Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

– Почему вы так решили?

– Есть признаки, – уклончиво ответила Кира. – А про меня вы плохо не думайте, Агния Кирилловна, – не виновата я в смерти девочки, богом клянусь!

Разговор с Кирой, вопреки ожиданиям, ничего не прояснил. Напротив, я выходила от нее с неприятным ощущением того, что женщина пытается выгородить себя, очернив Жанну. Я всегда считала анестезистку объективным человеком… Хотя, когда речь идет о спасении собственной шкуры, наверное, все средства хороши!

* * *

Нинель Виссарионовна Георгиади пристально рассматривала мужчину, сидящего напротив. Выглядел он внушительно, но она еще не решила, насколько опасным он может оказаться. Опасным для нее. Высоченный, атлетически сложенный, он тем не менее не походил на человека, тупо увлеченного спортом. Темно-синий костюм в тонкую полоску сидел безупречно, но отсутствие галстука говорило о пренебрежении к общепринятым нормам. Черные волосы, каким-то чудом удерживающие вертикальное положение, презрев силу земного притяжения, блестели в искусственном свете лампы, кожа была гладкой и смуглой, отчего Георгиади затруднялась определить возраст визитера. Его глаза, которые казались даже чернее волос, но взглядом с ним было практически невозможно встретиться. Когда мужчина садился, рукава его пиджака слегка приподнялись, и Нинель Виссарионовна заметила на загорелом запястье правой руки широкий золотой браслет – явно не от часов. И этот щеголь с лицом модели Армани представился Леонидом Кадреску и равнодушно продемонстрировал ей удостоверение работника Отдела медицинских расследований! Георгиади слышала о них, хотя, слава богу, ни разу не сталкивалась. Вот, кажется, пришел и ее черед. Прямо скажем, не самое приятное событие!

– Итак, – продолжил посетитель, – вы считаете свой диагноз правильным?

– Да, – резко ответила Георгиади, сжимая в пальцах ручку с такой силой, что та жалобно заскрипела. – Я успешно провела операцию, ребенок практически здоров, а через несколько лет, когда вторая почка начнет работать за обе, он и думать забудет об операции.

– Это если в течение жизни с ним ничего не произойдет и вторая почка не пострадает, – заметил Кадреску.

Интересно, подумала Нинель Виссарионовна, у него всегда такой вид, словно он гуталина наелся – ишь, как кривится!

– Ну, кто же может предсказать будущее, – стараясь скрыть раздражение, пожала она плечами. Не стоит портить отношения с этим Отделом – ходят слухи, что они ребята хваткие и если уж вцепятся, то обглодают жертву, как пираньи, оставив голый скелет. Интересно, нельзя ли наладить с ним более тесный контакт во избежание дальнейших неприятностей?

– И все же в чешской лаборатории с вами не согласились, – добавил между тем Кадреску.

– На вашем месте я бы не стала так уж слепо доверять этим результатам.

– Но в Институте радиологии им доверяют, иначе зачем было отправлять опухолевый материал за тридевять земель?

– Как всегда с детьми – просто перестраховались. В любом случае мальчика ждала полная резекция, иначе можно было ожидать перерастания опухоли в злокачественную!

– То есть вы допускаете, что ошиблись?

Черт, да он бульдог! Георгиади втянула в легкие побольше воздуха и ответила:

– Нет, не допускаю: мой диагноз правильный, и я уверена, что любые специалисты его подтвердят!

– Рад за вас, – холодно кивнул Кадреску. – Потому что перед визитом сюда я заехал в Институт радиологии и забрал материал Алексея Попкова. Надеюсь, ваш диагноз подтвердится.

Что-то подсказывало Нинель Виссарионовне, что он надеется ровно на обратное. И почему ей так «повезло»? Годы безупречной работы, международные конференции, симпозиумы, две книги, изданные не только в России, но и за рубежом – и вдруг такое! Ну чего этой мамаше не сидится? Мальчишка через некоторое время полностью оправится, а вот ее собственная репутация может незаслуженно пострадать!

Тем временем Кадреску следил за напряженной работой мысли, отражавшейся на лице собеседницы. А лицо у нее было подвижное и интересное. Даже самый льстивый критик не назвал бы Георгиади красоткой, но было в ней что-то, невольно притягивающее внимание. Внешность явно восточная – хорошо очерченные скулы, острый подбородок, изогнутые дугой ухоженные брови и пронзительный взгляд серых глаз. Минимум морщин: очевидно, женщина следит за собой, а потому, хотя и не выглядит моложе своих сорока девяти лет, отлично сохранилась. Леонид представил себе, какова она в постели – он всегда представлял это, впервые встречаясь с представительницей противоположного пола старше восемнадцати, хотя те, кто моложе тридцати, уже давно его не привлекали. С Георгиади, пожалуй, он бы не отказался от парочки кульбитов… Если бы не работа, конечно: как можно спать с тем, кого рассматриваешь разве что не под микроскопом? Самое интересное, что она, похоже, думает о том же. Леонид разбирался в женщинах и не мог не видеть, с каким интересом смотрит на него собеседница. Больше всех качеств Кадреску ценил в дамах наличие серого вещества, а Георгиади в этом определенно не откажешь. Однако Лицкявичусу бы такое не понравилось. Не то чтобы Леонид боялся расстроить босса, но Андрей был одним из тех немногих, к кому патолог испытывал искреннее уважение, а потому не хотел его разочаровывать.

Что ж, он узнал, что хотел: Георгиади не так уверена в своем диагнозе, как хочет показать, просто она не ожидала, что ее мнение подвергнут сомнению. Перед визитом сюда Леонид изучил «предмет» исследования и пришел к выводу, что хирург окажется крепким орешком. У нее хорошие связи не только в Комитете здравоохранения, но и в министерстве, она знакома с губернатором и даже вхожа в его дом. Это означает, что она сделает все, чтобы выбраться из неприятностей, напряжет всех, кого знает, и, скорее всего, выйдет сухой из воды, даже если виновата.

* * *

– Что же мне делать, Агния Кирилловна? – Жанна была в панике. – Меня уволят, да?

Я сама позвонила ей, по-прежнему не в состоянии избавиться от чувства вины, а она попросила о встрече. Мы пересеклись в кафе «Жили-были» на Невском проспекте. Обычно это место оживленное, но, хотя была суббота, народу оказалось немного.

– Елена Георгиевна говорит, что, если все подтвердится, Добров определенно тебя не оставит, – печально подтвердила я.

– И что тогда? Не так-то легко найти работу в другом месте, особенно если на тебе висит обвинение во врачебной халатности!

– Погоди пороть горячку! Еще ничего не известно…

– Да что тут неизвестного-то?! Ошибку могли допустить либо я, либо Шемякина, а Ладога тут вообще ни при чем; если уж начистоту – он, может, и обязан убедиться в том, что все сделано правильно, но вы ведь и сами понимаете, что на практике это совершенно невозможно!

– А как ты думаешь, кто из вас виноват?

– Вы ведь работаете с Шемякиной давно? – вместо ответа спросила Жанна.

Я кивнула.

– Как она… В смысле, она позволяет вам себя проверять?

– В этом никогда не было необходимости.

– Вот именно! Она меня к столу для медикаментов и близко не подпускает – видимо, считает недостаточно компетентной. На первых порах я пыталась спорить, но сами знаете, как Шемякина ведет себя, когда оспаривают ее профессионализм!

– А в тот день ты пыталась проверить, что она готовит для анестезии?

– Да. Но она вела себя агрессивнее, чем обычно. Честно говоря, я решила, что у нее дома нелады – все-таки иметь такого сына…

– Ты о чем сейчас? – насторожилась я.