Мечтатель
Шрифт:
Наконец, Кристо заявился ко мне с самым что ни на есть восхитительным подарком для девушки своей мечты. Подарок лежал в огромной коробке, и пока он разрывал упаковку, я с ужасом ждал явления его красоты. Шестым чувством я догадывался, что подарок превзойдет все, что было раньше. Манто из серебристой лисицы. Я коснулся его и онемел.
– Хорошо, да?
– Это - всё, - вымолвил я.
– Большего вам не сделать.
– Правильно. Сегодня я скажу ей, кто я. Вы напишете большое письмо.
Письмо на одну страничку заняло у меня два часа. Я выдохся. Но в конце
– Теперь подождем ответа.
Ответ пришел на следующий день. Принес его мальчишка с телеграфа, искавший Кристо Сьерру. Я расписался за него. В дверях стояла миссис Флорес, темные глаза пронзали меня, она вся трепетала от нескрываемого беспокойства.
Я общупал запечатанную телеграмму, держа перед окном на просвет. Мне хотелось открыть ее, своими глазами прочесть отказ Шарлин Шаррон Кристо Сьерре. Она просто обязана отвергнуть его. Иначе и быть не может. Я вспомнил ее такой, какой увидел в "Тампико", - прекрасной, соблазнительной. И вдруг припомнил то, что совершенно ускользало от меня до этой минуты. Она холодна - холодна, как лед.
Похожа на самого Кристо. И тогда я понял, что этот гротескный роман действительно может состояться. Я лежал на кровати и бессмысленно смотрел в потолок. Обвинял во всем себя, однако не мог понять, почему мне должно быть плохо от того, что Кристо счастлив.
Тот вернулся домой около семи. В соседней комнате раздались шаги. Я чувствовал его нетерпение. Он открыл дверь и заглянул ко мне, ухмыляясь.
– Возле машинки, - сказал я.
Он остановился перед телеграммой, потирая ладони. Разорвал конверт и прочел - на лице его проступила улыбка. Он протянул телеграмму мне и вышел из комнаты.
Текст был подписан Шарлин Шаррон. Он гласил: "Пожалуйста приходите увидеться со мной".
Он оделся - полный парад: смокинг, черный галстук-бабочка, ботинки из патентованной кожи, черный цилиндр. Я наблюдал, как он в последний раз смотрится в зеркало. Он излучал победу.
– Дайте мне знать, как получится, - попросил я.
– Вам я скажу первому. Моему другу Джону Лэйну, - ответил он. Хорошему другу.
Он имел в виду письма. Я ничего не ответил. Когда он ушел, я налил себе из его запасов бурбона. Половина девятого. Эта ночь будет долгой.
Без четверти девять я услышал шорох гуарачей миссис Флорес. Она постучалась ко мне. Раньше я старался, чтобы она не знала, что я захаживаю в комнату Кристо.
Теперь мне было все равно. Я крикнул: "Войдите," - и она открыла дверь в комнату Кристо.
– Добрый вечер, - сказал я.
– Зачем вы писали письма этой женщине?
– спросила она.
– Вы рылись в моей мусорной корзине, миссис Флорес. Это некрасиво.
– Некрасиво? А вы сами?
– Он платил мне за то, что я их писал.
– И вы согласились на эту работу.
Невозможно было определить, что она чувствует. Сердитой она не казалась, но уверен я не был. Она подошла поближе.
– Какая она, эта Шарлин?
–
Очень привлекательная.– А я?
Пораженный, я посмотрел на нее.
– Вы - гораздо больше.
Это ей понравилось. Она села в красное кресло напротив и скрестила ноги.
Стройные, гладкие и смуглые.
– Я полагаю, что Кристо считает ее типичной американской девушкой.
– В точности его слова, - подтвердил я.
– Бедный Кристо.
Она поднялась, собираясь выйти.
– Пусть квартплата вас не волнует, - улыбнулась она.
– Я не вышвырну вас на улицу.
Я все еще думал о ней час спустя, когда в коридоре раздались шаги Кристо. Шаги страшного суда, поражения, отзывавшиеся эхом горького провала. Он вошел:
посеревшее лицо человека, перенесшего тяжелое испытание. В охапке он держал кучу пакетов. Вывалил их в кресло и замер над этой массой, и я снова увидел манто из серебристой лисицы, флакончики духов, украшения. Потом повернулся ко мне: обида где-то глубоко внутри сжимала мускулы возле рта, глаза же оставались сухими, яркими и желали только тьмы. Я встал и вышел из комнаты. Закрывая за собой дверь, я услышал резкий выдох боли. Потом он заплакал.
Прошло три дня, а он по-прежнему не выходил из комнаты. За него я не беспокоился; ему нужно одиночество, дружба с самим собой. Больше меня тревожило внезапное исчезновение миссис Флорес. Мистер Эшли тоже волновался. Он уже хотел звонить в полицию.
– Я знаю этот город, - говорил он.
– С ней что-то случилось. Она слишком хорошенькая.
На четвертый вечер добровольного заточения Кристо я начал думать, что мистер Эшли прав.
Я постучался к Кристо. Он открыл. Выглядел взбудораженным, беспокойным.
– Миссис Флорес пропала, - сообщил я.
– Плохо. Смотрите.
Комната его стала сущим хаосом. Ковры давно надо было почистить, постель не убрана, подлокотники кресел уставлены пустыми стаканами, пепельницы переполнены.
В вазе из-под фруктов ничего, кроме яблочных огрызков и косточек от персиков.
Цветы давно завяли.
– Куда она ушла?
– Никто не знает.
– Плохо, - повторил он.
– Прекрасная женщина.
Вернувшись к себе, я услышал в коридоре шаги - то щелкали высокие каблуки. Шаги замерли перед моей дверью. Стук. Я открыл.
Там стояла женщина, прямая и светлая, желтые волосы отлетали от лица, словно от ветра. Платье - золотистый атлас, узкое и смелое, а от мимолетного порыва духов у меня перехватило дыхание. Я мог только смотреть на нее.
– Добрый вечер, - улыбнулась она.
– Миссис Флорес!
Она вошла, и я не торопясь осмотрел ее всю - от носков туфель на высоком каблуке до крохотного знамени ленточки в желтой прическе. Невероятно, однако передо мной стояла она. И немного грусто впридачу.
– Что теперь?
– спросил я.
Она кивнула на дверь Кристо.
Я постучался и открыл. Она стояла рядом во всей своей кричащей элегантности, однако я почувствовал, как она нервничает, когда Кристо повернул из своего кресла голову, чтобы посмотреть на нас.