Медаль для мародера

– Не дай бог, – пролепетала Константиновна.

– Не боись! – гаркнул Володя и показал монтировку. – Она у меня завсегда под рукой, пусть только кто сунется!

– Мне с вами совсем не страшно, – заявила Константиновна, но ее реплика в первую очередь относилась к Лене и водиле. Ну и ладно, Родик и не претендует. Он вообще на всех них клал с прибором. Эх, ему бы команду хорошую!

– А почему нам оружие не выдают, хотя бы газовое или там дубинки? – спросил Леня.

– Приказ давно где-то в ректорате валяется, – со знанием дела заявила Константиновна. – Говорят, что нет такой статьи расходов, по которой эти средства можно провести.

Ясный перец – или главбухша трепалась, или муженек-проректор болтал: сама-то кассирша слишком мелкая сошка, чтобы знать про приказы на столе ректора.

– Предлагаю использовать представительские деньги, – заявил Клочок. – Грабители же встречают по экипировке, а провожают – по мозгам!

Константиновна весело залилась. Не понимает, дура, как все это для нее реально. Глядя на их веселящуюся компашку, Метла руку готов дать на отсечение, шаловливые мысли приходят не только в его голову. Пазик с бабками и без вооруженной охраны мозолит глаза стольким людям, что рано или поздно кто-нибудь на него позарится. И вот тут, ясный перец, будет уже не до смеха. Родион понимал, что при любом раскладе опасность слишком велика: или налетчики от психа стрельбу затеют, или Леня встрянет, или идиот с монтировкой, или Константиновна завопит, как сирена, в общем, обязательно что-то случится от чего можно не только здоровья, но и жизни лишиться. За такой риск только придурок вроде Клочка может радоваться награде в полставки. У Константиновны мозги тоже куриные, как, впрочем, и у водилы. Сам Родик завтра бы уволился, если бы был уверен, что всегда сможет узнать, когда в институт повезут деньги. Останавливала его мечта, заключенная в двух здоровых банковских мешках.

Сценарий, разыгравшийся в полудреме, представлялся Родиону уже не раз. События в нем развивались по-разному, но, чтобы все сложилось гладко – не получалось. Потому что Родик не давал воли фантазии, а старался отталкиваться от фактов. Выдумывать какую-нибудь сказку смысла нет, надо по правде так все сообразить, чтобы дело, настоящее дело, выгорело.

Глист – это парень реальный, такого придурка не выдумаешь, такого придурка никто не придумает, даже Голливуд, где всяких придурков пруд пруди. Он такой и есть: доходяга дохлый, паразит убогий. Роль водителя «жигулей» как раз для него, на здорового мужика Володя не полезет, а такому уроду, как Глист, так и хочется сопли об асфальт подтереть. Вот только Глист через это контуженный на всю голову, потому что слишком часто его затылком об асфальт прикладывали. Стал он полным психом и только увидит рядом амбала (даже без монтировки) воспринимает его присутствие как личную обиду. Сразу, ясный перец, за нож хватается или кирпич ищет. Несколько бывших спортсменов в их районе уже пострадало, по крайней мере, такие слухи о Глисте ходят. Если ему пушку дать, то он будет палить направо и налево. Внешность у придурка подходящая, а мозги – нет, психованный не в меру. С таким на дело идти – самому надо идиотом быть. Вот и таскает Родион эти проклятые мешки с чужими деньгами, с Константиновной вежливо разговаривает вместо того, чтобы…

Пазик застрял на светофорной пробке у летнего кафе. Там две загорелые до цвета молочного шоколада биксы искали себе столик. С длинными ногами и грудями, словно только что после пересадки силикона. У Родика даже заныло внутри, – до чего такой телке под юбку залезть хочется! Но вид у них такой, словно они только на секунду с глянцевой обложки соскочили чисто кофею попить, и ни на кого глядеть не хотят. Родиона на этом фуфле не проведешь, он-то знает, что как раз у таких девах боковое зрение лучше всего работает, такие, все что нужно, подмечают. Стоит им только помахать, так они через пару минут рядом окажутся. Все просто, только, ясный перец, махать надо из новенького джипа с хромированными решетками и тонированными стеклами. И чтоб в кармане лежал пресс из баксов – пальца в два толщиной, тогда любые бабы сговорчивые делаются и податливые…

Автобус дернулся и, слава богу, увез Родиона от соблазнительного видения, путающего мысли о деле. С глаз долой – из сердца вон. Всему свое время, как говорится, дойдет очередь и до таких длинноногих бикс…

Глист-то реальный, а вот парня в маске вообще нет, даже в проекте. То есть родится-то он где-нибудь родился, вот только где? Примерялся Родион к паре ребят, прикидывал даже Клочка завязать, да только туфта это все. Были же у него в микрорайоне нормальные пацаны: Русый, Зил, Бульба и другие. Другие давно рассосались, Русый сел в тюрьму, Бульба – на иглу, а Зила глючит еще больше, чем Глиста. Потому и сценарии в голове Родиона складываются корявые, все с мокрухой, да с беготней от ментов. Глист гнилой, второго подельника нет, и самому Родиону раскрываться тоже нельзя. Тем более, когда мокрая статья на пожизненное тянет. А ведь Родик, он же Метла, случись что, будет первым подозреваемым. Он вообще сильно удивился, как это его в охранники взяли – с судимостью-то. То ли недоглядели, то ли просто порядков не знают, непуганые. Он, конечно, не материально ответственный, но при таких бабках состоит… Родион покосился на мешки. Тут, ясный перец, у кого хошь слюнки побегут, руки зачешутся, мыслишки завертятся…

3

– Что-то у меня с утра голова болит, – донесся до Родика томный голосок Константиновны.

– Перебрала вчера, а, Люда? – с пониманием отозвался Клочок.

– Да нет, ты, Леня, все об одном. Просто не выспалась.

– Долго сидели?

– Да, было так весело, так весело…

– А что ты Макароновне подарила? Что-нибудь оригинальное?

Что, насторожился Метла, главбухша уже наличкой не берет?

– Да чем ее удивишь, у нее чего только нет! Один крутой мужик, правда, выпендрился – домашний кинотеатр подарил!

– Круто! – выдохнул Клочок. – А ты?

– Да так, хрусталь богемский, наборчик такой на шесть персон.

– Круто! – вздохнул Леня.

– Праздник же – день рождения.

– Надо же – домашний кинотеатр!

– Ну, знаешь, при таких калымах, что он с устроенных ею подрядов имеет…

– Хрусталь-то тоже, поди…

– Ну а ты как думаешь! – чуть обидевшись, сказала Константиновна. – Сам-то что дарить будешь?

– Людмила, ты же знаешь, у меня на дорогие подарки бабок нет, – как всегда заканючил Клочок. – Вот, я ей домашний кинотеатр могу установить. Там техника сложная и пространства под нее надо немало…

– Да Макароновна-то найдет!

«Ни хрена у них ставочки!» – поразился Родион. Он сам и не нюхал, что это за игрушка такая – домашний кинотеатр. День рождения это он понимает, друзья могут бутылку коньяка принести местного разлива, видеокассету с порнушкой или еще чего. А тут… Не слабо главбухша загребает, прикинул Родион. Такую аппаратуру только крутые покупают. Все-таки главбух – серьезная должность, денежная. Так что кому Макароновна, а кому Антонина Макаровна. В этом Клочок с Константиновной Родиону равны: в глаза никто из них главбухшу лапшой не обзовет. Может, коллеги его за человека не считают, но Макароновна их всех на одной доске держит. Или почти на одной, раз Константиновна с Леней на ее день рождения приглашены. Только она-то домой, а напарник – на службу, видать. Такой прыти, честно сказать, Метла от полставочника не ожидал. Может, ему Константиновна протекцию составила, ей-то с мужем проректором приглашение по должности, считай, положено.

Ну их всех к черту, с их гулянками да подарками, у них свои проблемы, у него – свои…

Бульба – он, конечно, на любое дело, где бабками пахнет, готов не глядя подписаться, но ведь (наркотик конченый!) сдаст по любому, а уж тем более если залетит. А не залетит – под кайфом сболтнет, другой наркуша следующему, так до ментов информация и доскачет. Бульба он, как шприц, одноразовый. Ясный перец, его после дела убирать надо. Родик наркоманов не уважает, гнилые они все, но мочить Бульбу ему совсем не хочется, поганая затея, да и опять – он сразу в подозреваемые попадет. Тут легко погореть можно, а гореть с бабульками вдвойне глупо. Он – Метла – не для того на нарах парился, чтобы так легкомысленно рисковать. Риск должен быть минимальным, а выигрыш – максимальным. Чтоб раз – и на всю жизнь закрома полные. А там хошь бизнесом занимайся, хошь на золотом песке валяйся, загорай, пока не облезешь.

Единственный, перед кем раскрыл свои планы Родион, был Зил. Ну, не совсем раскрыл, а намекнул. Зил не дурак, о чем базар, понял и сразу крутить стал, межеваться. И вопросы задавал – про детали. Что да как? Родик, ясный перец, не раскололся, конечно, но и интерес Зила постарался поддержать. Вдруг Зил просто дурака валяет, а на самом деле вовсе не такой псих, каким хочет казаться? Похоже, когда надо, он может и соображать. Пусть хитрый, ладно, дураки Метле тоже не нужны, дураков полно, но пусть не пытается перехитрить его самого. Сам-то он без Родика ничего сделать не сможет, и пытаться нечего. Хотя бы потому, что Зил не сможет узнать, когда и сколько денег повезут в институт. Этого заранее никто не знает, даже им, охране, сообщают чуть не в последнюю минуту. И не из-за конспирации, а просто потому, что бабки распределяет какой-то жирный чиновник, которого, может, в глаза только одна Макароновна и видела, и делает он это, когда захочет или когда уже всем приятелям своим бабки отстегнет или еще как… Только без Родиона Зил дело не потянет. Это он должен понять или Метла с ним больше не знаком. Вопрос с Зилом надо прояснить раз и навсегда, спокойно так поговорить, серьезно, чтоб знал, сволота, кто в деле главный, и не рыпался. Но и время тянуть не надо, не то обязательно найдутся какие-нибудь прыткие ребята, ясный перец! – залезут вперед и всю мазу Метле поломают…

Пазик миновал центр, быстрее проехал по Красному проспекту до площади Калинина, а тут уже рукой подать до института. Бодро подскакивая по мостовой, смахивающей на стиральную доску, автобус докатил до заветной чугунной решетки, изображающей ворота вуза. Володя, бибикая громче Соловья-разбойника, пугнул с дороги десяток студенток-гулен, влетел на территорию и, лихо развернувшись, остановил машину у крыльца. Имеет право лихачить, не дрова везет и даже не целлюлозу, а ее окончательный продукт – бумагу с красивыми водяными знаками. Родион встал, чуть размял спину – не в «мерседесе», чай, ехал и взялся за свой (временно свой) мешок. Выходя из автобуса, Метла глянул по сторонам: вокруг болтались праздные студенты, чуть поодаль другие лоботрясы курили, никого подозрительного видно не было. И то сказать: почему вдруг Родик решил, что народ вокруг все сплошь такой же сообразительный, как он сам?