Мечта

– Да, но в отличие от меня они были хорошими людьми. Умными, у многих из них были семьи, положение в обществе, цели в жизни, богатство. Им было что терять. А я… Я был человеком абсолютно никчемным, у меня не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Но они погибли, а я остался жив. Какая несправедливость! – Он издал звук, больше похожий на всхлип. – Именно тогда я впервые и задумался о смысле своей жизни.

Теперь Джессике стало ясно, почему Картер так сильно изменился.

– И поэтому твое отношение к жизни стало совсем другим?

– Да.

Взгляды их встретились. Глаза Картера горели странным огнем.

– Знаешь, у меня такое ощущение, словно кто-то присматривал там за мной. И этот кто-то не позволил мне умереть, решил, что я должен сделать в своей жизни что-то важное. Я видел людей, которые выжили в той войне, но они получили тяжелые ранения. На мне же не было ни царапинки. Это судьба. И мне кажется, что именно благодаря судьбе мы с тобой вновь встретились. Рок, судьба, как угодно это назови, сделали так, чтобы ты обратилась за помощью по перестройке поместья Кросслинов именно ко мне.

– Гордон, а никакая не судьба, посоветовал мне обратиться к тебе.

– Но Гордоном руководила судьба, когда он заговорил с тобой обо мне. – Картер посмотрел ей прямо в глаза. – Разве ты не понимаешь? Ты свободна, развелась со своим мужем и больше о замужестве не думала. А я вообще никогда не был женат. До встречи с тобой я даже никогда не влюблялся и уж точно не хотел ни от кого детей. – Картер слегка понизил голос, прислушиваясь к порывистому дыханию Джессики. – И ты хочешь детей.

Джессика покраснела, вспомнив, как она прокричала об этом своем желании в порыве страсти.

– Ты родишь от меня детей, Джессика. Сегодня я решил, что мы должны предохраняться. Потому что не был уверен, что правильно тебя понял. А вдруг бы я ошибся? Но ты ведь правда хочешь детей?

Она молча кивнула.

– Ты ведь всегда хотела детей? Но жизнь складывалась таким образом, что у тебя для этого не было возможности. Но ты подсознательно продолжала мечтать, чтобы в доме Кросслинов жили твои дети…

– Но этого уже никогда не получится. Поместье, в котором я выросла, которое люблю, наше родовое поместье вот-вот исчезнет.

– Это не так, – горячо возразил Картер. – Исчезнут только внешние формы. Но ты навсегда сохранишь в своем сердце красоту, дух и достоинство наследия Кросслинов. И ты передашь это ощущение своим детям. Я уверен, ты будешь замечательной матерью.

Глаза ее наполнились слезами. То, о чем говорил Картер, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Во всяком случае, для нее. Да и сам Картер был слишком хорошим, чтобы быть настоящим, живым человеком.

И потому она решила, что это просто обычные, в общем, ничего не значащие слова, которые мужчины говорят женщинам после интимной близости. Она ни на минуту не поверила в то, что Картер действительно хочет на ней жениться. Нет, он не обманывал ее умышленно, но это был с его стороны только минутный порыв. Дня через два он сам поймет, что это невозможно.

– Я люблю тебя, – прошептал Картер, и Джессика не стала спорить.

Он поцеловал ее раз, потом другой. Теперь уже его чувства к Джессике не были обычным сексуальным желанием. Его чувства переросли в настоящую любовь. Он хотел заботиться о ней, защищать от всех мирских невзгод. Она была нежной и хрупкой женщиной. Таким женщинам необходимы любовь и защита. Он сделает для нее все. Если, конечно, она позволит ему быть с ней рядом.

Проведя кончиком пальца по ее искусанным в порыве страсти губам, Картер сказал:

– Ты, наверное, проголодалась.

– Да, немного.

– Хочешь, я закажу для нас пиццу?

– Да, это было бы прекрасно.

Поцеловав Джессику в последний раз, Картер высвободился из ее объятий и соскочил с кровати. Она залюбовалась его фигурой. Его бедра были узкими, ягодицы подтянутыми, ноги мускулистыми. Он шел по комнате медленно, почти лениво. Джессика задумалась, что же так привлекает ее в нем: его красивая фигура, грациозность движений или что-то другое. Или это на нее так действует его нагота? Картер надел махровый халат, пошел в ванную и вернулся оттуда с рубашкой для нее. Перед глазами Джессики прошли, словно кадры из фильма, события, которые произошли между ними в этот вечер, и она вдруг смутилась.

– Уфф, – передразнил Джессику Картер, помогая ей надеть рубашку. – Тебе нечего стесняться, – проговорил он слегка иронически, – я уже изучил каждый уголок твоего тела. И, скажу честно, все это мне очень понравилось.

– Раньше я такой никогда не была, – пробормотала Джессика, поспешно застегивая пуговицы.

Картер поймал себя на мысли, что особенно его привлекают в Джессике ее скромность и неуверенность в себе.

– Я дам тебе время, чтобы окончательно прийти в себя, – нежно сказал Картер и вышел из спальни.

А спустя некоторое время они сидели на табуретках у кухонной стойки и ели пиццу, которую заказал на дом Картер. Хотя это был самый прозаичный ужин в мире, Джессика никогда ничего не ела с таким благоговением, как эту пиццу. Она не могла поверить, что сидит рядом с Картером Маллоем в одной рубашке, под которой ничего нет. А ведь еще совсем недавно на ней вообще не было никакой одежды.

Картер Маллой. Почему-то теперь это имя внушало ей какой-то трепет. Картер Маллой.

– Что случилось? – спросил он, озадаченно улыбаясь.

Она смутилась:

– Ничего.

– Скажи мне.

Она опустила голову и сделала вид, что очень заинтересовалась кусочком пиццы, которую держала в руке.

– Мне очень… очень странно, что я здесь нахожусь.

– Тут нет ничего странного. Мы слишком долго к этому шли.

Джессика понимала, что Картер прав, но она никак не могла перестать думать о недавнем прошлом.

– Я просто вспомнила свое детство. Тогда я тебя ненавидела. – Джессика наконец-то решилась взглянуть на Картера и вновь поразилась его невероятной мужской красоте. – Ты так сильно изменился. Просто удивительно! Никак не могу привыкнуть. Я никогда не думала, что человек может так измениться.

– Мы все меняемся, когда взрослеем.

– Некоторые люди с возрастом не меняются. Они просто становятся старше. А ты по-настоящему изменился. – Джессика внимательно изучала каждую черточку его лица и в очередной раз восхитилась тому, каким теперь оно стало открытым и добрым. – Я понимаю, что война во Вьетнаме могла полностью изменить твое отношение к жизни. Но почему ты вел себя так раньше, до Вьетнама? Не думаю, что причиной была лишь бедность твоих родителей. Почему же ты был таким?