Медальон Распутина

– Так все же, что насчет вашей жены? – повторила Дуся.

Херувимский вспыхнул и обернулся.

Тут он увидел Дусю – и на какое-то время потерял дар речи. Мы уже говорили, так случалось с каждым мужчиной, впервые увидевшим Дусю Самохвалову.

Херувимский побледнел, потом покраснел, потом откашлялся, будто у него перехватило дыхание (очевидно, так оно и было).

– Так что насчет жены? – напомнила Дуся.

– Ни… ничего, – к Херувимскому наконец вернулся дар речи. – Моей жены в момент кражи не было, и сейчас ее нет. Она уехала к своей престарелой тетке…

– К тетке? И куда?

– В деревню. Тетка у нее в деревне, в Подпорожском районе. Тетка – ее последняя родня, жена ее часто навещает…

– А вы ей звонили?

– А там и связи нет.

– Допустим… – протянула Дуся многозначительно и переглянулась с Лебедкиным. – Петр, давайте осмотрим еще раз место преступления.

Лебедкин хотел было наотрез отказаться, но Дуся обладала таким удивительным свойством, что отказать ей было невозможно. Он вздохнул и согласился.

– Да, вот еще тут непонятно, – спохватился капитан, – в деле отсутствует список драгоценностей.

– Какой список?

– Ну, того, что у вас украли… – любезно пояснила Дуся.

– А, это… дело в том, что никакого списка не было. Там, в тайнике, всего одна вещь, но очень ценная. Это медальон, золотой, на крышке мелкими бриллиантами выложено распятие, оплетенное терновыми веточками.

– Да? – Напарники переглянулись.

– Это семейная реликвия, мне досталась от деда, а ему – от его отца! – заявил Херувимский.

– Вы ее оценивали? – осторожно спросил Лебедкин. – Какова цена медальона?

– Он бесценен! Вы обязаны его найти!

– Ладно, вы на машине? – спросила Дуся Херувимского.

– Само собой.

– Тогда вы поезжайте на своей, а мы подъедем следом.

Она уточнила у потерпевшего адрес его квартиры, и, наконец, неприятный посетитель вышел из кабинета.

– Так я вас жду! – с угрозой сказал он на прощание.

– Угу! – Дуся приветливо ему улыбнулась, но Херувимский никак не отреагировал. Ясно, пообвыкся уже.

Оказавшись в кабинете наедине с Дусей, Лебедкин первым делом спросил:

– А как ты поняла, что он женат? Я почему-то подумал, что он один живет… такой, понимаешь…

Капитан замялся в поисках подходящего слова, но Дуся быстро пришла ему на помощь:

– Козел.

– Вот именно.

– Ну, знаешь ведь поговорку – любовь зла, полюбишь и козла… и потом, ты ведь эту жену не видел. Может, на нее никакой другой мужчина не смотрел.

– Так все же, как ты догадалась?

– Ну, знаешь, всякие мелочи… рубашка, например…

– А что рубашка?

– Видно, что женщина гладила.

– А что, мужчина сам рубашку не может выгладить? Вот я, например, сам глажу…

– Оно и видно! – Дуся усмехнулась.

– Да нормально глажу! – Лебедкин взглянул на манжету, и тут же подтянул рукав, чтобы ее не было видно.

– И пуговица на воротнике аккуратно пришита, – добавила Дуся. – Тебе в жизни так не пришить. А еще… ты кольцо обручальное не заметил, Шерлок Холмс?

Лебедкин покраснел и, чтобы сменить тему разговора, спросил:

– Да, кстати, что там в том магазине, куда ты ездила?

Он вспомнил, что Дуся с утра выезжала на сообщение об ограблении небольшого магазина.

Вместо ответа Дуся покосилась на напарника и сочувственно проговорила:

– Бледный ты какой-то, Петя! Небось, не завтракал?

– Какое там!

– Вот, держи! – Дуся протянула ему пакет с сэндвичами. – Это Софья Павловна просила передать. Специально для тебя навынос заказала. Она тебе точно симпатизирует.

– Да, так что там, в магазине? – спохватился Лебедкин, вонзая зубы в сэндвич с ветчиной и сыром.

– Да ерунда какая-то! – Дуся махнула рукой. – Магазинчик этот вообще давно не работает, разорились они. И то сказать: место, конечно, неплохое, напротив метро, но не по дороге. И, опять же, мне тетки из соседних магазинчиков рассказали, что торговал тот магазин уж таким барахлом, что не то что на себя надеть, а в руки взять – и то противно. Они и то удивлялись, что он так долго продержался – почти полтора года. И поговаривали, что хозяйка занималась какими-то криминальными делами, а магазин – только прикрытие.

– И что – правда? – Лебедкин благополучно закончил с ветчиной и сыром и взял следующий сэндвич – с бужениной и маринованными огурчиками.

– Да не думаю! – отмахнулась Дуся. – Скорей всего, просто тетки наговаривают или от скуки сплетничают. Сам посуди: дом большой, весь первый этаж под магазины занят, да еще подвальные помещения задействованы. Арендаторы все друг друга знают и косточки перемывают, как соседи в деревне.

Короче, там уже другой арендатор, который хочет магазин этот в хозяйственный превратить, ну там, товары первой необходимости, это всегда нужно. И он с прежней хозяйкой договорился, что, если она барахло не вывезет, то он все на помойку выбросит. Ну, она кое-что забрала, а потом вообще уехала в другой город и даже по телефону не отвечает. И только было этот новый арендатор собрался все оставшееся выбросить – тут-то к ним и залезли.

– Так ты говоришь – там брать нечего было? – Лебедкин покончил со вторым сэндвичем, подумал немного и протянул руку за третьим. Но застеснялся.

– Точно, нечего, – подтвердила Дуся и придвинула к нему третий сэндвич, с рыбой и салатом. – Там, понимаешь, продавщица, что в том магазине работала, устроилась по соседству в продовольственный. Там, говорит, хоть и сутками работать приходится, зато платят побольше. Так она говорит, уж такое барахло осталось – лифчики хлопчатобумажные, штаны спортивные, платья летние ситцевые. У нас сейчас что?

Лебедкин оторвался от сэндвича и взглянул в окно.

– Черт знает что, – сказал он, увидев, что за окном идет дождь со снегом.

– Правильно, зима! Так кому этот летний ужас зимой понадобился?

– Так что – украли эти лифчики и платья?

– А я тебе о чем говорю!

– Дурдом! – Капитан налил себе водички и скомкал пустые обертки.

– Точно. В общем, пустое дело, претензий никто предъявлять не собирается. Да и некому. И давай уже поедем, а то этот тип такой склочный, как бы жаловаться начальству не стал.