Мечта смертных

Подойдя к воротом столицы, Волусия жестом приказала Вокину выйти вперёд, а всей своей армии – остановиться.

Когда все они разом замерли, над пустыней воцарилась естественная утренняя тишина, нарушаемая только ветром, вздымающим пыль над землёй, и шорохом катящихся шаров перекати-поля. Волусия рассматривала огромные запертые двери с вырезанными в золоте узорами и вензелями, повествующими о великих битвах прошлого. Эти двери были знамениты на всю Империю – рассказывали, что они были двенадцати футов толщиной, а на их гравировку ушла сотня лет. Они были символом силы, объединяющим все имперские земли.

Волусия, которая впервые в жизни оказалась так близко к главным воротам столицы, теперь смотрела на них с благоговейным трепетом. Эти двери были не только символом могущества и нерушимости государства, но и настоящим произведением искусства. Ей до боли хотелось протянуть руку и коснуться золотых створок, пробежать ладонями по золотой резьбе.

Но она понимала, что сейчас не время для этого. Глядя на ворота, она не могла отделаться от дурного предчувствия. Что-то было не так. Они не могли не охраняться. Да и чересчур тихо было вокруг.

Волусия подняла голову и на верхушке городских стен, всюду вдоль парапетов, она увидела тысячи имперских солдат, выстроившихся в полной готовности, с луками и копьями, нацеленными вниз.

В центре стоял имперский генерал и смотрел на неё и её войско сверху вниз.

"Ты сглупила, подойдя так близко", – прогрохотал он, и эхо вторило каждому его слову. "Ты у нас под прицелом. Стоить мне шевельнуть пальцем, и через секунду ты умрёшь.

Но я могу и пощадить тебя. Прикажи своим людям сложить оружие, и я оставлю тебя в живых".

Волусия смотрела вверх на генерала, чьего лица было почти не видно из-за яркого солнца, на этого последнего военачальника, оставленного оборонять столицу, и на его людей, стоявших на укреплениях, и понимала, что он не шутил.

"Я дам вам шанс сложить ваше оружие, – крикнула она в ответ, – прежде, чем я убью всех ваших людей и сожгу столицу дотла".

Он только хмыкнул и опустил забрало шлема, готовясь к битве, и все его воины последовали его примеру.

Тут же в Волусию со скоростью молнии полетели тысячи стрел и копий, и небо над ней почернело от града обрушенного на неё оружия.

Волусия осталась стоять неподвижно на своем месте, ни разу не даже не дёрнувшись и никак не выказав страха. Она знала, что никакой снаряд не может причинить ей вред. Ведь она была богиней.

Рядом с ней Вокин выставил вверх свою зелёную ладонь, и из неё вылетел шар зелёного света, поднявшийся у Волусии над головой и закрывший её прозрачным щитом. Мгновением позже, стрелы и копья отскочили от него и, не нанеся никакого ущерба, свалились грудой на землю у её ног.

Волусия удовлетворённо посмотрела на растущую кипу оружия, а затем перевела взгляд на поражённые лица имперский солдат.

"Я даю вам ещё один шанс сдаться!" – крикнула она им.

Имперский военачальник напрягся. Он был рассержен и напуган, и явно колебался, но не позволил себе поддаться. Вместо этого он дал знак свои людям прицелиться.

Волусия кивнула Вокину, а он махнул своим сородичам. Дюжины воксов вышли вперёд, выстроились в линию и подняли руки над головой, наводя прицел ладонями. Секунду спустя, дюжины зелёных шаров заполонили небо и полетели к стенам столицы.

Волусия предвкушала превосходное зрелище, ожидая, что стены рухнут, и все, кто стоит на них, разобьются у её ног, а она получит столицу в свои руки. Она не могла дождаться взойти на трон.

Но, к её недоумению и разочарованию, шары зелёного света безвредно отскочили от стен и рассыпались на яркие искры. Она не могла понять, почему они не подействовали.

Волусия обернулась к Вокину, но он тоже был растерян.

Имперский генерал ухмыльнулся им с высоты.

"Не ты одна пользуешься магией", – сказал он. "Стены нашей столицы не поддаются никаким чарам. За тысячи лет, что они стоят здесь, на столицу пытались напасть армии гораздо больше твоей, но, как видишь, безрезультатно. Их нельзя разрушить при помощи колдовства, только человеческими руками".

Он расплылся в широкой ухмылке.

"Ты совершила ту же ошибку, – добавил он, – что и многие другие горе-завоеватели до тебя: идя на столицу, ты возлагала слишком большие надежды на магию. И ты за это заплатишь".

Над парапетами раздался звук рога, Волусия оглянулась, и с ужасом увидела, как на горизонте вдруг возникла имперская армия. Сотни тысяч солдат в чёрной форме заслонили собой небо впереди неё – их было многократно больше, чем стоявших у неё за спиной. Судя по всему, всё это время они скрывались за стеной на другом конце столицы, в пустыне, и ждали сигнала своего генерала. Волусия поняла, что она не просто ввязалась в очередную битву, а начала настоящую войну.

Рог протрубил снова, и створки золотых дверей перед ней внезапно начали отворяться. Когда проход между ними стал достаточно широким, оттуда показались новые тысячи имперских солдат и с громовым боевым кличем бросились в атаку прямо на неё.

В тот же момент сотни тысяч солдат, стоявших на горизонте, тоже сорвались с места и атаковали с другой стороны. Армия Волусии оказалась зажата между двумя огромными отрядами имперских сил.

Волусия, не двинувшись с места, подняла над головой руку со сжатым кулаком и резко опустила её вниз.

По этой негласной команде её армия, тоже с оглушительным криком, ринулась навстречу врагу.

Волусия знала, что от исхода этой битвы будет зависеть судьба столицы. Её колдуны подвели её, но солдаты не подведут. В конце концов, в ней было больше жестокости, чем в любом мужчине, и магия здесь была не при чём.

Она стояла и смотрела, как лавина врагов несётся на неё, и предвкушала возможность убить или быть убитой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гвендолин почувствовала толчок в голову, открыла глаза и растерянно оглянулась по сторонам. Она лежала на боку на жёстком деревянном настиле и всё плыло у неё перед глазами. Послышалось тихое поскуливание, и что-то влажное коснулось её щеки. Она повернула голову и увидела, что рядом с ней лежит свернувшись клубочком Крон и лижет её лицо. Сердце её подпрыгнуло от радости – Крон выглядел больным, истощённым, усталым, но всё же он был жив. Только это и имело значение. Он тоже спасся.

Гвен облизнула губы и ощутила, что они были уже не такими сухими, как прежде. Суметь коснуться их языком тоже было большим достижением, ведь до этого он был таким распухшим, что совсем не шевелился. Холодная щекочущая струя воды полилась ей в рот, и, подняв глаза, она увидела одного из пустынных кочевников, стоящего над ней с бурдюком. Она жадно пила, ещё и ещё, пока он не убрал бурдюк.