Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Алина тяжело сглотнула. Русик — замечательный ребенок, он почти ничего не просит, как будто знает, что она все равно не сможет ему это купить. Другие дети приносят в детский сад дорогие электронные игрушки, и Русик с придыханием рассказывает дома об этих чудесах техники, но в детском магазине довольствуется тем, что просто рассматривает дорогие товары. Алина пользовалась каждой возможностью порадовать сына, но Гальперин прав: сколько бы она ни трудилась, ей не заработать достаточно, чтобы иметь возможность доставлять удовольствие собственному ребенку!
— Зачем вы все это мне говорите? — растерянно спросила она.
— У меня есть для вас предложение. Вернее, сделка.
«Сделка с дьяволом?» — отчего-то мелькнула в ее голове странная мысль. Но что Алина может предложить такому человеку, как Гальперин? У нее же ничего нет!
— Я адвокат, вы знаете, — продолжал он между тем,
Алина машинально кивнула.
— Хотите вернуться в вашу квартиру? А еще я могу сделать так, что ваш бывший сильно пожалеет о том, что поступил с вами подобным образом. Ну, мне удалось вас заинтересовать?
Алсу постучала в дверь заведующего ТОН и услышала резкое:
— Войдите!
Он разговаривал по телефону и знаком указал на диван. Она молча уселась.
— Почему ее нельзя перевести в травматологию? — продолжал он разговор. — Она — ваша пациентка! Операцию ей делали у вас, и… Нет, мы не можем просто удалить протез — а дальше-то что?
Алсу внимательно следила за ртом заведующего — за тем, как двигаются его четко очерченные губы и кадык на шее. Длинные, сильные пальцы нервно постукивали по стильному пресс-папье в виде человеческого мозга, сделанного из черного оникса. Красивая работа. Красивые пальцы.
Голос на другом конце провода, очевидно, продолжал высказывать возражение за возражением, и заведующий раздраженно бросил трубку на базу. Желваки на его лице ходили ходуном, а серые глаза потемнели, став практически черными.
— Что-то случилось? — мягко поинтересовалась Алсу. Они были не в тех отношениях, что предполагают делиться наболевшим, но и оставить случившееся без внимания она не могла.
Владимира Всеволодовича Князева, зава ТОН, за глаза называли Мономахом. Алсу не знала, с чьей легкой руки прилепилось к нему прозвище, но слышала, что случилось это во время учебы в институте. Кто-то сведущий в русской истории обратил внимание на совпадение имени и отчества парня с Владимиром Мономахом [1] , а также на фамилию и решил обыграть все в шутливой манере. Вряд ли шутник предполагал, что идея приживется.
1
Владимир Всеволодович Мономах — князь смоленский, черниговский, киевский, государственный деятель, военачальник, писатель, мыслитель.
— Вчера доставили пациентку, — медленно, словно все еще размышляя, стоит ли откровенничать, ответил на вопрос Алсу Мономах. — Перелом протезированной шейки бедра.
— Вот же черт! — не сдержалась молодая женщина. — Сколько ей лет?
— Семьдесят четыре.
— О.
— Вот именно. Протез — вдребезги! Ставили его у нас, семь лет назад.
— В травматологии?
Он кивнул.
— А почему тогда к вам доставили?
— Тактаров сказал, «свободных коек нет».
— Ну да, бесплатных нет свободных! — скривилась Алсу. — Все в курсе, что коек нет, поскольку отделение забито платными пациентами, и врачи, включая самого Тактарова, трудятся в поте лица, рубя «капусту» — конечно, у них нет возможности заниматься больной, поступившей по ОМС!
— Вот я и пытаюсь перевести пациентку, но пока не выходит, — хмуро кивнул Мономах.
— Но Тактаров же не может не понимать, что она лежит не по адресу? Что вам с ней делать?
— Он предлагает удалить протез и все вычистить, но это же не выход!
— Разумеется, нужна замена протеза.
— Квот давно не сбрасывали, и Тактаров не желает возиться, — подытожил Мономах. — А ведь это он, лично, ставил ей титановый сустав!
Алсу понимала, что единственный выход в подобном случае — обратиться напрямую к главврачу: только он может обязать Тактарова взять пациентку. То, что зав травматологией — личный друг главврача, знают все. Выходит, жаловаться и требовать справедливости не имеет смысла.
— И что вы будете делать? — поинтересовалась она.
— Понятия не имею… У вас-то ко мне какой вопрос?
Алсу и забыла, зачем пришла!
— Я насчет вашего пациента, Газарова.
— Он не мой, а Карповича. Так что с ним?
— Нельзя оперировать, надо подождать.
— Так плохо?
— Газаров — кардиологический больной, ему, по-хорошему, нужно у нас лежать.
— Ну, Алсу Азатовна, не мы же его силком заставляем — его к нам направили! — развел руками Мономах. — Операция ему показана, но раз вы говорите — нельзя… Вы же понимаете, у нас не отель, и держать непрофильных больных я не имею права. Раз оперировать
невозможно, значит, по идее, нужно отправлять его домой. Или к вам перевести?— Думаю, это можно сделать, — кивнула Алсу. — Найдем для него койку. А потом — снова к вам.
— Отлично!
Она видела, как складки вокруг рта зава ТОН разгладились, и порадовалась, что пусть и совсем чуть-чуть, но облегчила ему существование. Алсу знала, что Мономах переживает непростое время. Он проработал в больнице восемнадцать лет, умудрившись не испортить отношения с коллегами и завоевать уважение персонала. Однако с приходом нового главврача полгода назад многое изменилось, и не в лучшую сторону. «Новая метла» сама по себе является источником стресса, а «метла» в лице Тимура Айдаровича Муратова мела всех без разбора. То и дело Алсу с сожалением выясняла, что очередной коллега, хороший специалист, уходит, не поладив с начальством, а на его место берется темная лошадка, зато — знакомый Муратова. Со спецотделением ТОН и его заведующим у Муратова сложились «особые» отношения. Путем несложных умозаключений она могла предположить, что проблема заключалась в двух вещах. Первой был бывший главный, Павел Афанасьевич Лаврушин, чье место занял Муратов. Случилось это по состоянию здоровья первого, иначе последнему не видать бы должности как своих ушей — во всяком случае, в этой больнице, считавшейся одной из лучших в городе. Именно Лаврушин перетащил Мономаха сюда и взял над ним шефство, помогая и поддерживая молодой талант, который он сумел вовремя разглядеть. Алсу не знала, какие отношения связывали Лаврушина и Муратова, но догадывалась, что они знакомы — и, скорее всего, друг друга недолюбливают. Второй причиной пристального внимания главврача наверняка являлся своеобразный характер Мономаха. С ним можно договориться, но горе тому, кто попытается подмять его под себя — ни угрозами, ни авторитетом надавить на зава ТОН невозможно. Вот потому-то с самого первого дня занятия Муратовым новой должности между ним и Мономахом началось противостояние, которое рано или поздно должно чем-то закончиться.
— У вас что-то еще? — поинтересовался зав, и Алсу поняла, что таким вежливым способом он предлагает ей завершить «аудиенцию».
Выйдя из кабинета, она пошла к лифту, но настойчивый телефонный звонок заставил ее притормозить.
— Да, мамочка?
— Детка, ты помнишь о сегодняшнем ужине?
— Прости, о каком ужине?
— Ну как же, милая, я ведь несколько раз тебе напоминала! — Голос матери звучал расстроенно. — Дядя Ренат придет, с сыном.
О боже, с сыном — мама в своем репертуаре! Алсу отлично понимала, что это означает: родители не оставляют попыток найти дочке мужа. Ей почти тридцать, карьера складывается успешно, а вот с личной жизнью не ладится. Отчаявшиеся родители постоянно устраивают встречи с друзьями и их детьми, приятными молодыми людьми, однако Алсу до сих пор упорно избегала продолжения знакомств. Похоже, и в этот раз придется сделать над собой усилие, дабы не огорчать папу с мамой!
Алина чувствовала себя неуютно в пустом кабинете, обставленном по последнему слову эргономики. Ее взгляд скользил по выбеленным стенам, на которых висели абстрактные картины. Алина не понимала современное искусство, предпочитая классическое изображение людей и предметов. Больше всего ей нравились портреты. Алина не разбиралась в живописи, но любила разглядывать человеческие лица. На них читались эмоции, которые натурщики испытывали в момент, когда их запечатлела кисть мастера. По этим застывшим лицам можно сделать предположение о характере людей, о том, какую жизнь они прожили. А разноцветные мазки, хаотично разбросанные по полотну, не производили на нее впечатления. Как-то по телевизору Алина видела сюжет о слоне в зоопарке, который любил набирать в хобот краску, а потом выплескивать ее на холст. Служители прикинули, что на этом можно заработать, и стали продавать слоновьи «картины» в Интернете. Странной была не сама идея, а то, что находилось немало людей, согласных платить деньги за звериное «творчество»!
— Простите, что заставила ждать, — раздался голос у нее за спиной, и Алина вздрогнула от неожиданности. Пересекая кабинет, к ней приближалась маленькая, хрупкая на вид женщина лет пятидесяти, одетая в брючный костюм. Как ей удалось бесшумно открыть дверь и проскользнуть внутрь так, что Алина и не заметила?
— Борис Исаевич в общих чертах рассказал мне о вашем деле, — продолжала дама. — Меня зовут Людмила Семеновна. Могу я называть вас по имени?
Алина кивнула: еще не хватало, чтобы дама вдвое старше нее обращалась к ней по имени-отчеству! Гальперин отзывался об адвокате Арнаутовой как о весьма компетентном профессионале, но делал он это с присущим ему сарказмом: