Медиум

– Погоди-ка.

Я вынул из ножен, прикреплённых к седлу «тигра», кинжал Змея, аккуратно распорол рукава рубахи Ала, убедившись в серьёзности переломов. Ему раздробили лучевые и локтевые кости. Из повреждённых сосудов вытекло много крови, отчего предплечья и потемнели. Нарезав из лоскута кожи шнурков, замотал лезвие кинжала оставшимся куском и засунул в мешок, выпрямил сломанную правую руку Альберта, вытерпев взрыв ругательств и криков в мой адрес, и, приложив к предплечью ножны, привязал их к руке шнурками. В заключение сделал верёвочную петлю, повесив её на Ала и продев в неё распухшую конечность. Возможно, будет не так сильно болтаться при скачке. Другую руку попросту привязал к торсу за неимением прямых дощечек и прочих предметов, подходящих для фиксации.

Затем прикрепил поводья химер к седлу «тигра». Так звери не отстанут. На это потратил всю верёвку, найденную в мешке Тумура. Оглядев результаты работы, удовлетворительно хмыкнул и занял место на полосатом скакуне.

– Поехали.

Мы больше не делали остановок. До полудня Ал вырубился, его трясло, и выглядел он хуже не придумаешь. Однако, до Зиккурата добрались в полном составе. Солнце к тому моменту краешком коснулось горизонта, и ворота ещё не заперли. При виде нас охрана из клановцев оживилась.

– Чьи будете? – воин с копьём встал по центру дороги, не позволяя нам беспрепятственно пройти. Двое бойцов справа и слева демонстративно положили ладони на рукояти мечей.

– Рыскари из отряда Висельника, – просипел я. В горле пересохло – водой из фляги Змея поили Альберта, а я и забыл, когда утолял жажду. – Позови командира.

– Вы ребята Висельника?!

Копейщик приказал бойцам, один подхватил химер Немого и Эдика под уздцы и завёл в город, другой исчез в пристройке.

– У нас раненый, ему бы к доктору.

– О нём позаботятся. Сам кто будешь, такой красивый? Не припомню у рыскарей доспехов наподобие твоих.

– Кирилл Стерхов. А броню… махнул не глядя. Повезло.

– Слезай, – приказал клановец. – Тебя отведут куда надо. За трофеи не беспокойся, никто не тронет.

От внешней крепостной стены отделились бойцы в кольчугах, «тигра» забрали, а меня отвели в каменное строение поблизости с окошками-бойницами под покатой крышей. Как выяснилось, в казарму охраны. Вдоль стен стояли два ряда кроватей, в конце находилась оружейка, с ней соседствовала комната, отдалённо напоминавшая кабинет. Здесь вёлся учёт вошедших и вышедших из ворот, хранились записи о товарах торговцев и стадах химер, ежедневно выпасаемых за пределами городка.

За узким столиком сидел коренастый молодой мужик в кольчуге и отмечал что-то на покрытой воском дощечке. Не взглянув на меня, жестом указал на складной стул. Двое бойцов остались у двери.

– Кирилл Стерхов? Кто с тобой прибыл? – спросил воин, не отрываясь от писанины. Наплечники и узорное сюрко свидетельствовали о должности командира охраны ворот.

Я перечислил выживших в отряде, на том допрос и закончился.

– На нас напал Тёмный Пастырь в Сломанной Башне. Башня разрушена в ходе боя, Висельника завалило обломками.

– Посиди молча, пожалуйста, – прервал меня командир охраны.

Странно. Стараюсь доложить о потенциальной угрозе Зиккурату, а меня игнорируют. И командиру абсолютно пополам на некроманта, убившего высокоуровневого клановца.

– Не я от тебя доклад приму, – соизволил отвлечься от пергамента воин.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался маг в небесно-голубой мантии и с железным посохом, гулко стучащим по каменным плитам пола. Он был с Алмазом при осмотре кургана, где на меня напали крысюки. Мага сопровождали два высоченных телохранителя в узорчатой рифлёной броне и с булавами, вылитые паладины. Командир охраны буквально выпорхнул из-за стола, уступая место вошедшему.

– Вон отсюда, – раздался звоном натянутой струны голос мага. Как же его звали? Прах, точно, Прах. Опустившись на стул напротив, он вперил в меня холодный взгляд льдисто-синих глаз. – Ты из отряда Висельника? Докладывай.

– На нас напал Тёмный Пастырь в Сломанной Башне, – начал я.

Доклад, переросший в допрос, продлился до глубокой ночи. Дотошный маг задавал вопрос за вопросом, часто уточнял, выискивая противоречия. Отчасти подозрительность оправдана – новичок отряда, считавшегося уничтоженным, возвращается в отличнейших доспехах, какие не по карману обыкновенному рыскарю. Трижды маг ненадолго отлучался, а возвратившись, засыпал новыми вопросами, требуя мельчайших подробностей вплоть до того, во что был одет некромант и как изменились у него черты лица по окончании нападения на кочевников.

О некоторых моментах моих злоключений я, естественно, предпочёл умолчать. Например, о Наставнике. Я бы и о сфере-тюрьме не заикался, да только её у меня нашли при обыске. Рассказал о пещере с гейстами и рыцарями, вызвав у допрашивавшего неподдельный интерес. А то. Столько добра под носом у клана, а они о нём ни сном, ни духом.

– Разрешите спросить? – воспользовался я краткой передышкой после очередной отлучки мага.

Он достал чистый лист пергамента из столика и подвинул ко мне вместе с чернильницей и пером.

– Напишешь детальный отчёт с указанием времени, когда и что происходило. Упомяни о впечатлениях и мыслях. Максимум подробностей.

– Так точно.

– Чего спросить хотел?

– Висельник, Раф и Стив возродились?

Маг ответил после короткой паузы:

– Да. О них не волнуйся. – Щелчком пальцев он подозвал телохранителей. – Как закончит, снимите с него доспехи и отведите в четвёртую камеру. Ночь проведёшь там, – это уже мне.

У меня словно камень с души свалился, когда узнал о возрождении Стиви. Значит, не ошибся, отправив его на костёр. Хм, звучит-то как… по-инквизиторски, что ли.

Я спокойно воспринял новость о заключении в камеру. Клановцы обязаны проверить информацию. Только вот часики-то тикают, времени на решение проблемы с божественной душой всё меньше.

К концу допроса на улице уже стемнело. Колючие звёзды следили за подлунным миром в просветы между туч, дома погрузились во мрак, лишь кое-где из-под крыш светлели отсветы ламп и свечей. Громада Зиккурата преобразилась в который раз. Мрачная, угрожающая, таящая бесчисленное множество секретов.

После окончания письменного доклада с меня сняли броню, обезоружили. Затем привели на первый этаж, прошли с факелом по узкому коридору и по каменной столь же узкой лестнице долго спускались на нижние уровни колоссального строения. И снова коридор, на сей раз пошире, с двумя радами окованных металлическими полосами дверей. В ближайшую меня и втолкнули, к пучку сухой травы, заменявшему постель, и ведру для нечистот. Размеры камеры позволяли растянуться на полу, достав макушкой и ступнями до противоположных стенок. Но самое плохое не крошечная площадь. Тьма, вот что пугало по-настоящему. Кромешная, без намёка на свет, которого и за дверью в коридоре не было и в помине. Она наступила после ухода моих конвоиров.

Я сел на груде сена, отдававшего тухлятиной, прислонился спиной к холодной стене. Темнота будила воображение, подхлёстываемое воспоминаниями о недавних событиях. Словно опять оказался в наполненном останками нелюдей склепе под башней, рядом таились слуги колдуна, морраты и бесплотные призраки. Кожей ощущалось присутствие чего-то злого. Казалось, послышался неразборчивый шёпот, вынудивший вжаться в стену.

Я прокашлялся, прочищая стиснутое спазмом горло.

– Взвейтесь кострами синие ночи, – пропел, выталкивая из себя слова, точно валуны. – Мы пионеры – дети рабочих!