Медь в драгоценной шкатулке

Суета продолжалась целый день. Помимо забот с расставлением шкафчиков, ваз и прочих безделушек, курильниц, ширм и канделябров, развешиванием и раскладыванием ковров, занавесей и пологов, в мой новый дом случилось паломничество из различных гаремных служб с целью решения хозяйственных вопросов. Приходили из Службы одеяний с образцами тканей и вопросами о пожеланиях — к счастью, мои мерки уже были сняты, когда мне шили свадебное платье, хоть на это тратить время не пришлось. Но гардероб всё равно нужно было обновить, прежние лёгкие шелка остались в прошлом, теперь мне надлежало носить тяжёлую тафту, парчу и атлас. Приходили из Службы кормления договариваться о предпочтениях, ритуальных ограничениях и о том, буду ли я держать своего повара, или мне нужно присылать блюда с общей кухни. С поваром я пообещала разобраться позже, так как понятия не имела пока, хочу ли завести его или её, или нет. Приходили из садового отдела Службы внутренних покоев по поводу благоустройства садика, и из отдела освещения — по поводу свеч и угля для жаровен. Приходили из счётного отдела Работной службы — составить опись всех принадлежавших мне вещей, включая драгоценности, переехавшие со мной из Восточного дворца. Наконец уже под самый вечер представитель всё той же Работной службы привёл ко мне двух девушек в платьях служанок и одного молоденького евнуха.

— Теперь вам надлежит расширить штат, госпожа Соньши, — со всем почтением сказать он, но прозвучало это всё равно как «приговор окончательный, обжалованию не подлежит». — Взгляните на этих слуг, подходят ли они вам?

— Как же это можно определить на взгляд? — улыбнулась я. — Пусть они покажут себя, и если не подойдут, вы их замените.

— Вы слышали? — старший повернулся к моей новой прислуге. — Старайтесь как следует!

Девушки присели, евнух поклонился. Я ещё раз оглядели склонённые головы и как можно приветливее спросила:

— Как вас зовут?

Они назвались один за другим, одновременно ещё раз кланяясь.

— Хорошо. Уверена, что вы сможете справляться со своими обязанностями, и мне не придётся пожалеть. В остальном же, — я оглянулась на Усин, и та немедленно подошла, — слушайтесь старшую сестру Усин. Сейчас она покажет и расскажет вам, как и что, и устроит вас по комнатам.

— Слушаюсь, — Усин тоже присела и повернулась к новеньким: — Идите за мной.

Её голосок прозвучал властно и уверенно. Усин явно нравилась роль главы над всей прислугой, над которой больше нет никого, кроме довольно аморфной госпожи. Хоть кто-то радуется новому положению… И, надо отдать ей должное, она отлично справлялась. Дом на глазах преобразился, из пустого, темноватого и сначала показавшегося мне давящим здания превратившись в довольно уютное жилище. И именно Усин напомнила мне, что надо бы для довершения новоселья самой исполнить ритуал и возлить масло и вино в чаши Восьми Бессмертных. Потом это можно препоручить слугам, но первый раз — хозяйский.

— Как ты думаешь, нужно ли нам заводить своего повара? — спросила я, исполнив всё, что от меня требовалось.

— Конечно, — уверенно ответила Усин. — Так будет гораздо лучше.

— Тогда, может, поговоришь с Работной службой?

— Да, старшая сестра, я всё улажу.

Глава 12

Согласно стучит по деревьям топор, И птичий исполнен согласия хор. Вся стая, из темной долины взлетев, Расселась в вершинах высоких дерев. Звучат голосистые песни средь гор — Подруга с подругой ведёт разговор. Смотри: если птица подругу зовёт. Подруга с подругой ведёт разговор, То как человеку друзей не искать, Не к другу ль его устремляется взор? И светлые духи, услышав о сём, Даруют согласье, и сгинет раздор. Ши Цзин (II, I, 5)

Осень давно уже закончилась, и зима шла своим чередом. Ночью температура опускалась явно ниже нуля, и по утрам я неоднократно видела иней и ледок на лужах, остававшихся от парочки мокрых снегопадов и одного сильного ливня. Был отпразднован день рождения императора, приближался День зимнего солнцестояния с его большим жертвоприношением Небу и ещё одним однообразным пиром. Когда-то я отстаивала праздники на ногах, теперь скромно сидела в задних рядах, едва ли заметная среди других супруг в своём парике — мне прислали ещё парочку, так что теперь на парад я могла щегольнуть сложной причёской из срезанных с кого-то волос. Служанки хором уверяли, что так гораздо лучше, я не спорила.

Этой ночью как раз был заморозок, и смёрзшийся песок дорожки хрустел под толстыми подошвами обшитых мехом туфель. Я старалась не носить обуви на весьма распространённой здесь платформе, делавших и без того немаленькую меня ещё выше, но погода диктовала свои условия. Можно было, конечно, просто взять носилки, но ездить на живых людях я невзлюбила, предпочитая, как и прежде, ходить по дворцу пешком.

Сад Безмятежности встретил меня голыми ветками деревьев и кустов, лишь иногда перемежающихся зелёными пятнами столь любимых в империи кипарисов, которых сажали отнюдь не только на кладбищах. Не менее любимые, но лишившиеся одеяний плакучие ивы полоскали длинные гибкие ветви в ведущих к пруду протоках. Я перешла через мостик, намереваясь свернуть на аллею к дворцам старших супруг, когда моё внимание привлёк дымок, поднимавшийся над крышей одного из павильонов. Любопытство заставило меня повернуть в ту сторону, потащив за собой свою свиту. Двери были раскрыты, и я увидела внутри коленопреклонённую женщину в роскошном платье. Перед ней был алтарь с двумя свечами, а сама она бросала что-то в горящую рядом с ним жаровню. Подойдя поближе, я увидела, что это — листы бумаги, которые ей подаёт ещё одна женщина в синем форменном платье дворцовой дамы.

Дама повернула ко мне голову, что-то сказала, и женщина в роскошном платье с её помощью поднялась и обернулась. Уходить стало поздно, тем более что я её узнала.

— Госпожа Благородная супруга, — поклонилась я.

— К чему церемонии между нами, младшая сестра? — Благородная супруга Тань Мэйли шагнула к самому порогу. — Ты пришла принести жертвы духам?

— Э… Нет. Простите, я не хотела вам помешать.

— Ты мне не помешала, я уже заканчивала. Ты в первый раз в саду Безмятежности, Соньши?

— Вообще-то нет. Но я не знала… что тут устроена… — как же это назвать? Храм, молельня?

— Иногда его величество оказывает милость и велит установить таблички умершим в садовых павильонах, чтобы их могли навестить все желающие. Такую честь он оказал и моей дочери.

— О… Мне очень жаль.

— Ничего. Это было больше двадцати лет назад. Уверена, на Небесах она счастлива.

Мы помолчали.

— Старшая сестра, — осмелев, сказала я, пытаясь сгладить неловкость, — я не знала, что здесь, но не позволите ли вы мне тоже принести небольшую жертву?

— Конечно, — она посторонилась. — Это можно всем.

Я решительно поднялась по ступенькам и прошла внутрь. После свежего воздуха резко пахнуло благовониями. У меня не было с собой ничего, что положено приносить мёртвым: ни ритуальной еды, ни курительных палочек, ни стеблей тростника, ни бумажных денег, которые до моего прихода жгла Благородная супруга. Но её дама молча протянула мне пачку листов, и я, опустившись на колени и, как положено, поклонившись поминальной табличке, бросила несколько штук в жаровню. «Скромная и послушная дочь принцесса Луй Кио» было написано на дощечке из чёрного дерева.

Ритуал был выполнен. Опершись на предупредительно протянутую руку Усин, я поднялась, но задержалась. На алтаре стояли две таблички, и любопытство заставило меня прочесть надпись и на второй тоже. Иероглифы сложились во фразу «Достойная и добродетельная Драгоценная супруга Чжа Ян».

— Драгоценная супруга?

— Этот титул с тех пор свободен, — Тань Мэйли проследила за моим взглядом. — Ты не знала о ней, младшая сестра?

— Нет.