Медиа-пиратство в развивающихся экономиках

Издатели-пираты выполняли две основные функции: они печатали запрещенные цензурой тексты и ввели в оборот дешевые оттиски, которые расширили читательскую аудиторию. Обе функции способствовали развитию общественного диалога в Европе и передаче знаний между более и менее привилегированными социальными группами и регионами.

Издатели-пираты всегда появлялись в ответ на неэффективность рынков, созданных картелями. На короткий период такие искажения рынка могли поддерживаться государственной властью. Но, в конечном счете, пиратская деятельность почти всегда сливалась с законными методами ведения бизнеса. Через какое-то время законодательство менялось, чтобы приспособиться к сложившейся ситуации в издательском деле.

Похожие истории можно было бы рассказать о многих современных отраслях производства, в том числе компьютерной индустрии, химическом машиностроении, производстве лекарств и программного обеспечения. Наслаивание местной индустрии на интеллектуальные продукты более развитых географически удаленных конкурентов — не отклоняющаяся от принятых правил форма поведения — это одна из особенностей современного экономического развития (Johns 2010; Chang 2003; Ben-Atar 2004). Такое развитие прокладывает себе путь через историю, в которой немало страниц посвящено тому, как деятельность пиратов-предпринимателей инициировала изменения на локальных рынках. В заключение этого отчета мы возвращаемся к ранней истории книгоиздания и пиратства, которая позволяет прояснить, как эти взаимосвязанные субъекты ведут себя на культурных рынках. Соответственно, мы видим пять отвязанных «законов» пиратства, действующих на культурных рынках:

1. Постоянные зазоры между спросом и предложением, обусловленные искусственными ограничениями цены или объема предложения, обычно заполняются пиратскими продуктами.

2. При столкновении с пиратством руководители предприятий почти всегда обращаются к государству за защитой своих позиций на рынке, и, как правило, адаптируют свои модели бизнеса только в случае, когда другие ресурсы исчерпаны.

3. Пираты, наоборот, предпочитают действовать на границах сферы влияния должностного лица, где различия в нормах закона и трудности принуждения к их соблюдению создают пространство для неоднозначных или противоречивых толкований закона.

4. Пиратство на политической и экономической периферии играет хорошо известную роль развивающей стратегии, которая способствует обращению интеллектуальных товаров.

5. Во многих из этих контекстов пиратство играет также политическую роль как противовес централизованному контролю над информацией в государственных или частных интересах. Цензура текстов до нового времени в Англии и Франции постоянно подрывалась деятельностью пиратов. В этом отчете описано, что почти такую же роль пиратство играло в России и Южной Африке в 1980-х.

Последний пункт не является главным центром нашего отчета по странам, но заслуживает внимания в контексте текущего усиления принудительного применения права. Периодически принудительное применение авторского права стало смешиваться с политическими или коммерческими мотивами для ограничения свободы слова. Это мало удивляет: принуждение к соблюдению норм авторского права, по определению, есть форма контроля над выражением, и в этой связи оно было предметом многочисленных дебатов о надлежащих пределах такого контроля. На практике, как в либеральных, так и в авторитарных обществах, последними гарантами свободы слова были не формальные права и нормы защиты, а просто неэффективность принудительного применения. В наших политических системах слишком мало положений для оценки этой неэффективности, а трудно контролируемая экономика культуры с большими «утечками» интеллектуальных продуктов является ее следствием. На наш взгляд, сегодня — в эру растущих технологических возможностей — эти «утечки» нужно использовать для совершенствования принудительного применения и коммерческих механизмов.

Искусственные права и права Короны

Во второй половине пятнадцатого века, спустя десятилетия после изобретения Гуттенбергом печатного станка (пресса), издательское дело все еще было слабо развито. Знания и технологическая инфраструктура, необходимые для книгоиздания распространялись медленно. Спрос скоро начал превышать предложение: во многих городах было изобилие рукописей документов, ожидающих издания или переиздания, а печатных станков не хватало. Правительства предоставили монополии и другие исключительные права для поощрения издательского бизнеса на местах, при этом квалифицированных книгоиздателей (печатников) и торговцев часто переманивали из других городов.

К концу пятнадцатого века сложивший дефицит начал уступать место более развитой культуре книгоиздания. Появилась более широкая европейская книжная торговля, которая отражала не только увеличение числа печатных станков, но также возросший спрос на современные произведения. Расширение книжной торговли, в свою очередь, привело к созданию рынка дешевых оттисков. Лионский издатель мог получать высокую прибыль, перепечатывая книги, изданные в Венеции или Базеле. Переиздания появлялись очень быстро на прилавках, что заставило издателей искать государственной поддержки в области поддержки частных имущественных притязаний.

Впервые такая охрану была выпущена в Милане в 1481 для Andrea de Bosiis (Андрэ де Босис). Она предоставляла ему исключительные права печатать и продавать Сфориаде Жана Симонета Simoneta’s Sforziade (Feather 1987). Подобные привилегии действовали только на той территории, которую контролировала предоставившая их власть. Исключительные права, полученные в Милане, не действовали в Риме или Венеции. Большие государства, как Франция или Испания, имели определенные успехи в области ограничения внутренней конкуренции, но были бессильны против зарубежных конкурентов.

Управляемая экспортом экономика меркантилизма в дальнейшем усложнила правила использования привилегий на разных территориях. Издатель мог быть уважаемым членом общества в своей стране, если его деятельность была легальной по местному закону и выгодной сообществу, но считался пиратом за границей, если он нарушал права и привилегии других территорий.

Так как в общеевропейской литературной сфере появлялось все больше издателей, увеличилась вероятность возникновения уничтожающих прибыть конфликтов между ними.

В отсутствие международных норм авторского права издатели заключали неофициальные соглашения касательно прав на переиздание и распространение. Часто эти «искусственные права копирования» обеспечивали лучшую защиту по сравнению с местными законами, что объяснялось взаимозависимостью субъектов книжного бизнеса (Bettig 1996:17). Издатели, работающие на международных рынках, доверяли иностранным издателям распространять свои книги и, следовательно, были вовлечены в сеть отношений, которые требовали взаимного доверия. Эти прочные социальные и деловые связи означали, что имевшие место нарушения могли быть, и часто бывали, наказаны самим сообществом издателей, независимо от местных законов.

Даже без государственной поддержки издатели в международной торговле имели четкий коллективный интерес, связанный с установлением прав на исключительность. Такие соглашения часто затрагивали большое число издателей внутри стран и за их границами. К концу восемнадцатого века система искусственных прав использовалась между Голландскими и Швейцарскими издателями, которые печатали книги для французского рынка (Birn 1970; Damton 1982, 2003). Ирландские издатели имели сходную систему вплоть до Союза с Великобританией в 1800 году (Johns 2004). Американские издатели разработали систему синтетических авторских прав, чтобы управлять конкуренцией за иностранные работы, которым было отказано в защите авторских прав американскими законами на протяжении всего девятнадцатого века (Clark 1960; Khan and Sokoloff 2001). Немецкие издатели восемнадцатого века точно определяли условия, при которых, члены гильдии могли производить и распространять пиратские издания: «[если] официальный издатель поднял цены. [если] был нарушен кодекс поведения, [если] коллегам и читателям был нанесен вред, или [если] пиратские издания распространялись только в тех регионах, где легальные экземпляры были недоступны» (Wittmann 2004). Исключительные права отдельных издателей были, таким образом, защищены в пределах и посредством издательского сообщества.