Мечи и темная магия

— Однако освободилась только одна сущность, — заметил сэр Геревард, — да и та не пыталась убить меня, во всяком случае не сразу. Она требовала, чтобы я вскрыл пергамент, спрятанный в мандоле.

— Купцы-колдуны Джеррика прославились как отсутствием купеческой сметки, так и неумелым колдовством, — фыркнул мистер Фитц. — В данном случае заклятие было спущено очень давно, однако из-за неправильного исполнения освободило лишь одного из пары. Поняв, что второй все еще замкнут в мандоле, оно вынуждено было сидеть в сундуке, дожидаясь, пока кто-то другой не освободит его напарника. Ни сестра Гобб, которая принесла тебе книгу, ни Лаллит не подходили, поскольку находятся под взором своего божества. Оставался ты. А сломав предмет, в котором оно некогда было заключено, вернее, переплет и страницы, служившие стенами тюрьмы, ты мгновенно уничтожил его.

— А второе так и сидит в мандоле? — спросил сэр Геревард.

— Действительно, — подтвердил мистер Фитц. — И конечно, относится к числу запретных, хотя и мелких.

— Да, — сказал Геревард. — Лаллит, Джабек, вы не оставите нас ненадолго?

— Конечно, сэр Геревард, — Джабек повернулся и вышел.

Геревард помог Лаллит встать, прижав ее к себе, может быть, чуть сильнее, чем требовалось. Она, вставая, заглянула ему в глаза и улыбнулась:

— Я сожалею о вашем обете, сэр Геревард. — Ее дыхание было сладостным, а одеяло не так уж надежно скрывало фигуру. — Я тоже давала обет, как и все послушницы Нархалет-Нархалит, что до посвящения мы не…

— Понимаю, — ответил Геревард, покосившись на мистера Фитца. — То есть теперь понимаю. Вам лучше уйти, Лаллит.

— Если бы не явление божества, напомнившее мне, кто я такая, я могла бы забыть об этом обете, — шепнула Лаллит и легко проскользнула мимо него.

Геревард вздохнул, пропрыгал к своему вьюку и достал шелковую повязку-браслет. Вышитые на ней колдовские символы излучали собственный свет, приглушенный ярким лучом солнца, заглядывавшего в северное окно.

— Не перевязать ли тебе прежде плечо? — предложил мистер Фитц, извлекая свою повязку из шляпы и натягивая ее на плечо.

— А, пустяки. По-моему, Нар-Нар уже остановил кровотечение, — ответил сэр Геревард и крякнул, закрепляя повязку повыше локтя, чем несколько подпортил впечатление. — В ближайшие несколько минут у меня могут появиться новые раны, так что тебе будет чем заняться. Ну что, ты развернешь пергамент, а я стукну его по голове мандолой?

— Да. — Тонкие кукольные пальчики мистера Фитца проникли под ослабшие струны и извлекли запечатанный треугольник. Приготовившись, он взглянул на сэра Гереварда. — Но прежде…

— Помню-помню, — проворчал тот, — Как зовут эту тварь? Или называть ее просто «вызванный враг»?

Мистер Фитц на долгий миг устремил взгляд на пергамент. Его нарисованные глаза видели больше, чем видит глаз человека, как в этом мире, так и за его пределами.

— Хипдрикс Второй.

— Отлично.

Сэр Геревард на всякий случай положил на кровать рядом с собой саблю и занес мандолу над пергаментом. Потом он заговорил, звучно произнося знакомые слова. Символы на их повязках разгорались с каждым словом.

— Именем Совета Безопасности Мира, полномочиями Трех Империй, Семи Королевств, Палантинского регентства, Джессарской республики и сорока меньших княжеств мы объявляем себя агентами Совета. Мы определили божка, явленного в этом джеррикском пергаменте как Хендрикса Второго, внесенного в проскрипционные списки. Следовательно, означенное божество и всякий, кто помогает ему, признаются врагами мира, и Совет уполномочивает нас преследовать его и предпринимать любые действия, необходимые для изгнания, отторжения или устранения означенного божка.

Мистер Фитц сломал печати на пергаменте «божка». Едва скрытое в нем создание взметнулось дымом и стало сплачиваться в нечто напоминающее тело; сэр Геревард обрушил на него мандолу. Чудовище вместе с инструментом мгновенно обратились в прах. Повинуясь жесту мистера Фитца, пыль вылетела в окно и развеялась по ветру.

Сэр Геревард, морщась, опустился обратно на кровать и взглянул на мистера Фитца.

— А теперь расскажи мне, — попросил он, — почему ты весь покрыт солью?

— Солью? — удивился Фитц. — Это не соль. Это костная и меловая пыль. Я раскапываю могилу неких древних и великих существ. Весьма интересное занятие. Хотя, очевидно, менее увлекательное, чем твое чтение.

— Не скажи, — возразил Геревард, вытягиваясь во весь рост и указывая на длинный деревянный ящичек, лежавший на полу рядом с его вьюком. — Если ты можешь на время оторваться от раскопок, как насчет игры в королей и шутов?

Похожая на тыкву голова мистера Фитца медленно повернулась на шее, и голубые глазки уставились в лицо рыцаря.

— Так скоро после последнего проигрыша? У тебя все на лице написано, Геревард, и все же я сомневаюсь, что новые уловки тебя выручат. Выигрывает всегда более сильный игрок.

— Посмотрим, — сказал Геревард. — Пожалуйста, расставь фигуры и, будь так добр, прикажи подать эль. Да, и убери это во вьюк, — продолжат он, стягивая повязку. — Надеюсь, она мне не понадобится хотя бы до Базингхема?

— Лучше оставь под рукой, — посоветовал мистер Фитц, раскладывая доску для игры. — При раскопках могилы я нашел кое-что…

МАЙКЛ МУРКОК Красные жемчужины Из цикла ой Элрике (перевод Г.В. Соловьевой)

Майкл Муркок родился в Лондоне. Уже в шестнадцать лет он стал редактором «Приключений Тарзана» («Tarzan Adventures»), а позже — «Библиотеки Секстона Блэка» («Sexton Black Library»). А во время его редакторской работы в журнале «Новые миры» («New Worlds»), с мая 1964-го по март 1971 года, началась «Новая волна», возможно наиболее значительное движение в истории научной фантастики. Однако более всего Муркок известен как создатель мультивселенной и автор, оказавший самое серьезное влияние на жанр «меча и магии» (даже этим названием жанр обязан Майклу Муркоку — совместно с Фрицем Лейвером). Его Элрик из Мелнибонэ — один из наиболее заметных, антигероев фэнтези. Помимо того что произведения этого цикла издаются с семидесятых годов, Элрик перекочевал в комиксы, ролевые игры и рок-н-ролл. Поскольку влияние Муркока на жанр «меча и магии» колоссально, ни одна антология этого жанра не может считаться полной без его участия. В последние годы Майкл Муркок с женой Линдой живет то в Техасе, то во Франции, то в Калифорнии.

Посвящается Джорджу Мэнну и Г. X. Тиду

Через Край

Окаймленное медью кровавое солнце опускалось к линии горизонта, и длинные черные тени ложились на странных очертаний корабль, звавшийся «Силела Ли».

Две жрицы Ксиомбарг в причудливых одеяниях и сияющих бронзовых венцах стояли у борта, вглядываясь в даль и прислушиваясь к отдаленному голодному реву, с божественным восторгом приветствовавшему наступающую тьму. Жрицы запели вечерние молитвы, и словно огромная тень женщины — именно такой облик предпочитало их божество — встала над небосклоном. Они уже завершали обряд, когда из пассажирских кают под палубой вышли двое мужчин. Один невысокий, с ярко-рыжей шевелюрой, был румян, с большими голубыми глазами и широким улыбчивым ртом. На нем была толстая стеганая куртка и бриджи из оленьей кожи, заправленные в мягкие сапожки. Его высокий спутник одевался в черный шелк и черную кожу. Волосы его были молочного цвета, а кожа — бледной, как тончайшее выбеленное полотно. Удлиненная голова с заостренными ушами и чуть скошенными бровями была так же примечательна, как и внимательные рубиновые глаза. Оба были безоружны. Женщины, опустив руки, завершили ритуал и, обернувшись, с удивлением увидели вежливо кланяющихся мужчин. Жрицы ответили на приветствие и спустились вниз, к себе в каюту. Мужчины заняли оставленное ими место у борта «Силелы Ли». Солнце уже наполовину погрузилось в воду, и его лучи проложили на воде красную дорожку.