Медицинский триллер. Компиляция. Книги 1-22

— Время от времени в человеческом обществе непременно появляются паразиты, питающиеся кровью окружающих. Эти паразиты — не человечество. Они мутанты. По моему мнению, с ними даже кислородом-то нельзя делиться. Но от них никуда не денешься, вот я и помогаю вылавливать этих гадов и упекать за решетку, откуда они никому уже не могут причинить вреда. Я стремлюсь сделать безопаснее и спокойнее жизни тех людей, которые поднимаются утром, идут на работу, выращивают детей или помидоры, разводят рыбок, а по вечерам смотрят дома телевизор. Эти люди и есть человечество.

Я проводила его, еще раз восхитившись его задом, обтянутым джинсой. И его мозгами.

Может быть, подумала я. Может быть!

В тот же день вечером мы с Кэти купили мороженого и отправились на гору, на одно из моих самых любимых мест, откуда видна вся равнина и река Святого Лаврентия.

Я взглянула на панораму залитого огнями Монреаля, ощущая себя участницей невероятных приключений в голливудском духе. Только мое приключение подходило к концу. Возможно, я вижу этот город в последний раз и прощаюсь с ним.

Доев мороженое, я опустила руку в карман за платком и, дотронувшись до бумажного прямоугольника, вспомнила о письме Клоделя.

«Черт, надо бы прочитать», — промелькнуло у меня в голове.

Я вскрыла конверт и достала написанную от руки на английском языке записку. Странно. Я думала, что свою жалобу на меня он оформит в соответствии со всеми правилами.

Доктор Бреннан!

Вы правы. Никто не должен умирать тайно. Об обстоятельствах смерти этих женщин благодаря вам узнали все. А вольная жизнь убийцы — Фортье — опять же благодаря вам завершена.

Мы — последняя инстанция защиты людей от этих извергов: сутенеров, насильников, хладнокровных убийц. Сочту за честь, если вы продолжите работать с нами.

Люк Клодель

На вершине горы мягко поблескивал крест, благословляя всех жителей равнины. Как там говорил Коджак? «Кто-то непременно любит тебя, детка».

Мы с Райаном и Клоделем и вправду были последней инстанцией.

Я взглянула на город внизу. Останься здесь. Кто-то любит тебя.

— A la prochaine, — сказала я, обращаясь к летней ночи.

— Что это означает? — спросила Кэти.

— До следующей встречи.

Лицо дочери вытянулось.

— Поедем-ка скорее на побережье!

Кэтти Райх Смерть дня

Всем, кто пережил снежную бурю в Квебеке в 1998-м.

Nous nous souvenons [216]

* * *

Герои и события этой книги вымышлены и существуют лишь в воображении автора. Дело происходит в Монреале, Северной Каролине и других штатах. Упоминаются некоторые существующие организации, но герои и события не имеют ничего общего с реальностью.

1

Если тела и тут, я не могу их найти.

216

Мы помним (фр.)

На улице завывал ветер. В старой церкви эхом отдавались лишь скрип моей лопатки да жужжание переносного генератора и обогревателя. Высоко над головой, впиваясь в фанеру, по заколоченным окнам скребли ветви.

Позади меня стояли люди. Съежившись, но не прижимаясь друг к другу, крепко сжимали руки в карманах. Я слышала, как они переминаются с ноги на ногу. Ботинки скрипели на замерзшей земле. Все молчали. Холод не давал нам открыть рта.

В десятисантиметровом сите исчезает пирамидка земли, я осторожно разглаживаю ее лопаткой. Приятно удивляет зернистая подпочва. По состоянию поверхности я ожидала обнаружить на глубине вечную мерзлоту. Однако последние две недели в Квебеке было не по сезону тепло, снег растаял и растопил землю. Хотя намек на весну сдул следующий же порыв арктического ветра, волшебные чары сделали землю мягкой и податливой. Хорошо. Прошлой ночью температура упала до минус четырнадцати. Плохо. Земля не замерзла, но воздух дышит морозом. У меня от холода уже не сгибаются пальцы.

Мы рыли во второй раз, а в сите все те же камни и щебень. На такой глубине вряд ли что-то появится, но никогда не скажешь наверняка. Еще ни одна эксгумация не проходила по плану.

Я повернулась к мужчине в черной куртке с капюшоном, вязаной шерстяной шапочке и зашнурованных до колена кожаных ботинках. Лицо его по цвету напоминало томатный суп.

– Еще несколько сантиметров.

Я провела рукой по воздуху, будто погладила невидимую кошку. Медленно. Копай медленно.

Мужчина кивнул, потом воткнул лопату в неглубокую яму, рыча, точно Моника Селеш при первом ударе.

– Par pouces! [217] – крикнула я, выхватывая лопату.

Тонкими слоями! Я снова погладила невидимую кошку, в сотый раз за утро.

– Землю нужно снимать тонкими слоями, – повторила я медленно на французском.

Мужчина явно не разделял моего мнения. Может, задача слишком трудная, или ему просто неприятна мысль об извлечении мертвецов из-под земли. Томатный Суп хочет быстрее покончить с делом и убраться восвояси.

– Пожалуйста, Ги, попытайся снова, – прозвучал мужской голос у меня за спиной.

217

Полегче! (фр.)

Бурчанье:

– Да, отец.

Ги продолжил, качая головой, но теперь снимал земляной слой так, как я ему показала, и кидал его на сито. Я отвернулась от черных комьев и присмотрелась к самой яме, пытаясь разглядеть признаки захоронения.

Прошло уже четыре часа, и я чувствовала за спиной напряжение. Монахини раскачивались все быстрее. Я повернулась и подарила им что-то вроде ободряющего взгляда. Губы замерзли настолько, что говорить я уже не могла.

Ко мне обратились шесть лиц, измученных холодом и ожиданием. Перед каждым появилось и развеялось небольшое облачко пара. Сверкнуло шесть улыбок. Кажется, все отчаянно молились.

Спустя девяносто минут мы продвинулись на полтора метра. Как и в первый раз, в яме оказалась только земля. Я наверняка отморозила все пальцы на ногах, а Ги уже готовится бежать за экскаватором. Время сменить род деятельности.

– Отец, думаю, надо снова проверить записи о захоронениях.

Он на мгновение замешкался.

– Да, конечно. Конечно. Можно подкрепиться сандвичем и кофе.

Священник пошел к деревянным воротам в дальнем конце заброшенной церкви, за ним, опустив головы, последовали монахини, осторожно выбирая дорогу между камнями. Белые покровы одинаково спадали сзади на черные шерстяные пальто. Пингвины. Кто это сказал? "Братья Блюз".

Я выключила фонарь, подстроилась под их шаг и опустила взгляд. Удивительно, сколько обломков костей впечаталось в земляной пол. Восхитительно. Мы копали в единственном месте церкви, где нет могилы.

Отец Менар толкнул дверь, и мы, как единое целое, вышли наружу. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к свету. Свинцовое небо, казалось, обнимает шпили и башни всех зданий монастыря. Сырой ветер дул со стороны Лаврентийских гор, поднимал воротники и хлопал монашескими покровами.