Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Но… – снова попытался возражать Мономах, однако Горин не дал ему такой возможности.
– Я рекомендую вам обратиться к Веронике Циммерманн, – сказал он безапелляционным тоном. – Так как вы не разбираетесь в антиквариате, а магазины «Нужные вещи» по завещанию переходят в ваше владение, получается, вам потребуется специалист. Я уже разговаривал с ней, и она сказала, что будет рада вернуться к своим обычным обязанностям, а также, если у вас возникнет такое желание, стать вашим гидом в мире раритетов. Но я бы вам рекомендовал сделать Веронику управляющей всеми точками и оставить набор персонала на ее усмотрение – вам останется только получать дивиденды и ни о чем не беспокоиться. Послезавтра я улетаю в Штаты, однако планирую вернуться через пару месяцев – надеюсь, к тому времени
Машинально попрощавшись, Мономах положил телефон на крыльцо.
– Че там? – полюбопытствовал Иван, подливая коньяк в опустевший бокал Мономаха.
Тот ошарашенно уставился на приятеля и пробормотал:
– Кажется, я богат!
Раньше Алла равнодушно относилась к изменениям менструального цикла – он редко выбивался из графика, не более чем на пару дней. Однако в этот раз задержка на трое суток заставила ее нервничать: неужели случилось то, чего она так хотела? Перестав принимать противозачаточные, Алла не пошла к врачам: ей не так много лет, а значит, есть шанс, что она, абсолютно здоровая женщина, сумеет зачать естественным образом. О других вариантах Алла пока не задумывалась.
Если она беременна, что делать? Рассказывать Дмитрию или нет? Если она не намеревается с ним расставаться, наверное, сказать придется… И что потом? Он, из чувства ответственности, сделает вид, что рад? А вдруг он действительно будет рад? А если нет?
Алла специально стояла спиной к лежащему на тумбочке возле умывальника тесту, выжидая положенное время и еще немного – просто чтобы точно без вариантов. И тест она купила самый дорогой – чтобы наверняка.
Время на экране телефона, который она держала в руках, текло медленно, и все же необходимые минуты прошли.
Алла подождала еще тридцать секунд и повернулась, зажмурив глаза. Но от правды не спрячешься: она открыла их и увидела одну четкую полоску. Она смотрелась одиноко на фоне пустого белого полотна теста.
Алла взяла тест и повертела его в руках – ненужная манипуляция, так как вторая полоска должна была появиться с лицевой стороны… Что ж, значит, не сегодня. Жаль, ведь она впервые в жизни по-настоящему хочет ребенка. И в этот раз никто и ничто не заставит ее прервать беременность – она станет матерью, пусть даже матерью-одиночкой, ведь это – далеко не самая страшная участь. У нее есть работа, друзья, имеются кое-какие накопления, так что она не пропадет! Вернее, они оба не пропадут.
Алла пошла на кухню, выбросила тест вместе с коробочкой в корзину для мусора, поглубже закопав их в рваных упаковках из-под продуктов. Затем она достала вок и, поставив его на плиту, принялась нарезать мелкими кусочками индейку и овощи: китайцы считают, что мелко порезанная пища способствует пищеварению, а Алла собиралась приготовить блюдо из азиатской кухни. Пару раз ее взгляд тоскливо скользнул по дверце шкафа, за которой располагалось мусорное ведро…
Ничего, в следующий раз обязательно получится!
Ирина Градова
Горькое лекарство
Прикрыв дверь и повернув ключ в замке, Мономах рухнул в свое кресло за столом, заваленным бумагами. О том, чтобы приняться за них сейчас, не могло быть и речи: он с утра на ногах, три операции от двух до трех с половиной часов с перерывами по двадцать минут – даже перекусить не успел бы, если б не добросердечная медсестра Алина. Та сбегала в столовую и купила ему три пирожка с капустой и чай с лимоном, которые он съел и выпил буквально на ходу, перебегая от одной операционной к другой. К слову, он мог бы работать поменьше, ведь позиция заведующего отделением ТОН, то есть травматолого-ортопедическо-нейрохирургического, предполагает некоторые привилегии. Например, его коллега и вечный недруг, заведующий травматологией
Тактаров, использовал эти привилегии на полную катушку, записывая себя вторым, а то и первым хирургом в операциях, в которых он вовсе не принимал участия! Для Мономаха это было неприемлемо, но и обычные бонусы в виде, скажем, уменьшения операционной нагрузки, его не устраивали: Мономах справедливо полагал, что хирург, перестав оперировать, умирает как профессионал, а потому «самозабвенно резал налево и направо», как со смехом выражалась его начальница и, по совместительству, любовница, и. о. главного врача Анна Нелидова.И все же возраст, похоже, берет свое, как ни печально это признавать! Скоро ему стукнет сорок семь – господи, УЖЕ сорок семь, а ведь, кажется, совсем недавно он окончил медицинский институт и ринулся в профессию очертя голову, мечтая заработать себе репутацию, сделать имя в медицинском сообществе и, возможно, совершить какой-нибудь значимый прорыв в своей области. Ну, положим, первые два пункта он выполнил, а третий… Что ж, он ведь не стар, может, все впереди? Однако еще пять лет назад Мономах даже не ощутил бы особого напряга, выстояв девять часов у операционного стола, а сегодня у него ломит все тело, гудят ноги, а пальцы едва гнутся! Может, пора все-таки воспользоваться положением и перестать корчить из себя многостаночника?
Ну вот перед ним и встал вопрос возраста – дожили, как говорится!
С некоторых пор Мономах стал замечать, что большинство работников отделения моложе его. Когда коллеги поздравляют его с днем рождения и другими праздниками, то желают много всего – в зависимости от того, у кого как развита фантазия. В основном, конечно же, формулировки стандартные: счастья, здоровья и финансового благополучия. Ужасно не это, а то, что скоро, по всей видимости, останется единственное пожелание – здоровья. Для себя Мономах решил: когда это случится – значит, здравствуй, старость!
Дело осложнялось тем, что, несмотря на неурочное время, – конец апреля! – Комитет по здравоохранению скинул квоты на бесплатные операции по протезированию суставов и межпозвоночных дисков, а это означало, что работы не просто хватит на всех хирургов ТОН и травматологии Тактарова – пришлось кинуть клич и пригласить народ из НИИ травматологии и ортопедии имени Вредена и пары других больниц! Пациентов тоже пришлось вызванивать: хоть люди и стоят в очереди на операцию, нельзя забывать, что начинается дачный сезон. А кто у нас самые заядлые дачники? Правильно, пенсионеры, они же – самые вероятные пациенты ортопедической хирургии! И все же койки удалось заполнить быстро, а послеоперационных больных без осложнений и сопутствующих заболеваний не держат в стационаре больше недели – народ ломанулся валом, и теперь Мономах уже опасался, что квот на всех не хватит: придется звонить в Комитет и просить еще!
Так что вряд ли удастся в ближайшее время уйти в отпуск, как он рассчитывал. А жаль, ведь Мономах планировал провести время с сыном, которого почти не видел в течение года, если, конечно, исключить общение по видеосвязи! Может, к концу июля все рассосется и удастся выкроить пару недель?
Еще раз посмотрев на кипу бумаг на столе так, словно каждый из этих документов являлся его личным врагом, мешающим спокойно жить, Мономах решительно поднялся и направился к вешалке, на ходу стягивая халат, который, казалось, врос в тело за время, проведенное в операционной. И тут зазвонил телефон. Не мобильный, а стационарный, и это могло означать лишь одно: звонок официальный, придется снова вернуться к работе! Не брать? В принципе, время позднее, и никто бы не удивился… Черт, так нельзя – вдруг что-то важное?
– Владимир Всеволодович? – раздался мелодичный голос на другом конце провода, и Мономах решил, что его обладательница, должно быть, молода. Секретарша какой-то «шишки»?
– Слушаю, – произнес он не слишком любезно: названивать позднее конца рабочего дня по меньшей мере невежливо!
– Наверное, вы меня не помните, я работала медсестрой в вашем отделении лет пять назад… Далманова я…
– Ольга Далманова? – перебил Мономах. – Ну почему же, я прекрасно тебя помню! Что, решила вернуться? А то у нас катастрофически не хватает среднего медперсонала…