Медицинский триллер. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Он во всем признается потому, что ему ничего другого не остается. Все давно знали о его взаимоотношениях с отцом, а последняя ссора произошла в присутствии свидетелей. Так что было бы бесполезно отпираться.
– Кроме того, данные судмедэкспертизы…
– Мы еще не получили отчет, – перебил ее Сорвин.
– Для этого не нужен отчет, Эндрю. Сколько было нанесено ударов ножом? Семьдесят с чем-то? На нем должно было быть столько крови, что хватило бы на дюжину кровяных колбас. Однако я ее не видела. А ты?
Сорвин смутился.
– Возможно, он уничтожил одежду, которая была на нем, – неуверенно
Беверли не стала возражать и вместо этого добавила:
– И в-третьих, дело Билла Мойнигана. Каким образом в него вписывается Блум?
– Допускаю, это интересно, но, думаю, здесь нет проблем, – более уверенно ответил Сорвин. – Во-первых, по-прежнему сохраняется вероятность того, что Мойниган покончил с собой; если же это было убийство, то убийцей вполне мог быть Блум – хотя бы потому, что маловероятно появление сразу двоих убийц в таком маленьком местечке, как Вестерхэм. А Блум, кстати, был знаком с Мойниганом.
– Что-нибудь еще?
– Мы знаем, что в прошлом между ними произошла ожесточенная драка, – продолжил Сорвин. Это выглядело малоубедительно, а Беверли лишь усугубила ситуацию, заметив:
– Это было восемь лет тому назад.
– Возможно, Мойнигану было что-то известно о Блуме, о его прошлом, – поспешно ответил Сорвин. – Может быть, Блум имел какое-то отношение к делу Итон-Лэмберта, – помолчав, добавил он. – Может, Мойниган шантажировал его.
«Возможно, но маловероятно», – было написано на лице Беверли.
– У Блума нет криминального прошлого, – заметила она, – по крайней мере, ничего связанного с насилиями и грабежами.
У него уже сняли отпечатки пальцев и взяли образцы ДНК, но результаты должны были поступить лишь на следующий день.
– И все же я бы спросил его об убийстве Флемингов.
Беверли согласилась, хотя и нехотя. Она продолжала надеяться на то, что Блум никак не был связан с делом Итон-Лэмберта; ей совершенно не хотелось, чтобы по прошествии восьми лет внезапно объявился свидетель этого преступления, способный разрушить так красиво выстроенное ею дело.
– И все же ты неправ, Эндрю. Ты утверждаешь, что сначала Блум убил одного, который его шантажировал, а через несколько дней, в приступе ярости, второго. Мне в это не верится.
Сорвин вздохнул, чувствуя, что и сам верит в это с трудом. И все же он не сомневался в том, что Блум убил своего отца, а если смерть Мойнигана не вписывалась в общую картину, значит, она была следствием самоубийства.
– Пойдем, – произнес он, вставая. – Вряд ли мы что-нибудь выясним, если не зададим ему еще пару вопросов.
– Рано или поздно нам придется предъявить ему обвинение. Если ты считаешь, что улик достаточно, к чему тратить время?
Но Сорвин был осторожен. Сайм и Таннер уже ушли домой, поручив ему разбираться самостоятельно. И поэтому он хотел быть на сто процентов уверен в том, что делает.
«Моя дорогая Нелл!
Что же мне сказать, чтобы успокоить тебя? Скажу без преувеличения, что мы с твоей тетей Пенелопой были совершенно потрясены. Мы не знаем, как это произошло, но можешь не сомневаться в том, что мы окажем тебе всяческую поддержку. Мы одобряем твое решение не прерывать
беременность и верим, что в результате этой страшной истории родится дитя, воплощающее красоту и надежду.Пожалуйста, звони и пиши без колебаний в любое время. Мы оба горим желанием помочь тебе. Возможно, ты столкнешься с немалыми трудностями, даже несмотря на твое привилегированное положение. Мы не сомневаемся, что твои родители сделают для тебя все, что в их силах, и все же ничто не заменит разговор по душам с любящими людьми.
Пожалуйста, не отказывай нам.
Любящий тебя твой крестный отец».
Елена чувствовала, что вторгается на запретную территорию, и тем не менее не могла преодолеть соблазн прочесть письма, написанные рукой отца. Она никогда не знала, что Нелл во время беременности переписывалась с ее отцом. Елена посмотрела на дату: третье апреля, значит, Нелл была уже на пятом месяце. Она бесшумно переворачивала страницы, чтобы не потревожить лежавшую рядом Нелл, поскольку это было вторжением в чужую личную жизнь. Чувствуя себя преступницей, она успокаивала себя тем, что это письма ее отца, а следовательно, у нее есть право прочесть их.
Тристан редко заходил к Грошонгу, и поэтому тот был сильно удивлен, когда в его дверь постучали.
– Мистер Хикман!
Тристан вымок до нитки. Вид у него был несчастный, и он явно не собирался обмениваться любезностями. Сняв куртку, Хикман бросил ее на пол и прошел в гостиную, не снимая сапог и оставляя на ковре грязные следы. Грошонг шел за ним по пятам.
– Что, черт побери, происходит, Малькольм? – обернувшись, спросил Тристан.
– Простите, не понимаю, – нахмурился Грошонг.
– Труп! Труп на Стариковской Печали!
На лице Грошонга появилось выражение легкого презрения.
– Ну и что? – неторопливо осведомился он с неумолимостью, неявно извращавшей отношения работника и работодателя.
Однако Тристан был слишком встревожен, чтобы вдаваться в подобные нюансы.
– Что-то происходит, Малькольм.
– Правда?
– Бога ради!
Грошонг уставился на своего хозяина, словно оценивая, достоин ли он этого положения и заслуживает ли доверия. Потом управляющий подошел к буфету и достал оттуда бутылку виски.
– Выпьете? – спросил он.
Тристан нетерпеливо затряс головой.
Грошонг пренебрег приличиями и налил виски в один стакан.
– Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, – произнес он, отчеканивая каждое слово. – У нас ничего не происходит.
– Ничего? Ты считаешь, что случившееся с Альбертом Блумом – это ничего?
– Ну, что касается Альберта, я не стал бы этого утверждать, но это не имеет никакого отношения к вам, семье и поместью.
Теперь недоумение появилось на лице Тристана.
– Но… – начал он, уставившись на своего управляющего.
– Убийство Блума не имеет к нам никакого отношения, – оборвал его Грошонг.
– А смерть Мойнигана?
– Лично я его не убивал, – сделав глоток виски, произнес Грошонг. – А вы?
– Нет.
– Вот и хорошо.
Тристан, нахмурившись, перевел взгляд с Грошонга на ковер.
– Насколько я понимаю, сына Блума сейчас допрашивает полиция, и все знают, что он угрожал своему отцу накануне вечером, – добавил Грошонг.