Медленный яд ночи
Шрифт:
Он поднял руку в приветствии, ожидая ответного жеста и вопроса, зачем Кельс в такой час слоняется по коридорам. Пара непричемных фраз о бессоннице уже подвернулась ему на язык в заготовленном ответе, но два офицера в масках стояли неподвижно в конце узкого коридорчика. Он удивленно замер.
— Под конец пути, — нашелся он, — дни кажутся длинней, так ведь?
Ответа не последовало. Чувство неловкости нарастало, но встревожила Кельса не так мысль о возможных проблемах у стражников, как сознание отчаянного сомнения в собственном существовании. Здравый смысл превозмог. Он положил руку на плечо молчаливого стражника.
— Уважаемый!
Нет
Кельс выхватил пистолет и кинулся мимо двух безмолвных стражников к двери пилотской рубки.
Пилот сидел в кресле спиной к двери. Перед ним была панель управления кораблем. Темноволосая фигура в юбке и расшитой блузе склонилась над ним с небольшим записывающим устройством в руке. Кельс до любого почти мог рукой достать. Он уже собрался стрелять, как Авт Эмнис выпрямился и посмотрел на него глазами Гхем Эхенд.
Этого колебания оказалось достаточно. Авт перехватил пистолет и вывернул его стволом вверх и от себя, скрутив Кельсу руку так больно, что тот вынужден был выпустить оружие. Авт нацелил пушку на Кельса и прижал того к переборке.
— Зачем? — выдохнул Кельс. У него после захвата Авта все еще ныла кисть.
— Это моя работа, — ответил Авт. — Или ты поверил, что меня устроит должность складского учетчика?
— Ты что, свой народ совсем не уважаешь? — спросил Кельс. — Или Герентат и вправду наш враг?
Авт улыбнулся чуть печально.
— Герентат вам не враг. Но Радх... — Он пожал плечами.
— Радхаайцы, — в ужасе прошептал Кельс. — Нам конец.
— Напротив. Уничтожить любую часть мира значит уничтожить ее ценность. Если сдадитесь, вам не причинят вреда. А те, кто не сдастся... — Он снова пожал плечами, не сводя ствола с Кельса. — Они сами выбрали свою судьбу. Но если ты имеешь в виду некое неотъемлемое качество гаонцев, или эти напыщенную гордыню и изоляцию... Я-то думал, ты из всего своего народа более других склонен понимать, что ценности в них никакой. — Он сардонически поднял бровь. — Не только с тобой род Гхем дурно обошелся. Я о своей бабке знаю больше, чем рассказал.
Кельса шатало, дышать было трудно, словно воздух обратился в воду, и он в этой воде тонул. Авт уже понял и наперед угадал то, что Кельс собирался ему сказать.
— Я ничего не должен Гаону, — продолжал Авт. — И Герентату. А радхаайцы мне хорошо платят.
Он отпустил Кельса. Тот не шелохнулся, оцепенев от нежданного откровения и угрозы оружием.
— Не вини себя. Ты ничего не достигнешь, убив меня. Ты думаешь, это первая успешная попытка? Никто из вас ничего не запомнит, как и в прошлые разы, когда агент пролетал этим маршрутом.
Авт положил руку на плечо Кельса и успокаивающе сжал его.
— Я не убью тебя, если ты меня не вынудишь. И если вынудишь, я об этом очень сильно пожалею.
Затем он отвернулся, не выпуская пистолета, и возобновил тихий допрос пилота.
У Кельса продолжала ныть кисть, но боль отдалилась, как во сне, от которого он вскоре проснется. Он пытался дышать глубже, но задыхался лишь сильней. Это что же получается, он сам так стоял в трансе рядом с пилотской рубкой, пока радхаайский шпион старательно зондировал проходы через самую надежную оборонительную систему Гаона? И сколько раз? Накатило унизительное отчаяние, усиленное осознанием, что он не просто ошибался раз за разом, но и ни разу не запоминал этого. Он страшился
умереть, боялся рискнуть жизнью, и ведь правда, смерть его будет лишена смысла, как и жизнь. Но какая разница? Если Авт говорит правду, Гаон уже обречен [1] , и у него самого не останется в памяти за что себя упрекнуть.1
Как следует из Ancillary Justice, так оно и вышло.
Авт тихо говорил с пилотом, а тот бормотал что-то в ответ. Кельс вспомнил, как Авт разговаривал с ним в баре шесть месяцев назад. Привязались ли вы к чему-то, что обязаны были отпустить? Авт хорошо его просчитал. Это выставляет в нелестном свете Стражу, выбравшую себе такого работника.
— Авт Эмнис.
Авт развернулся, одним ухом продолжая слушать шепот пилота.
— Не делай этого. Сотри запись, возвращайся в каюту. Я никому не скажу.
Авт даже не ответил и отвернулся.
Никаких больше колебаний. Момент настал. Кельс отклеился от переборки и схватил за руку начавшего оборачиваться Авта. Пистолет выстрелил, пуля оцарапала Кельсу ухо и ушла в переборку за его спиной. Зазвучали сигналы тревоги, негромкие и далекие за грохотом сердца. Кельс резко ударил Авта коленом между ног, вырвал пистолет, прижал дуло к голове Авта и выстрелил.
Сигналы тревоги пробудили первую и вторую Стражу. Кельс был весь в крови, как и палуба, как и тело все еще бесчувственного пилота. Нинан что-то говорил, но у Кельса в ушах стояла лишь ревущая тишина, последовавшая за выстрелом.
— ... в шоке, — сказал далекий голос. Но Авт же не в шоке. Он мертв.
— Он не ранен, — губы Нинана двигались в такт звукам. Это говорит Нинан. Его маска съехала набок.
— Это не его кровь. Ираон, вы только гляньте!
Кто-то издал звуки рвоты; на миг самого Кельса охватило желание блевать, он насилу подавил его.
— Лживый мерзавец! — Трис. Его Кельс не видел. — Готов побиться об заклад, не было никакой гаонской бабушки. Я знал, что он подонок. Все они такие.
— Инаракхат Кельс, ты герой! — воскликнул Нинан, потрепав Кельса по челюсти. — Ты поймал шпиона!
Кельс дышал длинными прерывистыми вздохами. Нинан трепался про повышения и премии, а кто-то говорил:
— Теперь узнают, что Стражу не проведешь.
Все они на миг показались ему знакомыми и чужими одновременно.
— Пошли к тебе в каюту, — предложил Нинан.
— Неважно, — сказал Кельс.
Нинан ухватил его за руку, помогая подняться.
— Что?
— Неважно. Все это не имеет смысла. — Нинан непонимающе взглянул на него.
— Никто из вас этого не стоит, — мотал головой Кельс. Нинан никогда не поймет. И Трис не поймет, и остальные. Авт Эмнис бы понял, но Авт Эмнис мертв.
— Конечно, — успокаивающе заметил Нинан. — Такое пережить. Но он сам свою судьбу выбрал. Ты просто выполнял свой долг.
— Он бы не сдался, — сказал Кельс.
— Именно. Роковая ошибка. — Нинан похлопал Кельса по плечу. — Ну ладно, хватит. Пошли к тебе в каюту. Принесем тебе выпить, чего-то покрепче.
— Думается, чашки чая достаточно, — ответил Инаракхат Кельс.