Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26

Затем он повернулся к Шилову:

– Вам знакома фамилия Челищевых, Олег? Может, кто-нибудь из них был вашим пациентом?

– Вряд ли, – покачал головой Шилов. – Если принимать во внимание тот факт, что они по какой-то причине имеют на меня зуб, это значит, что дело неприятное, а тогда бы я точно не забыл это имя!

Это звучало вполне логично.

– Странно… – пробормотал майор, уставившись в одну точку за моей спиной.

– Что именно? – насторожилась я.

– Да вот… Понимаете, я тоже помню, что встречал это имя в списке, но не обращал на него внимания, так как оно не фигурировало ни в одном из «дел врачей», о которых мы знаем!

– Тогда, может, что-то нам до сих пор еще не известно? – предположила я и поежилась от мысли о том, что где-то вполне могут находиться неопознанные или вообще еще не обнаруженные тела медиков.

– Это приходило мне в голову, – кивнул Карпухин. – Или, если это не так, то мы, друзья мои, скорее всего, вышли на нашего таинственного «мстителя» – вот так случайно, как это частенько и происходит, и тогда…

Все, кто находился в этот момент на кухне, понимали, что означает это «тогда». Это означает, что больше не нужно оглядываться, идя по улице, не нужно, чтобы телохранитель Леша повсюду следовал за Шиловым, чтобы Извеков постоянно находился под охраной… Если Челищевы – те самые «мстители», то мы все сможем вздохнуть свободно, и в городе не возникнет паника, уже готовая разразиться, ведь в газеты все же просочились отдельные статьи, ожидая того ушлого журналиста, который сумеет связать воедино все случаи и забить тревогу. Ничего этого не произойдет, если Челищевы и есть те самые преступники!

* * *

– Ничего не выходит! – бормотал майор, расхаживая из угла в угол по офису ОМР. Мы давненько здесь не появлялись, и я с удивлением обнаружила, что, оказывается, почти соскучилась по этим чистым белым стенам, огромным окнам, пропускающим много света, и монотонно жужжащим компьютерам. К тому же наша с Олегом квартира, в последнее время ставшая штабом ОМР, для этого не совсем подходила. Кроме того, все члены отдела считали неудобным постоянно тусоваться у нас, ведь нужно же, в конце концов, позволить людям иметь личную жизнь!

– Просто не знаю, что и делать! – продолжал рычать майор. Он походил на разъяренного бультерьера, рыскающего в поисках жертвы, и волны негатива, исходящие от него, заставляли присутствующих ощущать некоторую нервозность.

– Что значит – не выходит? – спросил Павел Кобзев, привычным жестом сдвигая на нос очки. – Вам удалось поймать Челищевых?

– Разумеется – куда бы они от нас делись! – фыркнул Карпухин.

– И?.. – приподнял бровь Леонид.

– И – упс-с, как говорят америкосы! – развел руками майор. – Я не могу им предъявить ничего, кроме похищения человека.

– А как же письма с угрозами?! – воскликнула я. – Они же собирались убить Пашу… То есть, конечно, не Пашу, а Олега, но разве это имеет значение?

– К сожалению, имеет. Несмотря на то что я сразу же распорядился развести их по разным допросным, отец и мать Челищевы в один голос твердят, что во всем виноват Геннадий.

– Они так легко закладывают собственного сына? – изумился Кобзев.

– Вот тут-то собака и зарыта! Геннадий Челищев с шестнадцати лет состоит на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом «вялотекущая шизофрения».

Кобзев тихонько присвистнул.

– Ну, тогда все ясно: теперь можно повесить на него убийство Влада Листьева или Галины Старовойтовой – его никто не посадит!

– Вот именно, – согласно закивал майор. – В лучшем случае парень проведет пару месяцев в психушке, которая ему и так дом родной!

– Погодите, но это же просто невозможно! – снова вмешалась я. – Если бы они поймали не Пашу, а Олега, им бы так ни за что не повезло: Челищева вряд ли позволила бы ему уйти живым…

– Но они поймали именно Павла, Агния, – мягко перебил Карпухин. – То, что жертвой должен был стать ваш муж, недоказуемо!

– Как это – недоказуемо! – возмутилась я. – Ведь Паша сам слышал, как отец с сыном это обсуждали, и имя Олега звучало совершенно ясно!

– Так говорит Павел Бойко, – покачал головой майор. – К сожалению, его состояние в тот момент оставляло желать лучшего – удар по голове, шок, да еще воздействие хлороформа – в общем, сами понимаете.

– Но ведь Геннадий зачем-то напал на Пашку! – воскликнул Никита. – Он что, просто неожиданно слетел с катушек и выбрал жертву случайно? Да никакой суд в это не поверит!

– Боюсь, до суда дело вообще не дойдет, – со вздохом произнес майор. – Челищевы-старшие говорят, что Геннадий терпеть не может врачей с тех самых пор, как они погубили его сестру Галю. Они были близнецами. Девочка умерла от пневмонии в девяносто пятом.

– От пневмонии? – недоверчиво переспросил Кадреску. – Они не слышали о пенициллине?

– О, это еще не все, Леонид! – горько усмехнулся майор. – Галя Челищева умерла не где-нибудь, а в больнице, представляете? Девочка попала туда аккурат под Новый год, якобы с тяжелой ангиной, персонал перепился, как это частенько водится, и три дня она провалялась почти без присмотра. Матери удалось «подогнать» к ней лечащего врача только третьего числа утром, но уже было поздно: как ни старались, спасти Галю Челищеву не смогли.

Мне кажется, мы подумали об одном и том же: вот она, еще одна печальная история врачебной ошибки, или халатности, в которой никто не стал разбираться, несмотря на то, что маленький человек лишился жизни, а его семья до сих пор оплакивает потерю.

– Значит, – заговорил Никита, – они пытаются все представить так, что Геннадий и в самом деле взбесился, а Павел просто оказался под рукой? Он же дежурил у больницы, поджидая Шилова!

– Челищевы утверждают, что Геннадий несколько недель назад перестал принимать лекарства.

– В таком состоянии шизофреник способен на что угодно, – покачал головой Кобзев. – Они легко докажут это в суде: я сам, будучи приглашенным экспертом, встал бы на сторону защиты!

– Но ведь Челищевы состоят в группе «Начни сначала»! – не желала сдаваться я, несмотря на неутешительные факты, представленные майором, и заявление психиатра. – Все сходится…

– Челищевы сожалеют о том, что брали сына с собой на встречи в группу. Официально сожалеют, во всяком случае. Они считают, что разговоры членов организации, описание ими своих несчастий привели к тому, что в больном мозгу их сына сработал какой-то невидимый спусковой крючок.

– Это вполне возможно, – кивнул Кобзев. – И, хотя я, как и вы, ни на секунду не верю в то, что Челищевы говорят правду, приходится признать: они действительно могут выйти сухими из воды.

– Да-да, – едва слышно пробормотал Карпухин. – Все так, как рассказывал Андрей – про Люциуса…

– Про кого? – переспросил Никита.

Честно говоря, никто ничего не понял, но Карпухин, похоже, и не собирался нам что-либо объяснять.

– Это получается, – неожиданно заговорил Кадреску, – мы опять там же, где и были? Так какого черта все это расследование? Все равно ничего не выйдет!