Медная луна

— Иди, цветочек, переодевайся. Нам надо торопиться. — Ник нехотя отпустил ее. — Брайан решил поснимать здесь что-то, а я хочу засветло пройти устье. Ночью в темноте слишком рискованно.

Из сверкающего нимба волос выбилось несколько длинных волнистых прядей. Ник задумчиво накрутил одну на палец, поражаясь ее упругости, и в тот же миг пучок распался и его руку окутало мягкое пушистое облако.

— Ты прелестный маленький ребенок, — неожиданно ласково проговорил он.

Джоанна судорожно сглотнула. Как иначе могла она реагировать на звенящие страстью, нежностью и заботой нотки?

— Ник, ты ошибаешься, я не ребенок.

— Ха! Расскажи кому-нибудь другому! — Ник снова был самим собой — грубовато-насмешливым, самоуверенным, великолепным… — А теперь одевайся. У тебя есть шанс перещеголять Тессу.

— Никогда! — заупрямилась Джоанна, оживая. — А ты где будешь?

Ник задиристо улыбнулся и взъерошил девушке волосы.

— Да вот здесь. По-моему, ты еще нервничаешь, да? Не бойся, я покараулю. — Потягиваясь, он заложил руки за голову. — Счастливая случайность, что старик вздумал упомянуть об охотниках, и я помчался вас предупредить. Иначе беды не миновать. Да, когда рядом женщина — скучать не приходится.

Джоанна слушала вполуха. Ее давно мучил один вопрос, и теперь, скрывая нервное напряжение, она решилась наконец его задать:

— Ник, скажи мне, тебе не приходило в голову прожить остаток дней в каком-нибудь безлюдном отдаленном месте?

— Лапочка, — удивленно хмыкнул он, — ну подумай. У меня работа, огромное хозяйство, множество планов. Я не могу все бросить. А почему ты вдруг заговорила об отшельничестве? Уверяю тебя, через три месяца ты взвоешь от тоски, это не твой стиль. У тебя настоящая страсть к жизни.

— Ты так думаешь? — открыто обрадовалась девушка.

Он кивнул:

— У меня нюх на такие дела.

Джоанна довольно заулыбалась и смело взглянула ему в лицо. Над бронзовыми, словно точеными скулами двумя кристалликами хрусталя сверкали глаза. Они буравили ее насквозь, поднимая высоко над землей и унося от реальности. Были только он и она, и солнце, щедро золотящее угловатые, чуть впалые грани его лица. Ни слова не было сказано между ними, а Джоанна чувствовала, что происходит что-то страшное, что связывает их, сближает…

Он был безупречен с головы до ног. Даже простые джинсы и рубашка, надетые по случаю рабочего дня, выглядели на нем элегантно.

— Поторопись, хорошо? — Ник резко отвернулся и принялся швырять в воду камешки.

В глазах Джоанны вспыхнул недобрый огонек. Он такой холодный и непредсказуемый! И вместе с тем внушает доверие. Она встряхнула одежду и начала переодеваться. Правда, несложными механическими операциями руководила только часть ее сознания, в целом же оно было занято Ником, его высокой худой фигурой, мелькающей сквозь резные, танцующие на ветру листья. Глупо, что от одной мысли о нем ее сердце колотится и замирает. Эдак очень скоро он превратится в навязчивую идею.

Джоанна криво улыбнулась. Нет, Ник Бэннон никогда не станет отшельником. Большое будущее написано у него на лбу. Он ловец счастья. Искатель счастья… Джоанне вдруг пришло в голову, что женщине, которой он достанется, невероятно, бесконечно повезет. Открытие настолько глубоко потрясло ее, что девушка не смела думать ни о чем другом. Видела бы она сейчас свое лицо — бледное, перекошенное, почти безумное. Запретная черта осталась позади, обратной дороги нет!

Глава 6

К полуночи они подошли к устью большой реки. На темно-фиолетовом небе медным диском висела полная луна отбрасывая на воду широкий дрожащий след, в самом центре которого на якоре покачивалась «Нарина», корабль-призрак, воздушный и бесконечно прекрасный. Затихли тоскливые, душераздирающие крики морских птиц. Вокруг только море, огромные необитаемые пространства! Море и небо!

На верхней палубе в кругу неровного света уличного фонаря царила тишина. Томный ночной воздух сморил и убаюкал всех. Море протяжно вздыхало, и было слышно, как за бортом плещется молодая кефаль. Из открытой двери кубрика раздавались низкие приятные голоса Джеки и Бинди. Мальчики пели под гитару грустные малайские песни, которым их научила мать. Время от времени нестройным голоском встревал Давидди, новенький, и мальчики что-то весело кричали ему на своем языке. Все трое, казалось, замечательно устроились и быстро нашли общий язык.

Брайан зашевелился и посмотрел на сестру. В тот вечер на ней была зеленая шелковая кофточка, идеально подчеркивающая необычный цвет волос.

— Джоанна, вот что я тебе скажу, — по-братски развязно начал он. — Ужин был великолепным! Просто чудо, что тебе удается сделать из полдюжины консервов и горстки свежих овощей!

Девушка ласково улыбнулась, и, несмотря на глубокие тени, полосами лежащие на щеках, было видно, что она очень довольна.

— Для тебя все, что хочешь, милый братик.

— Раз так, смотри не опозорь меня завтра, когда увидишь крокодилов. Я до сих пор помню, как ты испугалась малюсенькой безобидной ящерки, что жила на заднем дворе. — Он с любовью глянул на сестренку. — А между восьмидюймовой ящерицей и тридцатифутовым монстром огромная разница. Не думаю, что к их виду вообще можно привыкнуть. Их даже собственные матери не любят.

— Любят до поры до времени. — Ник неосторожно качнулся в кресле. — Хотя старина крокодил неисправимый злодей. Заглатывая добычу, не испытывает ни малейших угрызений совести.

— Даже если это крокодильи яйца или детеныши? — ужаснулась Джоанна.

— Для него все добыча, — сверкая глазами, буркнул Ник.

— А где же в таком случае мать откладывает яйца?

— В очень надежном месте, — заговорщицким тоном прошептал он, подвигаясь ближе. — Угодить крокодилице не просто. Она часами лежит в воде и высматривает, не скрывается ли ее старик где-нибудь поблизости в засаде, и только потом вперевалку выходит на берег. Как ни странно, по земле эта огромная туша, да еще обремененная непосильной ношей, движется с проворством ящерицы. — Ник игриво подмигнул Брайану. — Придирчиво выбирает место будущей кладки: или около самой воды, или в корнях мангровых деревьев, или в густых зарослях — и начинает рыть. Гигантские лапы так и мелькают в воздухе. Яма для яиц — серьезное занятие, в среднем мамаша откладывает от сорока до восьмидесяти штук!

— Ну и ну! — удивился Мэтт, закуривая и пуская пачку по кругу.

Джоанна вежливо отказалась. Склонив голову, она не сводила с Ника полных изумления глаз.

— А какого же размера у них яйца?

— В три раза больше куриных, но оболочка не хрупкая, а кожаная. Завтра я покажу тебе, если Давидди мне поможет. Так вот, когда кладка закончена, мамаша надежно закидывает гнездо песком, листьями и сухой травой, заметает хвостом, а хвост у нее, если помнишь, одним ударом перешибает человеческую ногу, как спичку. В результате на земле остается песчаный холмик три фута высотой.