Мечты сбываются
Шрифт:
Но картины, представавшие перед ним, были такими же серыми, как сегодняшний хмурый день. В своем видении Джон искал образ Хоуп Блэксток, но не мог найти. Он мельком увидел другую сестру, Чарити, уже повзрослевшую и, по-видимому, попавшую в опасность, но видение никак не становилось четким, и Джон не мог понять, что ей угрожало.
Внезапно стало еще темнее, он с трудом разглядел группу людей, собравшихся на кладбище колонистов, и камень, на котором было что-то написано. Джон узнал Хоуп, Чарити и Котти Старка, стоявших вокруг могилы. Девочки были одеты в черное и утирали слезы. Котти стоял между ними, поддерживая обеих, и его красивое лицо было печально. Джон попытался окликнуть Хоуп, утешить ее, но, как ни старался привлечь ее внимание, у него ничего не получилось. Она не замечала его. И тогда Джон воспарил как птица,
Джона охватила дрожь, но не от холодного ветра и не от непрерывного дождя. Он снова закрыл глаза, заставляя себя вернуться в мир видений и надеясь, что, быть может, на этот раз ему удастся заглянуть дальше в будущее и больше узнать. Но ничего не получалось, и спустя полчаса он наконец отказался от бесплодных попыток, поднялся, вышел из-под кроны старого каучука и, прежде чем снова облачиться в одежды белого человека, предоставил дождю возможность смыть с себя остатки глины.
Джон уже почти привык к этой одежде, однако было приятно изредка возвращаться к естественному для него обнаженному состоянию. Он часто тосковал по привычной жизни в племени, где все было так просто. Тогда Джон знал, кто он такой и чего от него ждут. Там были друзья… Иногда он подумывал о возвращении, хотя знал, что никогда этого не сделает. Он пришел в город «глиняных лиц», ведомый любопытством, разожженным рассказами отца. А теперь, когда он оказался здесь и познакомился с некоторыми диковинками мира белых людей, он сам в некоторой степени изменился и не сможет вернуться к прежней жизни. В каком-то смысле этот народ, отчасти бывший и его народом, украл у него часть души. Во всяком случае, часть его души перешла к девушке по имени Хоуп, и, очевидно, Джон никогда уже не получит ее обратно.
Пока он шел обратно в город, в таверну «Корона», смятение все больше охватывало его. Нужно ли рассказывать Фейс Блэксток о его видении? Или, быть может, Котти? Фейс может не понять и разволноваться. Котти же терпимо относится к обычаям туземцев, даже интересуется ими, в свободные часы он не раз расспрашивал Джона о жизни племени. Однако Джон никогда не рассказывал ему о мире видений и о своих посещениях этого мира. Он боялся, что Котти сочтет его сумасшедшим. К тому времени как Джон добрался до «Короны», он решил, что самое лучшее – никому ничего не рассказывать.
Две недели спустя после визита Джона Макартура в «Корону» Котти зашел в кухню в середине дня, чтобы вместе с Фейс проверить запасы продуктов и составить список необходимых покупок, – накануне из Англии прибыл корабль с продовольствием. Закончив ревизию, Котти озабоченно посмотрел на Фейс. Был один из холодных, дождливых дней, и Котти заметил, что она выглядит еще более бледной и усталой, дрожит и старается плотнее закутаться в теплую шаль.
– Фейс, как вы себя чувствуете?
– Хорошо, Котти, – с трудом улыбнулась она, – просто небольшая слабость. – Фейс плотнее завернулась в шаль.
– В последнее время вы неважно выглядите, и меня это очень беспокоит. Пожалуй, вам нужно поменьше работать. Я всегда могу найти кого-нибудь, кто заменил бы вас.
– Котти, всю свою жизнь я работала и иначе умру от безделья. Я не больна, это просто возраст.
– Возраст? Фейс, вы ведь еще молодая женщина.
– Верно, по годам я еще не очень старая, но уж слишком тяжелыми были годы, пока ты не выкупил меня из рабства. – Она коснулась его локтя. – Если бы я продолжала работать у Марша, меня, наверное, уже не было бы в живых. Я никогда не смогу полностью выразить, как благодарна тебе за то, что ты для меня сделал.
– Это и не нужно, Фейс, – он ласково улыбнулся ей, – вы расплатились со мной сполна. Ваша кухня славится во всем Сиднее, благодаря этому мой доход удвоился…
– Господин Котти! – прервал его донесшийся снаружи голос.
– Входи,
Карл.– Слышали новости? – Дитрих буквально влетел в кухню. Его вытянутое лицо горело от возбуждения.
– Какие новости, Карл?
– Джон Макартур! Он дрался на дуэли со своим командующим, подполковником Уильямом Петерсоном в Парраматте два дня назад!
– Будь я проклят! – воскликнул Котти пылко. – Я знал, что Макартур – отчаянный человек…
– Но это еще не все, – продолжил Карл. – Ходят слухи, что губернатор Кинг арестовал Макартура и отправил в Лондон, чтобы он там предстал перед военным судом.
– Вот это да! – шумно выдохнул Котти. – Это может решить сразу несколько проблем. Спасибо за новости, Карл, – поблагодарил он Дитриха.
– Котти, почему отправка Макартура в Англию решит какие-то твои проблемы? – поинтересовалась Фейс после ухода Карла Дитриха.
Котти не рассказывал ей о посещении Макартура, но теперь решил это сделать. Когда он окончил свой рассказ, глаза Фейс наполнились тревогой.
– Думаешь, он и в самом деле может навредить тебе, если ты не встанешь на его сторону?
– Фейс, в Сиднее Макартур – влиятельный человек, и у него много сторонников. Думаю, он был бы опасным врагом. Но, – Котти пожал плечами, – теперь его выслали из колонии. Стало быть, он скорее всего не сможет предпринять против меня то, что, несомненно, уже задумал. Макартур – зачинщик всех недоразумений между военными и губернатором Кингом. Если его здесь не будет, обстановка может нормализоваться, а от этого все только выиграют.
Глава 12
Хоуп встала, как всегда, рано и, решив, что Чарити может еще поспать, потихоньку прошла мимо комнат матери и Котти, спустилась по лестнице и вышла вдохнуть свежий весенний утренний воздух. Ей нравилось, встав чуть свет, пойти на Рыночную площадь, где к этому времени уже царила суматоха, и, смешавшись с толпой, бродить никем не узнанной. Спозаранку туда стекался народ, чтобы выменять, продать или купить что-либо.
Рынок ломился от свежих овощей и продуктов с близлежащих ферм, но не меньше продавали и всяких экзотических фруктов, доставленных на судах из заморских стран. Задержавшись у одного из прилавков, Хоуп купила душистый золотистый банан и побрела дальше в толпе покупателей, с наслаждением вдыхая ароматы свежих фруктов, овощей, весенних цветов и крепкий, дурманящий запах привозных плодов. За прилавками на крючьях висело свежайшее мясо, а шум толпы перекрывали пронзительные крики сидевших в клетках какаду.
Попав в ту часть рынка, где торговали одеждой, пошитой местными портнихами, Хоуп шла от прилавка к прилавку, останавливалась время от времени, разглядывала платья, шали и дамские чепцы. Почти всю одежду, которую носили девочки, Фейс покупала по своему вкусу, и Чарити постоянно жаловалась, что мать неизменно выбирает серовато-коричневые тона.
Постояв немного у стойки с платьями, Хоуп нехотя отошла от нее. И тут ее взгляд привлек высокий помост, стоявший на краю Рыночной площади. Любой из толпы мог увидеть тех, кого подвергали наказанию. Сегодня на помосте таких было двое. Их связали по рукам и ногам и привязали к деревянным столбам, а на шеи повесили таблички: «Пьяница и дебошир» и «Любитель соседских огородов». Кое-кто из прохожих останавливался, чтобы посмеяться и подразнить правонарушителей.
Это зрелище заставило Хоуп содрогнуться от отвращения, и она поспешила покинуть Рыночную площадь. Возвращаться в «Корону» ей не хотелось, и она в конце концов решила прогуляться к Госпитальной пристани. Ей всегда доставляло удовольствие смотреть на вновь прибывшие корабли и представлять себе незнакомые и далекие порты, в которые они заходили во время своего долгого плавания.
Джон всегда вставал с восходом – все члены племени вставали с первыми лучами солнца. Он знал о привычке Хоуп ускользать по утрам из дома и, боясь, что с ней может что-нибудь случиться, взял себе за правило следовать за ней, держась, однако, на достаточном расстоянии, чтобы она его не заметила. Площадь не таила в себе особой опасности, так как всегда была многолюдна, но Хоуп частенько предпринимала рискованные прогулки в более мрачные закоулки Скал или в портовые районы, где в основном обитали бандиты. До сих пор ничего плохого не случалось, но неприятностей всегда следовало ожидать, и Джон предпочитал находиться рядом, чтобы при необходимости помочь.