Медиум

— Но что-то же можно сделать?

— Давай, я тебе объясню, как сработал Ловчила. Он нашёл солидного человека. Почему не адвоката? Не верил он им. На них надавят, те всё и выложат. Другое дело совсем посторонний в наших играх.

— А он не из ваших? Точно?

— Я его не знаю — значит, точно. Итак, по каким-то своим прикидкам, Вилли решил, что человек надёжный и попросил, в случае его смерти, отдать послание вдове и только вдове. Люца отказалась отвечать на вопросы, послание сгорело. Теперь скажи, какие вопросы мне задать твоему медиуму? Устраивать налёт и искать копию бессмысленно. Написанное почтальон не читал. Иначе, не пытался бы передать послание. О чём спрашивать?

— Сама не понимаю! Просто с деньгами совсем плохо. У Лукреции не займёшь — она прижимистая и сейчас высчитывает, на сколько лет ей хватит сбережений.

— Правильно делает. Твой муж из тюрьмы чего пишет?

— Чего пишет? То же, что все сидельцы — нужно то, это, пятое, десятое, найди способ заплатить адвокату… Не пишет только, где взять деньги.

— Его ребята тебе помогают?

— Что они без него могут? Сшибать мелочь на сигареты? Того, чего дают, не хватает на самое необходимое. Я последний раз сказала: “Мне мало!”, а они так нагло заявили: “Работать не пробовала?” Мне! “Работать!” Уроды!

— У тебя же есть какая-то лавчонка?

— Была. Дохода почти не приносила. Аренда и плата персоналу съедала всё. Не самой же садиться за прилавок? Я её продала.

— Тогда не знаю. Мог бы, конечно, предложить работёнку с приличным заработком. Но ты же откажешься?

— Что ты можешь предложить? Присматривать за шлюхами? Подыгрывать в разводе лохов? Или ещё какой криминал?

— Вот, потому, я ничего и не предлагаю. А то могла бы кое-что мужу в передачах носить.

— Наркоту? Я себя не на помойке нашла, да и не по возрасту мне рисковать, если сяду, то выйду старухой.

Покойник Вилли

На кладбище, около свежей могилы стою я, Джек Нельсон, признанный медиум, практикующий экзорцист, отчасти экстрасенс и просто разговаривающий с духами человек. Сейчас завершаю своё очередное дело — докладываю заказчику о визите к его же вдове. Да, клиент мёртв, но не отказываться же от денег из-за такой мелочи. Говорю вежливо, в стиле старых адвокатов, ведь покойники часто так обидчивы.

— Мистер Брасс, с сожалением вынужден вас уведомить, что ваша просьба не была исполнена. Причина — три отказа вашей вдовы ответить на заданный вопрос.

— Лукреция всегда была прелестной дурочкой. Не сразу догоняла простейшие вещи. Однако это ей шло. Немножко певичка, немножко танцовщица, чуть-чуть стриптизёрша. Куриные мозги, но длинные ножки и грудь третьего размера. А какая заводная она в постели!.. Сейчас таких не делают. Всю жизнь был от неё без ума.

— Мистер Брасс я вас услышал. Засим разрешите откланяться.

— Стойте! Джек, у меня для вас есть ещё один вопрос. Мою платёжеспособность вы знаете. Я в недоумении и прошу, чтобы вы мне помогли.

— В чём дело, мистер Брасс?

— В причине смерти. На похоронах произнесли много приятных слов и торжественных речей, но все они сводились к тому, что я умер от инфаркта.

— В вашем возрасте это вполне возможно.

— В моём возрасте я завязывал узлом каминную кочергу, ходил в собственный тренажёрный зал, и каждую неделю меня осматривал личный врач. Я умер во вторник, а в понедельник доктор распинался о великолепном состоянии моего здоровья. Плохо помню сам момент смерти, но когда пришёл в себя в таком… не совсем живом состоянии, решил было, что подстрелен снайпером. Или… не знаю… оторвался тромб…

— Мистер Брасс, не могу сказать ничего определённого — после гибели вы в прекрасной форме, физические повреждения отсутствуют. Во всяком случае, я их не вижу. Не сочтите за комплимент, но стоит сказать, что смерть вам даже к лицу.

— Приятно слышать. Джек! Брось всех этих “мистеров” — я простой человек, всю жизнь занимавшийся придумыванием способов изъять лишний медяк у ближнего своего. Зови меня, как близкого приятеля — Вилли.

Вообще, это противоречит кодексу, придуманному мною же для себя самого. Но дело пахнет приличными деньгами.

— Буду рад нашей дружбе… Вилли.

— Джек, скажи честно — сколько мне здесь осталось?

— Обычно умершие уходят вскоре после похорон. Некоторые задерживаются до девятого дня. Изредка те, кто пытается доделать земные дела, покидают нас на сороковой день. Иногда, духи задерживаются и дольше, но тогда их держит здесь что-то важное.

— Сорок дней? Маловато! Мне кажется, что меня убили. Давай, я отдам тебе то, что хотел оставить жене, а ты выяснишь настоящую причину моей смерти.

— Как? Едва ли мне дадут прочитать свидетельство о смерти совершенно постороннего человека.

— Не нужно быть таким наивным. Если знать, кому позвонить и сколько дать на лапу, копию свидетельства о смерти, вместе с протоколом вскрытия привезут, куда скажешь.

— Но я не знаю, к кому обратиться…

— Джек, не морочь голову. Ты не нежная фиалка, а вот такущий кактус с огроменными шипами. Доставай блокнот и записывай по пунктам. Сначала в банк за деньгами, потом звонок моему знакомому судмедэксперту, затем поездка в рыгаловку, где я с ним обычно встречался. Запомни — разговариваете без посторонних, только вдвоём, и ты ничего не платишь до получения документов. Итак — пиши…

Начало рабочего дня

Кладбище

Если смотреть беспристрастным взором, то в ночном кладбище нет ничего романтичного, как, впрочем, и пугающего. Интересного тоже ничего нет. Те же, что и днём, дорожки, оградки, склепы, надгробия, эпитафии. Люди, приходящие сюда после заката за чем-нибудь “эдаким”, чаще всего сами настраивают себя на тревожный лад, могилы тут ни при чём.

Сегодня утром, и такое бывает, покой мёртвых почти не тревожили скорбящие посетители. Зато по центральной аллее степенно прохаживались два призрака. Новичка, Вилли Брасса, наставлял местный старожил. Своё имя он не называл — то ли забыл, то ли из каких-то высших соображений.

— Вы, батенька, ещё совсем неопытны, а потому ещё толком не осознали главного: Жить — это хорошо!

— Так мы же умерли!

— Да! Умерли. Но! Пока не ушли ТУДА, имеется шанс вернуться к жизни. Мне это удавалось дважды.