Мечтай осторожнее

— Тяжеловаты! — недовольно бурчу себе под нос.

Раздражает собственная сентиментальность — зачем цепляться за весь этот хлам? — а также бессовестная самонадеянность мужиков. Меня, значит, критиковал, а сам? Складки жира на боках и залысины на висках (потому и бреется наголо, а вовсе не ради сходства с Джейсоном Стэтхемом).

— К твоему сведению, эти самые бедра совершают пробежку по парку трижды в неделю, — продолжаю ворчать я, щедро глотнув ледяного совиньона.

Ладно, дважды, и это скорее прогулка, а не пробежка, но все же…

— Эти самые бедра могут сделать сотню приседаний за раз! Эти бедра, черт побери, способны питоном обвить чью-то шею!

Ну допустим, в этом я уже некоторое время не практиковалась, но если чуточку подразмяться…

Пристроив бокал на бортике ванны, тянусь за мочалкой и мылом, поднимаю над водой блестящее розовое бедро и намыливаю энергичными круговыми движениями, как чемпион начищает свои медали. Раз-два, раз-два, по часовой, против часовой, полирую внешнюю сторону, затем внутреннюю. Сполоснув мочалку, перехожу к другому бедру. В темпе — раз-два, вперед-назад, вверх-вниз, вправо-влево. Дряблости — нет, целлюлит — долой, прыщики — прочь!

Кстати, интересная мысль. Почему этого в кино никогда не показывают? Кажется, голливудские режиссеры даже не подозревают, что женщина, оставшись одна в ванной, иной раз трет пемзой пятки и удаляет волоски над верхней губой. По мнению киношников, мы погружаемся в пучины сладострастия, намыливаем груди, дразним себя струйками воды между ног, прижимаем к соскам запотевшие бокалы вина… При полном макияже, разумеется.

Да-а уж. Знали бы мужчины правду, были бы страшно разочарованы. Я трогаю полоску крема над верхней губой. Нет, рано — еще пять минут. Отложив мочалку, берусь за бритву. Лезвие забито волосками с прошлого раза, а новых лезвий нет. Черт. Когда я в последний раз брилась тупым лезвием, жутко порезалась. Но какие варианты? Провести выходные с ногами, как у моей бывшей учительницы немецкого?

Не тратя время зря, по-быстрому промываю лезвие под краном и уверенными движениями снимаю волоски вместе со слоем пены с икры, лодыжки, колена… Ой. Кровавое пятнышко стремительно расплывается на коже.

— Чтоб тебя!

Схватив полотенце, наскоро перевязываю ногу. Телефон звонит в тот момент, когда я доматываю импровизированную повязку. Дзынь-дзынь — несется по коридору из прихожей. Кто бы это мог быть? Джесс в Дели. А с папой я сегодня уже говорила. Где-то вычитав про кошачьи курсы йоги — чего только в Голливуде не напридумают! — он интересовался, не оценит ли Билли Смит абонемент на несколько уроков йоги в качестве подарка на день рождения. Я невольно улыбаюсь. Папа у меня художник, само собой, с причудами, но я бы его ни на какого другого не променяла. Вот бы я могла с чистой совестью сказать то же самое о мачехе…

Махнув рукой на телефон, вновь окунаюсь в корично-ванильный аромат и жду, пока включится автоответчик. Скорее всего, это мачеха хочет чем-нибудь испортить мне настроение. Впрочем, есть и призрачный шанс, что Дэниэл решил откликнуться на мою эсэмэску.

Вот только хорошо это или плохо? Учитывая текст (дословно: «Скучаю. Может, перепихнемся по старой памяти?»).

Клянусь, я совершенно ни при чем, это все проклятая текила. Я по нему не скучаю. Я его ненавижу. И уж конечно, не желаю с ним спать. Хм-м… Может, все-таки взять трубку?

Ладно, плевать. Глубже погружаюсь в пену, забросив одну ногу на бортик, тянусь за бокалом и делаю еще глоток. Пусть себе звонит сколько влезет.

Проходит лет сто, телефон умолкает, со щелчком включается автоответчик. Сейчас раздастся жеманный голосок мачехи. Она стыдится своего происхождения (потомственные рабочие из Манчестера) и всякий раз, открывая рот, пытается подражать королеве.

— Алло, привет…

По всему телу волной прокатывается… паника? Радостное волнение? Боже, неужели Дэниэл, нет, не может быть! Но тут до меня доходит, что автоответчик вещает голосом с американским акцентом, и я чувствую себя полной дурой… разочарованной дурой.

— Я насчет объявления. Вы давали объявление в… секундочку…

Шелестят страницы.

— В газете, которая называется…

— «Трофеи»! — произносим мы хором.

Черт!

Выпрыгиваю из ванны и в чем мать родила мчусь в прихожую, орошая пол и стены мыльной водой. Говорите, говорите, умоляю мысленно, пытаясь скользкими пальцами ухватить радиотелефон.

— Погодите, не вешайте! — выдыхаю я, наконец-таки вырвав трубку из ее гнездышка. И тут же осознаю, что если это — потенциальный жилец, то я — потенциальная квартирная хозяйка. И вести себя надо соответственно. — То есть добрый вечер, — изрекаю я в своей лучшей телефонной манере. Мачеха мной бы гордилась.

— М-м-м? Привет. Я… в общем, это… звоню по объявлению.

— А вы кто? — вопрошаю надменно и сама кривлюсь от отвращения.

Что я творю? Мне ведь просто горит сдать комнату! Следовательно, надо быть спокойной, дружелюбной, располагающей.

— Извините, я была в ванне, потом искала одежду… — Э-э, нет, так не пойдет, это уже секс по телефону. — В смысле… меня зовут Хизер.

— Да, здрасьте… (Неловкая пауза. Раздумывает, должно быть, повесить ли трубку. Судя по всему, собеседование я провалила. М-да, не уверена, что сама сняла бы у себя жилье.) А я Гейб.

Имечко не из заурядных. Любопытно, как выглядит Гейб. Поскольку он американец, то, наверное, высокий, широкоплечий и белозубый, — хотя с моей везучестью он скорее всего окажется маленьким, толстеньким и лысеньким. Тьфу ты — ну и что? Я жильца ищу, а не любовника.

— Отлично, то есть… — Надо бы выдать в ответ что-нибудь остроумное… но что? Ладно, проехали. — То есть клево! — Ой. А вот это никуда не годится. Я жмурюсь от стыда. Не произносите «клево», если не избавились от остатков приобретенного в детстве йоркширского выговора. Получится «клиово» — что совсем не клево.

К счастью, незнакомец ничего не заметил, а если и заметил, то промолчал.

— Так вот я хотел узнать… насчет комнаты.

Комнаты?.. Ах, ну да.

— Она еще сдается?

— Вообще-то многие интересуются… — вру я, бочком подбираясь к окну. Из него открывается вид на окна моего сногсшибательного соседа, и я просто не могу удержаться: приподнимаю уголок жалюзи и выглядываю наружу — вдруг он там?

— Да? Ладно. Извините за беспокойство. Мне все равно жилье нужно только на время.

— На время? — Я навостряю уши.

— Да, я здесь недели на три. Самое большее — на месяц.

Месяц. Звучит бесподобно. Очень мило… и очень недолго. Четыре недели, по 150 фунтов в неделю, итого… быстренько соображаю… как раз достаточно, чтобы реанимировать одну кредитку. И если я заставлю себя оторвать задницу от дивана, за месяц вполне могу найти работу с зарплатой, которая позволит больше не делить сиденье унитаза с совершенно чужим человеком.

— Нет-нет, я пока не приняла решение, продолжаю отсматривать кандидатов…