Медиум для банкира

– Спасибо, я после обеда чай не пью. Диета.

Безопасник окинул мою тощую фигуру скептическим взглядом и покачал головой, а Конт даже не пошевелился. Так и сидел, читая с телефона что-то чрезвычайно увлекательное.

– Тогда присаживайтесь, – пригласил Рогожкин, отодвигая от журнального столика табурет. – Бумага и ручка справа от вас. Пишите.

Я аккуратно спрятала сумку под табурет и неловко скрючилась на жесткой сидушке. Белый лист офисной бумаги формата А4 наводил на мысли о заявлениях, справках или древних рефератах от руки, которые я писала в школе. Отчаянно не хватало разлинованного картона, чтобы строчки текста не прыгали нервно по листу. Ручку я грызть не стала, но глупый вопрос задала:

– А что писать?

– Все писать, – ласково ответил безопасник, – и желательно с самого начала. Предвосхищая остроту уточню: дата вашего рождения и номер роддома не интересны. Начните с того момента, когда появились в оперзале ТКФБ.

Сочинение по литературе писать легче. На крайний случай записку понравившемуся мальчику. Здесь же я споткнулась на первом предложении. «Утром, придя в банк». Придя или прийдя? Черт, я так и не придумала, как отмазать Индиса! Да и детали уже забыла. Кто из операционисток подрезал у Конта папку, а кто потом спрятал её в стол?

Рассказ вышел корявый. За орфографией и пунктуацией я не следила, зато почерк выглядел аккуратно, но мой труд все равно пошел псу под хвост. Рогожкин задумчиво пожевал нижнюю губу, бегло пробежал взглядом по строчкам и отодвинул от себя объяснительную.

– Все верно, Наталья Игоревна, за исключением одной маленькой детали. По камерам в оперзале четко видно, что в момент пропажи папки вы стояли возле кулера спиной к столам операционисток и могли видеть, как она попала в ящик стола, только имея глаза на затылке. У вас они есть? Признавайтесь. Под волосами прячете?

Добродушная улыбка безопасника вдруг стала ядовито-ехидной, а я вспотела уже всерьез. Твою мать, что теперь рассказывать? Долбаные камеры! Да, у меня есть пара дополнительных призрачных глаз Индиса, но лучше уволиться по статье, чем загреметь в дурку!

– Я оглядывалась, – неуверенно ответила я, – у меня хорошее боковое зрение.

– Чушь, – фыркнул Рогожкин, – вы прищурились, когда зашли в мой кабинет. Так делают близорукие люди, забыв дома линзы или очки. Оперзал у нас большой. Вы бы не увидели мимолетного движения операционистки с вашего места. Тем более, когда она опустила руку, папку от вас банально загородил стол. Ящиков три. Вы безошибочно открыли нужный с первой попытки. Такой везучести просто не бывает. Вы заранее знали, что папку якобы случайно потеряют. Знали, не отрицайте. А теперь главный вопрос: «Для чего вам это нужно?»

Безопасник закончил свою пламенную речь ледяным тоном, а мне еще никогда не было так страшно. Вляпалась, по самые уши. Теперь мне пришьют промышленный шпионаж в пользу банка-конкурента с попыткой втереться в доверие к члену правления. Поэтому Конт сидел здесь? Уж не его ли паранойя сочинила такую дичь? Хотя Рогожкин мог и сам придумать. Подозревать всех и во всем – его прямая обязанность.

– Вы с ума сошли? – промямлила я и вдохнула поглубже, чтобы голос окреп. – Я увидела, как папку спрятали в стол, и решила её вернуть. Все. Точка.

Рогожкин склонился надо мной, как хищник перед прыжком. Показалось, даже глаза блеснули. Сейчас плотоядно облизнется и проглотит меня быстрее, чем волк всех семерых козлят.

– Это – ложь, Наталья Игоревна. Я могу отвести вас к офтальмологу за справкой об остроте зрения, провести следственный эксперимент или выпытать правду у операционистки, но давайте сэкономим моё и ваше время. С кем вы состоите в сговоре, и с какой целью сымитировали пропажу документов?

Черт, вцепился, как клещ! Меня колотило крупной дрожью, которую было невозможно скрыть. И дух, как назло, затихорился в дальних уголках разума, не собираясь помогать. Тоже мне друг. Бросил одну на съедение банковским акулам и совесть его не глодала. Гад призрачный!

«И вовсе нет! – взвился Индис. – Чем я тебе помогу? Я тоже не знаю, что делать!»

Я громко фыркнула и врезала кулаком по столу, забыв, что банкиры моего собеседника не видят. Рогожкин, конечно, отнес реакцию к своему вопросу и придвинулся еще ближе, заслоняя головой свет люстры на потолке. Теперь или бросаться в атаку или уходить в глухую оборону. К сожалению, бурлящий в крови адреналин исключал второй вариант, хоть он и казался более разумным.

– Хватит ломать комедию, – прошипела я. – Вам заняться нечем? Да хоть запроверяйтесь, я чиста аки слеза младенца! Дайте встать! Отойдите! Сергей Геннадьевич, почему вы молчите?

В конце концов, из-за него все случилось. Не проворонь патриций собственную папку, я бы здесь не сидела!

– Кто заставил вас забыть документы на столе? Неужели я? Или может мои невидимые сообщники? Почему вы так злы на весь мир, что везде видите врагов? Никто вас не обворовывал и ничего не прятал! Вы сами оставили папку.

В тот момент я была так расстроена, что его взгляд не подействовал. Конт минуту молча рассматривал меня, покручивая в пальцах пластину смартфона. Безупречно повязанный галстук казался удавкой на шее, но жалость или сострадание к задерганному работой банкиру родиться не успели. Патриций поднялся из кресла и окончательно загородил люстру так, что на меня упала тень.

– Вы соврали, что видели папку. Осознанно соврали, а теперь защищаетесь. Я не верю в чудеса, совпадения и внезапно обострившееся чувство справедливости.

– Зато верите, что бедная студентка, первый день работающая в банке – часть хитроумного заговора против вас, – вздохнула я. – Мне жаль, Сергей Геннадьевич, но вы – не центр вселенной. Иногда совпадения – просто совпадения.

Не знаю, где нашла силы на такой ответ, но теперь сдулась окончательно. Руки безвольно повисли, и в ушах шумело от слабости. Надменное лицо патриция расплывалось перед глазами и в какой-то миг показалось, будто он отвел взгляд. Глупость, конечно. Пристыдить такого невозможно.

– Идите, – тихо ответил он, перевел дух и повторил с нажимом. – Вы свободны. О результатах служебной проверки вам сообщит ваш руководитель.

– Хорошо, – устало согласилась я и вытащила сумку из-под табурета. Из кабинета ушла не оглядываясь.

Легче стало только в коридоре. Я оперлась ладонью о выкрашенные голубой краской стены и подумала о ванне, куда нырнула бы с головой. От разговора с патрицием вспотела сильнее, чем после кросса на физре. Блузка, наверное, с мокрыми кругами в подмышках и я пожалела, что надела колготки под юбку. Проклятый дресс-код. Если еще и макияж потек, то это катастрофа. Блин, я забыла в общаге косметичку, чем вытирать черную подводку? Катька нахваливала, что стойкая, на весь день хватит, а у меня расплывалась к обеду, угрожая превратить в панду. Сейчас психану и все смою.

«Увольняться надо, – мысленно сообщила Индису, – не будет добра после скандала и служебных проверок. Я уже отличилась и прославилась на весь банк, какая теперь карьера?»

«Головокружительная, – фыркнул дух, – стажерки меняются, как посетители на кассе фастфуда, а ты уже на короткой ноге с членом правления банка»

«Ага, практически на «ты». Осталось только матом послать. Откуда такой бешеный оптимизм, Индис? Не ты ли трясся от страха всем несуществующим телом и бледнел призрачными щеками?