Мечта империи

Вер понял голову. В вышине, окруженный платиновым сиянием, парил одинокий гений. Гений Клодии. Опять сражение шло против всяких правил. Где же Гюн? Почему его нет? Что задумали боги?

Вер прыгнул вперед по-звериному, рассчитывая на свою мощь и свой вес, но Клодия ожидала чего-то подобного. Ускользнула, заставив Вера податься вперед, напала сверху, но опять ее клинок встретил клинок Вера. Вслед за блоком последовал мгновенный выпад. Клодия попыталась уйти вниз, но не успела. Клинок Вера ударил ее по шее. И она, тихо охнув, опрокинулась на песок. Тут же меч Вера уперся ей в горло.

– Сбылась мечта Империи! – выкрикнул Вер клич победителя. – Я заклеймил желания! Побежденный умоляет пощадить!

Но Клодия не молила о пощаде – она была без сознания.

Служители, наряженные Меркуриями, подбежав, заметили неладное. И вновь на арене появились медики с носилками. Ропот пробежал по рядам. Одетые в черное почитатели Варрона вскочили. На арену вместо цветов полетели тухлые яйца. Амфитеатр забурлил. Как назло, Руфин на играх отсутствовал, а Цезарь, сидящий в императорской ложе, от страха закутался в пурпурную драпировку. Грозовая атмосфера сгущалась. Преторианцы появились в проходах между секторами, но все равно драка между сторонниками и противниками Вера грозила многочисленными жертвами. Элий подозвал к своей ложе дежурного медика, перемолвился с ним, после чего заспешил к комментаторским кабинам. Двое преторианцев помогали ему прокладывать дорогу, если зрители относились без должного почтения к тоге с пурпурной полосой.

Вскоре голос Элия разнесся над амфитеатром, перекрывая гул возбужденной толпы:

– Квириты! [71] Сейчас роль комментатора взял на себя сенатор Элий. Прошу всех успокоиться. У гладиатора Клодии болевой шок. Но ни один жизненно важный орган не поврежден. Через пару часов она будет в норме, а завтра сможет принять участие в играх. Не забудьте, что сегодня вас ждут еще два поединка.

Квириты вспомнили о купленных клеймах и поутихли. Дежурившие в Колизее преторианцы вывели два десятка буянов. Объявили технический перерыв.

71

Квирит – полноправный римский гражданин.

Тем временем в куникуле Клодия пришла в себя. Вер стоял подле нее и старательно изображал на лице жалость.

– Надеюсь, сегодня ты исполнил нечто важное, – прошептала Клодия и заплакала.

– Это было лучшее желание из всех, – ответил Вер.

Но вряд его признание утешило Клодию.

III

У выхода из Колизея Вера поджидал Пизон. Толстые губы банкира расползлись в самодовольной улыбке, как будто распорядитель лично одержал победу на арене.

«Сейчас он сообщит какую-нибудь гадость», – подумал Вер.

И угадал.

– По решению Большой коллегии, надзирающей над играми, ты дисквалифицирован, гладиатор Юний Вер! – объявил Пизон.

За спиной его стояли два преторианца в сверкающих позолотой шлемах и броненагрудниках, напоминающих старинные доспехи. В руках обнаженные мечи. Может, они воображали, что Вер кинется в ярости на главного распорядителя?

– Что значит – дисквалифицирован? – Вер не поверил собственным ушам. Может, Пизон неудачно шутит? Вер бы и сам пошутил, да не было охоты.

– Пока не установят точно, была ли смерть Варрона случайной или нет, ты не имеешь права принимать участие в играх. Вердикт вынесен. Ты должен уйти.

– Решение единогласное? – зачем-то спросил Вер, хотя это ничего не меняло.

Секретарь Пизона, юркий темнокожий коротышка, вынырнул из-за спины великана-преторианца и протянул Веру копию протокола. Все двенадцать подписей стояли внизу листа. Вер скомкал протокол и швырнул на пол. Невероятно! Его, Вера, выгоняют! Он не мог в это поверить. И он не виноват… Или виноват? Сердце ничего ему не говорило, разум мог привести любые доводы. Пизон еще не знает, что Вер заказал желание за Элия – это уж точно противозаконно.

– Мне уже известно, что сегодня ты угрожал убить Авреола, – продолжал Пизон. – Советую тебе как можно быстрее покинуть Колизей.

– Да я и сам мечтал уйти из этого зверинца! – выкрикнул Вер.

Но эти правдивые, идущие от самого сердца слова, прозвучали до отвращения фальшиво.

– О, разумеется, лисица, удаляясь от виноградной лозы, воскликнула: «Гроздья еще зеленые!» – хмыкнул Пизон.

Вер в ярости рванулся к нему. Но меж ним и Пизоном неожиданно возник Элий. Несколько секунд два бывших гладиатора боролись. Но справиться с Элием Вер так и не смог. Пизон с удовольствием наблюдал эту сцену.

– Прекрати, – выдохнул сенатор, отстраняя приятеля. – Он только и ждет, чтобы ты сделал какой-нибудь ляпсус.

Вер неожиданно сдался.

– Прислушайся к словам калеки, – снисходительно хмыкнул Пизон. – Иногда он говорит дельные вещи. Разумеется, когда не выступает в сенате.

– Надеюсь, мне никогда не посчастливится услышать там твои речи! – парировал Элий.

– Еще посмотрим, – прошипел Пизон, и лицо его перекосилось от злости.

Элий почти силой увел друга и усадил в свою «трирему». Кто бы мог подумать, что изгнание с арены причинит такую боль! Вер и сам хотел уйти, но уйти с гордо поднятой головой. А его выгнали пинком под зад.

– Мне все это очень не нравится, – сказал Элий.

– Мне тоже! Они не имели права меня дисквалифицировать. Ну, ничего, я подам апелляцию в Большую коллегию и обжалую решение в суде, – пообещал Вер мстительно.

– Разумеется. Но на это потребуется время. Полагаю, раньше следующего года ты на арене не появишься. Пизона мы как-нибудь одолеем. Но что делать с твоим гением?

– Тебе еще не надоело вмешиваться в мои дела?

– Не могу отстраниться. Я чувствую в происходящем угрозу Риму, – с грустью проговорил сенатор.

– Элий, ты ужасен! Начинаю понимать, почему столь многие тебя ненавидят! Говорю, отвяжись. Когда тебе вслед за ногами отрубят руки, ты вспомнишь о моем дружеском совете, – предостерег Вер.

Элий осуждающе покачал головой:

– Надеюсь, твои пожелания боги не слышат.

– Ладно, прости, друг… Меня никто уже не слышит, кроме тебя. Хорошо бы сейчас надраться до потери сознания. Жаль, не могу.

Напиться, чтобы заглушить гнев. Опять только гнев. Где же другие чувства? Впрочем, даже напиться он не может. Вино его не пьянит, а вот голова после нескольких бутылок вина поутру раскалывается. О боги! Наверное, он самый несчастный человек в Риме.

– Ты когда-нибудь бывал в гостях у Гесида? – поинтересовался Элий.

– Нет. Это кто-нибудь знаменитый?

– В своем роде. Хотя вряд ли он знаменит среди гладиаторов. Он кондитер из первой Римской центурии хлебопеков. Его пиры славятся на весь Рим. Поэтому я и решил, что вряд ли ты с ним знаком. Но сегодня нам с тобой надлежит отправиться к нему в гости.

Вер предпочел бы в этот вечер никуда не ходить, чтобы ненароком не угробить кого-нибудь. Потому что он в самом деле хотел кого-нибудь убить. Лучше всего – Пизона.