товарищи, делегаты! — Дождавшись окончания бурных аплодисментов, которые у меня почему-то вызывали лишь раздражение, я обратился к Съезду со вступительной речью. — Поздравляю всех причастных со знаменательным событием и предлагаю считать 27-ой Съезд Коммунистической партии Советского Союза открытым.

Свою открывающую речь всего на пять минут я заучил на память достаточно крепко, поэтому даже в бумажку подглядывать особой нужны не было. Я автоматически произносил слова а сам думал о другом.

Выбрали президиум, утрясли организационные вопросы. Последние съезды при Брежневе проходили совершенно механически. Заслушали отчет — утвердили, выбрали новых членов в ЦК, проголосовали за планы на следующие пятилетки. Никаких острых решений, никаких дискуссий, вообще непонятно, зачем в таком формате нужен съезд. С тем же успехом вполне можно было бы и без него обойтись.

Весь первый день работы Съезда бы, можно сказать, вступительным, кроме торжественной части и решения организационных моментов в плане мероприятий стоял только мой отчетный доклад. В два часа пополудни я вновь поднялся на трибуну с пачкой листов, поправил микрофон откашлялся и принялся рассказывать, чего такого мы достигли за прошедшую 11 пятилетку.

— Товарищи делегаты! Рад вновь приветствовать собравшихся, — сидящие в большом зале кремлевского Дворца участники съезда тут же поддержали фактически себя аплодисментами. Зал был заполнен плотно, и это создавало совершенно непередаваемую атмосферу, наверное как-то так себя чувствуют звезды эстрады. Я положил листы с тезисами на кафедру, ладонями взялся за деревянные бортики этого предмета мебели, краем глаза отметил, что руки немного подрагивают от напряжения и волнения. Вот вроде бы сколько за этот год пришлось повыступать перед публикой? Ан-нет, совсем другой масштаб мероприятия, совсем другая ответственность. По спине от шеи куда-то вниз предательски сбежала капелька пота: в зале было душновато, вентиляция с дыханием собравшихся в одном месте нескольких тысяч человек явное не справлялась. — Я не буду рассказывать о том, что Съезд собрался на крутом историческом переломе, что прямо сейчас вокруг нас происходят исторические события, я вообще, как многие наверное уже заметили, стараюсь избегать громких слов и броских лозунгов…

В отличии от реала такие тезисы как «ускорение», «перестройка», «гласность», прости господи, так и не вошли в стандартный политический обиход Союза. Я считал это своим немалым достижением. Реформы — о них я конечно же упомянул в докладе — шли аккуратно, спокойно, по плану, без надрыва и штурмовщины.

Не говорил я о «застое», не валил проблемы на «попередников», не обвинял партийцев Брежневского призыва в том, что они проспали — хоть это было действительно и так местами — «вспышку». Наоборот все мои речи касательно управялющих страной до меня товарищей были нейтрально-комплиментарными. Ну что поделаешь, не люблю я вот эти игры с мазанием дерьмом всех вокруг в надежде остаться единсвенным «белым» среди «коричневых». Да, в узком кругу извалять в грязи своих политических оппонентов — дело порой небесполезное, но вытягивать все это грязное белье на свет… Зачем?

Рассказал о достижениях, благо таких имелось не мало. В экономике у нас — тфу-тьфу-тьфу — все было настолько неплохо, что даже немного страшно об этом говорить. Бюджет Союза благодаря повышению цен — в первую очередь на водку и сигареты опережающими темпами — при отсутствии жестких мер в плане ограничения продаж расцвет буйным цветом. Мы не только не получили провала, который был в моей истории, наоборот, собрали в бюджет лишних 20 миллиардов рублей. А благодаря «искусственной инфляции» в 4% показатели на 1986 год обещали быть еще более впечатляющие.

^{(Доходы и расходы госбюджета СССР в миллиардах рублей. Красным — АИ вариант)}

— На внешней арене хочется отметить вновь показавшую свой оскал империалистическую гидру. Любой конфликт, любое напряжение благодаря ненасытным дельцам превращается в бойню за ресурсы. Вновь Соединенные Штаты развязали большую войну не получив на то мандата ООН… — Я говорил долго. Больше двух часов, можно сказать, поставил свой собственный рекорд. При этом старался не растекаться мыслью по древу, а все же говорить четко и по делу. Упомянул опять же несколько важных политических решений, которые предстояло принять съезду, и ответственность за которые было бы полезно раскидать на всех делегатов и соответственно через них на всех членов партии.

Кроме стандартных отчетов и экономических программ на следующие периоды на повестке съезда у нас стояли такие вопросы:

Осуждение национализма. Несмотря на принятые еще осенью изменения в уголовном кодексе и плотное перетряхивание коммунистической партии Грузии, проблема национализма — по крайней мере в личных беседах с соратниками это чувствовалось совершенно отчетливо — так и не стала чем-то существенным. К событиям в Кутаиси, если говорить глобально, отнеслись исключительно как к не имеющему под собой крепкого фундамента казусу. Мол, собралось в одном месте несколько дурачков, сделали глупость, получили свои срока по приговору суда и все. Инцидент исчерпан, никаких выводов… Даже странно, впрочем, с другой стороны, не просто же так СССР развалился в моей истории, не на пустом месте оно все выросло.

Вопрос объединения Москвы и области. Как ни крути данное Гришину обещание нужно было выполнять, во многом благодаря данному обещанию Виктор Васильевич и проголосовал за Горбачева неделю назад. Это был очень «вкусный» кусок пирога, который никто кроме меня Гришину отрезать не мог. Так что дело было политически важным да и просто нужным чисто с организационной точки зрения. Чтобы не получилось как в оставленном мною будущем, — вся Москва застроена линиями метро и вообще может похвастаться передовой инфраструктурой, а находящиеся через МКАД города-спутники, уже фактически превратившиеся в районы столицы, сидят на голодном пайке. Тут опять же правда по самому актуальному проекту предлагалось не всю область присоединить к Москве а ограничить это дело площадью Московского Большого Кольца.