Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

…Еда была превосходной. Анжела даже не ожидала, что семейство Валентины так расщедрится. На стол подавали такие яства, которых, как Анжела точно знала, Валентина и ее родичи не едали с тех самых пор, как дядя Боря разорился. Ужин проходил в молчании. Возможно, присутствующим и было что сказать, но разговор непременно свернул бы на отношения Риммы и Романа, а эта тема попадала в разряд табу. Анжела не могла не заметить, что сама Валентина едва притронулась к пище, и подумала, что она, очевидно, томится в ожидании момента, когда нотариус наконец перейдет к официальной части. Однако Илья Львович не торопился.

Наконец он медленно и аккуратно вытер рот бумажной салфеткой, пригладил козлиную бородку и поднялся из-за стола, чтобы достать из «дипломата» пластиковую папку. Вернувшись к столу, Илья Львович вновь опустился на место и вытащил всего один лист бумаги. Текст документа оказался совсем коротким.

Нотариус приступил к чтению завещания Риммы. На лице Валентины появилось выражение недоверия, быстро сменившееся злобной гримасой. Дядя Боря и его жена обреченно переглянулись, но не издали ни звука.

Неудивительно, что Валентина была разочарована. Все состояние, согласно последней воле покойной, делилось на две части. Первая, включающая две дачи и квартиру, где до последних дней проживала Римма, отходила ее любимой внучатой племяннице Анжеле. Вторую же часть, денежную, должны были поровну распределить между собой благотворительные организации, перечисленные в завещании. Очевидно, Римма хотела остаться в памяти знающих и вовсе не знающих ее людей щедрой. Кто мог ей это запретить?

– И все? – нетерпеливо спросила Валентина, когда нотариус бережно засунул завещание обратно в папку.

Илья Львович кивнул.

– Этого не может быть, – громко заявила Валентина. – Она не могла так с нами поступить!

– Валя, – начал было дядя Боря, но ту уже несло, как сани с горы.

– Ладно, Римма разбазарила половину состояния между этими попрошайками. Как их там – «Клуб любителей чая», «Друзья бездомных собак» и так далее. Но отдать остальное Анжелке?! Да ведь у нее все есть, что только можно купить за деньги! Где справедливость? Я с ребенком и родителями вынуждена ютиться в коммуналке, а эта фифа будет жировать, получив теткину недвижимость!

Илья Львович резонно заметил Валентине, что речь идет вовсе не о справедливости, а о последней воле усопшей, она имела право распорядиться своими деньгами и домами так, как считала нужным. Но Валентину это не устроило.

– Папа, ты-то что молчишь? – возмущенно обратилась она к дяде Боре. – Ты и на этот раз собираешься проглотить оскорбление?

– Не вижу, в чем здесь оскорбление, – спокойно произнесла Анжела, до сих пор хранившая молчание. – В том, что Римма сочла меня более достойной, чем ты?

По лицу Валентины она поняла, что только присутствие в комнате других людей помешало кузине немедленно вцепиться Анжеле в волосы. Анжела могла праздновать победу. Если бы не одно обстоятельство, касавшееся Юрия Димитриади, она ни за что не отказала бы себе в удовольствии задержаться в доме дяди подольше, чтобы насладиться бессильной яростью Валентины.

Однако Анжела поднялась.

– Думаю, дальнейшая дискуссия бессмысленна, – сказала она ровным, лишенным эмоций голосом. – Спасибо за ужин, Римме он непременно пришелся бы по вкусу. И спасибо вам, Илья Львович, – обернулась она к нотариусу, который с улыбкой склонил голову в знак уважения. – Всего хорошего.

С этими словами Анжела покинула комнату, где воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных ходиков. У нее оставалось дело, не терпящее отлагательств, ритуал, который Анжела должна была совершить одна, наедине со своими воспоминаниями…

Она всю жизнь мечтала иметь камин – он казался ей символом респектабельности, стабильности и достатка. Новую квартиру Анжела подбирала не в последнюю очередь и по этому принципу, и ей повезло: камин оказался огромным, во всю стену, прямо напротив эркерного окна. Он создавал атмосферу уюта, особенно зимними вечерами. Летом Анжела обычно его не использовала, но сегодня собиралась нарушить правила.

Весело потрескивал разгорающийся огонь. Поставив на журнальный столик бутылку коньяка, Анжела вытащила из комода коробку, перевязанную черной траурной лентой. Бережно достала оттуда пачку тетрадей по девяносто шесть листов каждая и положила их рядом с камином. Налив себе хорошую порцию выпивки, она уселась на ковер, скрестила ноги по-турецки и взяла в руки первую из тетрадей.

– За тебя, Римма, – громко провозгласила Анжела, отсалютовав невидимой тени усопшей полным стаканом. – За твое предательство и твою смерть!

Она сделала большой глоток и, вытерев губы тыльной стороной ладони, добавила:

– И за тебя, папа!

Тетрадь полетела в огонь. Роман выполнил свою задачу и передал Анжеле дневники престарелой возлюбленной. Эта глупая корова вела дневники! Если бы она знала, что это невинное занятие приведет к ее собственной смерти… Наконец-то Анжела получила ответ на мучивший ее вопрос – почему? Почему отец, волевой, несгибаемый человек, так глупо и бездарно закончил свою жизнь?

Теперь она точно знала, зачем Валентина приходила к нему в кабинет в тот роковой день.

Дела отцовской фирмы обстояли не лучшим образом. Экономический кризис больно ударил по обывателям, но тем, кто ворочал огромными суммами и не был монополистом на рынке товаров и услуг, пришлось намного тяжелее. Строительство требует капиталовложений – таких, обеспечить которые в состоянии только бесперебойное кредитование. Однако даже в изменившейся ситуации кредит доверия у банков к Игорю Александровичу Сумскому оставался высоким. Тяжелое положение фирмы скрывалось очень тщательно и от кредиторов, и от служащих. Даже его собственный заместитель не был в курсе того, насколько состояние дел близко к критическому. В этих условиях контракт на строительство торгового центра, которому тогда и аналогов-то не было – с бассейном, катком и множеством других развлечений, обещал не только вытащить фирму Сумского из кризиса, но и основательно изменить ситуацию. Игорь Александрович не привык к тому, чтобы его семья в чем-либо нуждалась. Много лет проработав на железобетонном заводе заместителем директора, он обеспечивал их всем необходимым. Когда пришла перестройка и собственное дело стало реальностью, Сумской быстро сориентировался. Он за бесценок купил вконец разорившийся завод и создал собственную строительную фирму. Поначалу заказы поступали только от частных лиц, достаточно состоятельных, чтобы заказывать домики за городом по индивидуальным проектам. Что ж, надо же с чего-то начинать. И Сумской не колебался, начал со строительства коттеджей. Постепенно частный сектор в России окреп, и заказы стали более солидными. И вот в один миг все полетело к чертям собачьим – грянула очередная денежная реформа! Но Игорь Александрович Сумской сдаваться не привык. Он рассчитывал на подписание контракта с бельгийской фирмой, которая как раз и собиралась строить новый торговый центр. Никому, кроме своей родственницы Риммы – не самой близкой по крови, но родной по духу, – Сумской не сообщил о готовящейся сделке. Он бы и ей не сказал, но Римма была дамой состоятельной и могла помочь деньгами. Взамен Игорь Александрович предложил сделать ее партнером с внушительным пакетом акций собственной компании. Римма ничего не смыслила в бизнесе, но не сомневалась, что Игорь не подведет – слишком велико его чувство ответственности. Чертова ответственность, она-то и погубила отца!

Анжела знала, что отношения между семейством дяди Бори и ее собственным охладилось после смерти Игоря Александровича, но понятия не имела почему. Если бы не слабость Риммы к дневниковому жанру, эта тайна так никогда и не выплыла бы наружу.

У дяди Бори не было дара вести собственное дело, но пример старшего брата казался слишком заразительным. Он пробовал торговать одеждой, ездил в Польшу и Турцию, закупал шмотки, которые плохо продавались, огромными партиями. Вещи пылились на складах, а ведь за хранение требовалось платить, причем немалые деньги. После провала на вещевом рынке дядя Боря решил освоить новую для себя отрасль – компьютерную. Этот бизнес требовал гораздо больших капиталовложений, чем торговля одеждой. Тогда-то дядя Боря и обратился к брату с просьбой о беспроцентной ссуде и клятвенно пообещал вернуть все до копейки. Игорь Александрович деловому чутью брата не доверял. Да и всю наличность он вкладывал в свою фирму, на руках просто не было такой большой суммы. Именно из-за этого братья рассорились. Борис не понимал, как это – один брат не желает помочь другому. Он затаил обиду, но мечту стать компьютерным магнатом не оставил. Раздобыл где-то деньги под огромные проценты и, уверенный в том, что дело беспроигрышное, с головой пустился в очередную авантюру. И прогорел. Семья Бориса потеряла все: квартиру в центре Питера, дачу, машину, но даже продажа имущества не покрыла долг. Игорь Александрович предложил помощь – не брату, но его жене и дочери. Просто пожалел их – у женщин не было другого выхода, как подчиниться воле мужа и отца и позволить ему в буквальном смысле заложить их жизни.