Медиум

— Бедненький… — она погладила Сафарова по волосам и убрала со лба налипшую челку, — больно? Пойдем, тебе нужно умыться, я тебя отведу.

Помогая загипнотизированному парню встать, Света повела его за собой, как гамельнский крысолов одурманенную мелодией дудочки мышку. Они медленно удалялись от нас, и люди, поняв, что самое интересное уже прошло, тоже начинали рассасываться в разные стороны.

— Если ты не поторопишься, твоего жениха сейчас изнасилуют.

Вика в ответ лишь грустно улыбнулась и покачала головой.

— Надеюсь, что так и будет. Я тогда хоть смогу заткнуть его бесконечный словестный поток про «настоящую женщину», если он сам замарается в помаде известной московской шлюшки.

— Он настолько тебя бесит?

— Не то слово…

— Зачем же тогда выходишь за него?

— Тут все сложно, Серёж, в двух словах не объяснить.

— Послушай, Вик, если это все из-за меня…

— Нет, не продолжай. Ты здесь не при чем. Нет, отчасти «при чем», но лишь как один из факторов. Ты пойми, Сергей, меня так воспитали. Меня с детства приучали к мысли о браке по расчету. То же самое было и у моих родителей… папа безумно любил маму, а она… а она его нет. Потому что когда-то ее точно так же родители выдали за успешного и перспективного парня. Вот только богатыми родители моей мамы не были, и никто ее к такому не готовил.

В уголках ее глаз заблестела влага, но Вика была сильной девушкой, она так и не заплакала.

— А мне, знаешь ли, даже сказок про прекрасных принцев не читали, приучая к одной единственной мысли: «Стерпится, слюбится». Так что уже поздно что-либо менять…

— И, тем не менее, — я не собирался уступать, — ты стоишь тут одна, глаза на мокром месте, и все ради чего? Ради бизнеса отца? Он что, собрался все деньги в мире заработать? Уж на счастье единственной дочери, как я считаю, у него и так хватит капитала.

— Папа думает, что поступает наилучшим образом для меня. Богатый жених, молодой, красивый. О чем еще может мечтать девушка?

— Важно то, о чем мечтаешь именно ты, Вика.

Она стояла молча, невидящим взглядом провожая почти уже скрывшуюся в большом доме парочку, и на ее лицо красиво бросали отсветы хэллоуинские фонарики.

— Я мечтаю повернуть время вспять, Сергей. Извини, я, пожалуй, поеду домой. Что-то настроения нет никакого… пока.

Скомкано попрощавшись, она быстро удалилась и исчезла из виду. На всякий случай, мои дежурящие на территории зомби проследили за ней до самой машины. И только убедившись, что все в порядке, я немного успокоился. После общения с Викой на душе всегда почему-то было тяжко.

Эпилог

Вечер уже давно меня утомил, и я собирался уходить, когда в поле зрения попал один мужчина, чье присутствие на этом празднике молодости смотрелось так же чуждо, как и недавний визит Сухова. Неизвестный подошел ко мне не скрываясь, уверенной походкой, словно хозяин всего и вся здесь, хотя, очевидно, им не являлся.

— Здравствуйте, Сергей. Мне очень приятно видеть вас в добром здравии.

У меня прям дежавю случилось… Сухов меня приветствовал почти аналогичной фразой.

— И с чего это вдруг мое здравие так начало всех волновать?

— Возможно потому, — невозмутимо ответил мужчина, нисколько не обидевшись, что я не удостоил его приветствием, — что на него слишком много желающих покуситься, последнее время?

— Вы имеете в виду кого-то конкретного?

— О, да. Конкретно полтора десятка человек, что поджидали вас не так давно на пяти разных квартирах, но бесследно исчезнувших за одну ночь.

Услышав такое заявление, я сразу вскочил на боевой взвод, только чудом удержавшись от того, чтобы не убить этого человека, без сомнения причастного к организации облавы на меня, либо знающего организатора, прямо на месте. Мой план был прост — остановить Силой сердце, воскресить и выпотрошить память, чтобы найти те ниточки, которые приведут меня к самым верхам преступных группировок Москвы. Но интуиция меня остановила, подсказывая, что все здесь не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Расслабьтесь, Сергей, никто не в претензии. Вы были абсолютно в своем праве. — Судя по подтексту, иные варианты, кроме того, что я их всех убил, не рассматривались. — Просто скажите, как? Вы действовали в одиночку, или у вас есть какой-то покровитель? Или, может быть, вы умудрились скрытно сколотить собственную группировку верных и преданных последователей?

— Давайте ближе к делу, уважаемый… — я сделал паузу, предлагая собеседнику назвать себя, а заодно и перевести тему с вопросов, на которые я не собирался отвечать.

— Просто Дима. Как пожелаете. Вам известно такое имя, как Хан?

— Да.

Я ответил односложно, потому что это имя действительно было мне прекрасно известно от моих мертвых «последователей» как выразился Просто-Дима. И виделся им этот Хан ни кем иным, а полноценным королем криминальной Москвы, основателем пресловутой Золотой Десятки (моими стараниями теперь уже Девятки) и просто невероятно богатым и влиятельным человеком.

— Прекрасно, это сэкономит нам кучу времени. Так вот, Сергей, Хан предлагает вам поработать на него.

— Что предлагает? — Мне показалось, или я ослышался?

— Вы все верно поняли, Хан вам предлагает работать на него. И он дает слово, если вы согласитесь, то никакому посягательству на вашу жизнь более не позволит случиться.

— А если откажусь?

— Начнется охота. — Просто-Дима пожал плечами, будто речь шла о чем-то несущественном. — Охота за вашей головой, Сергей.

— Хм… спасибо за откровенность, конечно, но зачем я ему понадобился?

— О, Хан разглядел в вас огромный потенциал. А он, можете поверить моему опыту, кадрами разбрасываться не привык. То, как вы уверенно щелкнули по носу людям Штыря, а потом и самому ему в суде, как вы таинственно сбежали от него позже, бесследно исчезнув вместе с его подчиненным, то как заставили безвестно исчезнуть пятнадцати ребят, отправленных по вашу душу, делает вас невероятно занятной личностью. И как бы вы это не сделали, Хан умеет отдавать должное своим соперникам, но еще больше он умеет ценить профессионализм и верность. Так что в вас он увидел прекрасного кандидата на вступление в ряды его личной гвардии.

И я реально задумался. Личная гвардия? Это значит, где-то рядом, возле него. То есть, фактически, я могу одним точным импульсом Силы обезглавить Золотую Десятку или, что еще лучше, уничтожить изнутри, сделав их лидера своей марионеткой.

— А скажи мне, Дима, с чего вообще Хан на меня взъелся? Неужели Штырю была нанесена такая смертельная обида, тем более что его люди первые на меня напали, чтобы из-за этой мелочи начинать на меня охоту?

Мой собеседник слегка изогнул бровь, словно показывая, что не совсем понял шутку. А обнаружив, что я абсолютно серьезен, недоверчиво покачал головой.

— Вы знаете, Сергей, хоть я и весьма далек от криминала… да, не удивляйтесь, я просто посыльный, который отрабатывает перед Ханом старый долг, но и то в курсе этой истории. Вся эта «обида», как вы выразились, это лишь повод, простой стимул, который должен был позволить Штырю стараться лучше в деле вашего, простите, устранения.

Перед глазами мелькнули воспоминания полутемного подвала, наручники на запястьях, битое стекло и плесневелые стены…

— А в чем тогда истинная причина?