Мечты сбываются

И тут поняла, что обманывает сама себя. Она хотела не просто страсти. Она хотела любви. Этим и было то неуловимое «большее», чего она так жаждала.

Глядя в мрачное лицо Джейми, Пейджет вспомнила, каким он был угрюмым и неулыбчивым мальчиком. Она хочет любви, но никогда не обретет ее с этим человеком.

Проглотив душившие ее рыдания, она отвернулась и сбежала в сад. Ничто на свете не придаст ей храбрости вернуться сейчас в бальный зал. Она поблуждает по окрестностям и попросит лакея позвать папу.

Возможно, когда она окажется дома, то сможет придумать выход из сложившейся ситуации. Возможно, не все так плохо, как рисовалось Джейми. Возможно, через две недели она сможет над этим посмеяться.

Когда беглянка вернулась к дому, отец уже ждал ее снаружи рядом с экипажем, с ее плащом в руках, сгорбившись, чего никогда прежде не было. Обычно он стоял прямо и гордо, расправив плечи. Внезапно он показался постаревшим. Больным.

Подойдя ближе, она замедлила шаг, страх вонзил зубы в сердце, когда она прочитала выражение его лица.

Викарий протянул руку:

– Пойдем, дочь. Пора домой.

В горле застрял не комок, а настоящая глыба. Кивнув, Пейджет вложила ладонь в руку отца и позволила ему помочь забраться внутрь экипажа.

Смеяться над этим вечером в будущем точно не придется.

Когда они устроились, повисла мертвая тишина.

– Дочь, – начал папа.

Щеки запылали. Глаза жгло от непролитых слез. Она заморгала, ненавидя себя, что опозорила отца, который был всем для нее со смерти матери. Пейджет не могла вынести мысли, что разочаровала его.

– Мне жаль, папа, – прошептала она.

Отец похлопал ее по руке.

– Не беспокойся. Я тоже когда-то был молод. И любил. – Его глаза сверкнули за стеклами очков, постоянно запачканных следами пальцев.

Она засопела и потерла холодный кончик носа.

– Я не могу оправдать свое поведение подобными чувствами.

– Нет? Значит, ты не влюблена в него?

Пейджет покачала головой.

– Я… я не знаю. – Она понимала, что нечто испытывает к Джейми. Возможно, это была любовь. Ну не могло это просто быть похотью. Хотя и это тоже. В избытке. Ее бросало в жар, кости плавились при одной мысли о нем… его губах… его руках. Но любовь? Что-то постоянное и глубокое?

Независимо от того, что она почувствовала, когда он приоткрыл себя настоящего… одинокого мальчика, с тоской глядящего на нее и Оуэна. У него никого не было. Она не могла вспомнить ни одного друга. Его братья предпочитали компанию друг друга… и ее. Это, должно быть, больно задевало. Казалось, даже собственного отца совершенно не волновало его существование. Словно его вообще не заботило, жив Джейми или умер. Возможно, жестоко, но весьма верно.

Пейджет знала, что покойный граф Уиннингем чрезвычайно гордился Брандом, своим наследником, брал его с собой, объезжая владения, обучал способам управления поместьем. Оуэн также был любимчиком, сыном от второй жены, шотландской графини, которую граф слепо обожал.

Только теперь стало понятно, что Джейми не замечали… и предоставили самому себе.

Она знала, что такое одиночество. С тех пор, как ее оставил Оуэн, Пейджет была одинока. Жила день за днем, но ничего не чувствовала. Лишь скуку. Оцепенение. Своим возвращением Джейми все изменил. Она ожила. Он вернул ее к жизни.

Папа вздохнул.

– Уверен, граф попытается уладить дело правильным образом и предложит брак.

Она кивнула, не отрывая взгляда от своих рук.

– Уже предложил.

– Пейджет, послушай внимательно… тебе не нужно принимать никакого решения, пока не познаешь свое сердце.

Пейджет вскинула взгляд на отца.

– Не уверена, могу позволить себе подобную роскошь.

Он снова похлопал ее по руке.

– Сколько времени потребуется, столько и думай. Брак – это не решение, которое нужно принимать с легкостью. Об этой части твоей жизни ты должна подумать сама.

– Папа, это и на тебе отразится.

– Не беспокойся обо мне. – Викарий улыбнулся. – Я выгляжу озабоченным?

Пейджет ответила нерешительной улыбкой:

– Нет.

– Тогда не думай об этом. Загляни в свое сердце. В зависимости от этого и действуй. – Отец погладил ее по руке и повернулся к окну, безмятежно взирая на мир за ним.

Как бы она хотела хоть вполовину обладать таким спокойствием.

Глава 7

Джейми был у приходского дома с первыми лучами. Он хотел последовать за Пейджет к ней домой накануне вечером, но подумал, что будет лучше дать ей ночь собраться с мыслями и смириться с реальностью своего положения. Их положения, поправился он, сжав зубы.

Он поступает так ради них обоих. И в этом нет никакой ошибки. И не имеет никакого отношения к потребности защитить брата. Он эгоистично и алчно жаждал ее. Снова поцеловать Пейджет было полностью осознанным действием, и граф нес ответственность за последствия. Оуэн никогда его не простит, но другого выхода не было. Джейми не мог остаться в стороне и наблюдать, как рушится репутация Пейджет. Меньшее, что он мог сделать – не так открыто наслаждаться мыслью, что она будет принадлежать ему… может оказаться в его постели. В любое время можно потянуться к ней. Коснуться. Поцеловать. Погрузиться в ее тело и раствориться в нем.

Удивительно, какой оборот приняли его мысли за одну ночь. Он предвкушал это событие. Словно так всегда было предназначено. Пейджет и он. Не Пейджет и Оуэн.

Экономка провела его в кабинет викария Эллсворта. Джейми подождал несколько минут в маленькой комнате, прежде чем к нему присоединился преподобный.

– Лорд Уиннингем, – поздоровался тот, подойдя к потрескивающему камину, перед которым Джейми грел руки. Жестом предложил графу сесть в одно из кресел с изогнутой спинкой. – Я надеялся, что вы нанесете визит.

– Разумеется. Я бы не уклонился от своего долга.

Викарий опустился в кресло напротив. Несмотря на маленький рост, ему удалось смотреть на Джейми через очки сверху вниз.

– Долг? Вот что привело вас сюда?

– Я приношу свои извинения, что подверг риску репутацию Пейджет. Это не входило в мои намерения…

– А каковы ваши намерения, лорд Уиннингем?

Джейми заморгал, неуверенный, как ответить на такой простой вопрос. Как можно признаться, что он не очень-то и думал, когда Пейджет оказалась в его объятиях? Когда касался ее, целовал, пробовал на вкус? Он определенно не мог признаться в этом отцу – чертовому викарию, как-никак.